Школу демократии Казахстан уже прошёл!

Амиржан, как Вы прокомментируете смену правительства в Казахстане и приход нового премьер-министра Имангали Тасмагамбетова?

- В Казахстане отставка очередного правительства и приход нового правительства – это перманентное состояние. Никакого резонанса, как общественно-политического, так и экономического, это событие не имеет. Политологи сравнивают правительство Казахстана с некий отделом, который юридически оформляет те решения, которые принимает администрация президента. Премьер-министр у нас не является самостоятельной фигурой, он не может определять стратегию или тактику тех или иных государственных решений.

Вообще-то эта отставка была прогнозируема, в течение полугода об этом говорили, потому что экономика Казахстана ориентирована не столько на внутренние резервы, не столько на структурные реформы и так далее – она ориентирована исключительно на конъюнктуру цен на мировых рынках. И когда полгода назад эксперты начали говорить о том, что цены на нефть и другие полезные ископаемые будут падать, все говорили о том, что экономическая ситуация будет ухудшаться.

Что касается прихода Имангали Тасмагамбетова, то это ярко выраженный, как он сам себя называет, «продукт Назарбаева». И та политика, которую определяет в нашей стране президент Назарбаев, будет продолжаться более преданным, более послушным и несамостоятельным, нежели предыдущие премьер-министры, человеком.

Перемен ни в политике, ни в экономике не ожидается, тем более что накануне отставки правительства наш президент выступил с резким заявлением в адрес оппозиции и демократической общественности.

К каким последствиям привело и может привести в ближайшем будущем это выступление Назарбаева?

- Я думаю, что последствия будут как публичные, так и не публичные. К "публичным" я отношу ряд законопроектов, которые уже вносятся в парламент республики Казахстан правоохранительными органами, правительственными структурами, в которых ужесточается под флагом борьбы с терроризмом и экстремизмом борьба с инакомыслием. В ряде законопроектов, например в уголовном кодексе, есть такая фраза: "Cовершение взрывов, поджогов и иных действий, создающих опасность гибели людей или причинения материального ущерба, либо осуществленных в целях нарушения общественной безопасности, устрашения и, самое главное, оказания воздействия на принятие решений государственными органами наказывается лишением свободы на срок от 4 до 10 лет". Получается, что если некая организация своими действиями оказывает воздействие на принятие решений государственными органами, она уже будет уголовно преследуема. Это я называю более публичной частью, она будет обсуждаться в парламенте, а у нас послушный парламент, он будет принимать эти поправки.

А "непубличная" часть – это эскалация действий властей против инакомыслия. Если раньше властей раздражала лишь самая непримиримая и принципиальная оппозиция, то теперь их раздражает так называемая конструктивная оппозиция. И если до сих пор движение Демвыбор Казахстана до сих пор в адрес президента ничего не сказало, а лишь о политических реформах, в частности, о выборности акимов, это уже раздражает власти. И то, что власти начинают уголовные дела в адрес членов политсовета этого движения, и преследовать СМИ, которые сотрудничают с этим движением, то это говорит о том, что власть становится менее терпима к инакомыслию. Я не говорю уже о тех, кто занимает принципиальную позицию.

Как вы оцениваете точку зрения, что приход Тасмагамбетова – это попытка Назарбаева, наоборот, сблизиться с оппозиционным крылом Кажегельдина и «прикрыть» Демократический выбор Казахстана от фракции Алиева. Насколько такие подковерные игры существенны на фоне желания власти подавить оппозицию?

- Тут нужно отделить зерна от плевел? Во-первых, в моем понимании то, что вы называете приближением Кажегельдина к нынешней власти, оно объективно невозможно, если вектор развития политической системы не будет определенно направлен в сторону демократии. Как соратник Акежана Магжановича могу сказать, что одним из главных требований его возможного диалога с властью является то, что демократические преобразования должны начаться не в 2010 или в 2020 году, а именно сегодня.

И второе: я не думаю, что фигура Имангали Тасмагамбетова создаст предпосылки ни для борьбы с оппозицией, ни для диалога с ней. Если бы Тасмагамбетов захотел и мог изменить курс в сторону оппозиции, он мог бы это сделать и раньше, будучи приближенным Нурсултана Назарбаева. Такую работу он мог бы проводить и с приставкой вице-премьер. Я боюсь, что мы увидим не столько «мягкого премьера», как написала одна газета, сколько исполнителя тех решений, которые будут рождаться в администрации президента.

Как Вы прокомментируете нынешнюю ситуацию в самой оппозиции?

- Обычно, когда наступают сложные времена для любой категории, социальной группы, это, скорее всего, способствует объединению. То, что в конце прошлого года в Казахстане было заявлено о необходимости создания объединенной демократической партии, то, что Демократический выбор Казахстана в своей программе говорит на 90% те вещи, которые говорит так называемая «старая оппозиция» – это показывает, что есть вокруг чего объединяться. Есть идеи: идея превращения президентской республики в парламентскую, есть идея выборности акимов, есть идея свободы слова, есть идея создания независимой судебной системы и так далее. Это классические фразы демократического лексикона и есть вокруг чего объединяться. Но, как и в любой стране, в Казахстане есть одна большая преграда на пути к объединению. К сожалению, это амбиции. И я должен сказать, что наиболее здравомыслящая часть оппозиции это поняла, и то, что такие разные партии, как РНПК, «Азамат» и Народный Конгресс признали необходимость объединения – это отрадно. Казахстанская оппозиция будет объединяться, хотя, возможно, чьи-то претензии на место в иерархии и будут тормозом, но не более. Всё явственнее становятся два полюса политические – нынешняя власть и те, кто с ним борются. И даже то, что репрессии будут усиливаться – это сыграет, на мой взгляд, две позитивные роли.

Во-первых, оппозиция станет чище, кто пришел не по идейным соображениям, тот уйдет. И второе – репрессии будут больше провоцировать процесс объединения, потому что все понимает, что поезд демократии уходит и своими полудемократическими лозунгами уже звание демократа в Казахстане заслужить очень сложно. Были ведь попытки создать так называемую «мягкую оппозицию», которая критиковала бы акимов, критиковала бы тот или иной закон, правительство – всем было ясно, что это люди, которые выражают недовольство локальными событиями. А настоящая оппозиция, которая выражает не только критику режима, но и предлагает конкретную программу политических реформ – сейчас этот поезд будет уходить. Ни на какой дрезине этот поезд демократии не догнать.

Противостояние власти и оппозиции в Казахстане в какой-то мере связано с противостоянием двух сил на Западе и, в первую очередь, в США – одна часть элиты хотела бы закрепиться в Казахстане и вообще в Центральной Азии с помощью правящих режимов, что сейчас очень удобно на фоне антитеррористической операции. Другая часть не хочет жертвовать идеями демократии во благо временных интересов. И именно на эту вторую часть, я так понимаю, опирается ваше крыло оппозиции, ища поддержку на Западе. Как Вам кажется, каково соотношение этих сил на сегодняшний день?

- Нефть для Казахстана – это и благо и трагедия нашего народа, поскольку природные ресурсы, которые есть в нашей стране, способствуют приходу тех экономических структур, которые на почве нахождения общего языка с нашим режимом различными путями, и законными и незаконными, хотят закрепиться в регионе. Но мои поездки, поездки моих коллег показывают, что этот баланс смещается в сторону демократических сил. Во-первых, чтобы на Западе делать политическую карьеру, одних пожертвований домам престарелых и ветеранам недостаточно, нужно декларировать демократические идеи, и ни один потенциальный политик не станет у руля власти, если он не станет говорить хотя бы дежурные фразы о демократии. И когда говорят, что события в Афганистане усилили на Западе тенденцию закрывать глаза на состояние демократии, я не соглашаюсь, потому что именно открытое некорумпированное общество может послужить гарантией от терроризма и экстремизма. Все понимают, что именно тоталитарные режимы являются очагом терроризма. И в общении с теми же «толстыми кошельками», с теми инвесторами, которые хотят придти в Казахстан и вообще в регион, я чувствую, что им надоело работать в коррумпированном обществе. Они хотят иметь прогнозируемую ситуацию, чтобы инвестор при уходе режима не остался у разбитого корыта.

Есть точка зрения, что страны Центральной Азии, а также и Казахстан пока не готовы к переносу туда демократических институтов. И даже если будут приняты соответствующие законы, они будут преобразованы в клановые структуры, где под внешней формой демократии формируются всё равно авторитарные формы. Как Вы считаете, насколько реально перевести общество в Казахстане на демократические рельсы?

- Посмотрите, насколько образовано молодое поколение казахстанцев! Они впитали в себя культуру Запада. Я часто стараюсь быть в аудиториях среди молодежи и вижу, что растет другое поколение, поколение, которое ориентировано на общечеловеческие ценности. Посмотрите, что делает с населением Интернет! Что делают те же книги, которые стали сейчас самым ходовым товаром. Хоть и дорогие, но люди покупают. Информационный повод есть для того, чтобы вести разговоры о демократии. А телевиденье? Например, рядовой казахстанец, который смотрит российский канал, где критиковали Ельцина и Путина сейчас критикуют, смотрит и наш «Хабар», где власть никак не критикуется... Так что невозможно закрыться железным занавесом. Я не думаю, что Назарбаев на это пойдет.

Вот, говорят, что Казахстан не готов к выборности. А казахи 300 лет назад без всяких Центризбиркомов и написанных законов выбирали своих ханов и биев – у нас не было престолонаследия! Да, возможно, это были степные законы демократии, но слово «выбор» было, и каждому батыру надо было своими реформами доказывать свое место в истории. Демократия, это та школа, которую Казахстан уже прошел. Да, тогда не было такой информационной среды, не было связей на обширной территории. Но джузовые отношения – это всего лишь географические понятия. Разделение казахов на джузы муссировалось и муссируется властью для реализации принципа «разделяй и властвуй». Но ни в крови, ни в психологии, ни в традиции казахов джузового менталитета нет! И это видно сейчас, потому что люди определились по симпатии к политикам не по степени родства или географической близости, а по тем идеалам, которые они проповедуют. Это реальности Казахстана третьего тысячелетия!