Армия России: одиннадцать потерянных лет
23 февраля Россия отмечает День защитников Отечества, день воинской славы России. Россиянам действительно есть, что праздновать в этот день, есть, чем гордиться. Однако мне хотелось бы поговорить сегодня не о славном прошлом, а о будущем российских Вооружённых сил. Вот уже несколько дет в России не затихают ожесточённые публичные дискуссии о том, какие Вооружённые силы нужны стране. Стоит ли сохранять мобилизационную призывную систему, скроенную по советскому образцу или надо полностью переходить к профессиональной армии? Сколько нужно и можно тратить на вооружения? Военные расходы России в текущем году составят даже без учёта социальных выплат более 470 миллиардов рублей. За последние пять лет бюджет министерства обороны вырос втрое. В ситуации, когда урезаются льготы, когда не хватает денег на образование, здравоохранение, культуру, когда миллионы россиян живут за чертой бедности, когда зимой в некоторых регионах отключают электричество и отопление, не слишком понятно, зачем нужно содержать огромную армию, которая к тому же неясно с кем собирается воевать. О том, как изменить эту ситуацию, сохранив и даже укрепив обороноспособность России, рассказывает книга известного журналиста Александра Гольца, которого обычно называют военным экспертом. Эта книга называется «Армия России: одиннадцать потерянных лет».
Почему потерянных? – спросите вы. Ещё во времена Ельцина появлялись идеи, предложения, концепции, планы, связанные с реформой российских Вооружённых сил. А в мае 2003-го года президент Путин даже объявил военную реформу одной из трёх важнейших общенациональных задач, наряду с удвоением ВВП и борьбой с бедностью. С этой реформы – точнее говоря, с того, как быстро министр обороны объявил о её завершении, - и начинается книга.
Рапортуя о завершении военной реформы, чиновники военного ведомства продемонстрировали «невиданную исполнительность в сочетании с небывалой инициативой», - с горькой иронией замечает Александр Гольц. А как же быть с тем, что тысячи свежеиспечённых лейтенантов стремятся покинуть армию сразу после окончания военных училищ? Что каждый год гибнут от преступлений и происшествий более трёхсот военнослужащих (потери в чеченской войне здесь не учитываются)? Как быть с гибелью «Курска» и зашедшей в тупик так называемой «антитеррористической операцией» в Чечне? Все эти факты, как пишет Гольц, свидетельствуют о глубоком кризисе и о масштабах деградации армейского организма. А массовое дезертирство солдат-призывников? А дедовщина, которую генералы обещают искоренить вот уже много лет?
Впрочем, было бы заблуждением считать, что в российских Вооружённых силах самым грубым образом нарушаются права только рядовых солдат-призывников. «Если жизнь призывника похожа на жизнь раба, - пишет в своей книге Александр Гольц, - то жизнь офицера, особенно офицера младшего, напоминает жизнь крепостного. Он полностью зависим от двух лиц – своего непосредственного начальника и работника управления кадров. Эти двое могут сделать с ним практически всё, что захотят: продвигать по службе или не назначать на вышестоящую должность, направлять на учёбу в Москву или послать куда-нибудь в район российско-китайской границы.
Из-за невыносимых условий службы, произвола и самоуправства начальников, закрытости всего процесса кадровых решений молодые офицеры стремятся покинуть армию как можно быстрее. «В 2002-м году из общего количества уволенных из Вооружённых сил офицеров более половины покинули Вооружённые силы досрочно. Значительная часть уволенных – молодые офицеры в звании от лейтенанта до капитана», - вынужден констатировать министр обороны Сергей Иванов. Именно поэтому около сорока процентов командиров взводов – так называемые, двухгодичники, выпускники гражданских вузов, получившие на военных кафедрах самую примитивную подготовку. Более того: каждый десятый взвод вообще не имеет командира в офицерском звании».
В мае 98-го года президент России одобрил «Основы (концепцию) государственной политики Российской Федерации по военному строительству». В этой «Концепции», как напоминает в своей книге Александр Гольц, впервые было внятно сказано, что крупномасштабная агрессия в отношении России, хотя и не исключена вовсе, но маловероятна. Сдерживать её предстояло исключительно ракетно-ядерным силам страны. На практике это предполагало, в частности, что в составе сухопутных войск надо оставить лишь десять боеготовных дивизий (вместо советских двухсот). Для того, чтобы справиться с региональными, а тем более с локальными конфликтами, этого вполне хватало. Тогда на эту вполне ясную (несмотря на противоречия в частностях) программу, целью которой была не столько кардинальная реформа, сколько приведение размеров и структуры Вооружённых сил в соответствие с возможностями государства, генералитет ответил откровенным саботажем. В конце концов, «концепция» была предана забвению. А затем между «ракетчиками», клан которых возглавлял министр обороны Сергеев, и сторонниками сохранения и даже укрепления Сил общего назначения (здесь тон задавал начальник Генерального штаба Квашнин) началась свара, которая больше чем на два года парализовала деятельность военного ведомства России. В результате на заседании Совета безопасности был принят проект, более близкий к предложениям Квашнина. Что, как считает автор книги «Армия России: одиннадцать потерянных лет», отрицательным образом сказалось на столь необходимой России военной реформе. Он пишет:
«Как мне представляется, уход ракетчиков с первых ролей нанёс немалый ущерб делу реформирования Вооружённых сил. Если кто-то из генералов и мог кардинально изменить армию, то только выходцы из Ракетных войск стратегического назначения. Это единственные в российских вооружённых силах войска, которые хоть как-то отвечают требованиям, предъявляемым к современной армии. Создавались они в пятидесятых годах, то есть у них отсутствовал мифологизированный «опыт» Великой отечественной войны, который, как ни крути, учит побеждать не столько уменьем, сколько числом… Чрезвычайная сложность и громадная мощь ракетно-ядерного оружия заставляли уделять особое внимание воспитанию и образованию каждого, кто к нему представлен. Ракетные войска дальше всех прошли по пути профессионализации: больше половины личного состава этих войск – офицеры и прапорщики. Но…»
Казалось, что дело должно пойти на лад после назначения министром обороны Сергея Иванова, возможности которого из-за его близости к президенту представлялись совершенно безграничными. Оборонный бюджет с приходом Путина стал ежегодно увеличиваться на треть – к радости генералитета. Что касается реформ, то тут, увы, новым ветром не повеяло. И дело здесь не в том, что генералитет подчинил себе Сергея Иванова, - подчёркивает в своей книге Александр Гольц. – Просто взгляды министра обороны довольно близки тем, что высказывают высшие российские военачальники. Иванов много лет проработал в КГБ и гордится этим. Но является ли это действительно свидетельством высшего качества? Ведь на самом деле в советской разведке учили (и в результате приучили), например, полностью игнорировать факты. В отличие от простых граждан эта публика своими глазами могла наблюдать, как стремительно развивается экономика на Западе, какую роль в этом играют демократические институты. И при этом продолжала твердить, что советский строй – самый прогрессивный. Разведчикам внушали, что у России везде враги – внутренние и внешние. Сознание осаждённой крепости определяет психологию бывших деятелей советских спецслужб – в том числе и Сергея Иванова. О каких серьёзных реформах военной машины здесь можно мечтать?
Александр Гольц приводит в своей книге множество конкретных примеров, доказывающих, что Сергей Иванов постоянно «не догоняет» президента. У министра обороны слишком часто срабатывают антизападные рефлексы. По складу мышления он оказался гораздо ближе к высшему генералитету, которому выгодно мыслить в категориях глобальной войны, чем Путин. Один из околокремлёвских аналитиков объяснил это тем, что большую часть девяностых годов, когда Путин в качестве заместителя Собчака познавал основы рыночной экономики, Сергей Борисович с раздражением наблюдал за происходящим в стране из штаб-квартиры Службы внешней разведки в Ясеневе. Поэтому, в частности, он так держится за «призывную» армию. Между тем, как формулирует автор книги «Армия России: одиннадцать потерянных лет», «уклонение от призыва в Вооружённые силы приняло всеобщий характер».
Гольц убеждён: сегодня очевидно, что основой для реформирования российских Вооружённых сил должен стать отказ от призывной системы формирования армии. Сама по себе такая система не плоха и не хороша, - объясняет он. Но она отвечала определённым историческим условиям и уровню технического развития. В последние десятилетия военная техника чрезвычайно усложнилась и доверять её сейчас можно только профессионалам. Важнейшим залогом успеха в войне стала мобильность, способность в кратчайшие сроки перебрасывать войска на тысячи километров. А когда в августе 99-го года отряды чеченских боевиков вторглись в Дагестан, развёртывание федеральных воинских частей, которые перебрасывали из центральных областей, заняло целый месяц! Эксперт подчёркивает: мобильность обеспечивается здесь не только наличием военно-транспортной авиации, но прежде всего – наличием полностью боеготовых соединений. С войсками, формируемыми по призыву, это невозможно в принципе, потому что в частях всё время находятся новобранцы.
Оправдывая своё нежелание полностью перейти к профессиональной, контрактной, добровольческой армии, министерство обороны России фактически оперирует опытом 41-45-го годов, так сказать, мифологизируя и абсолютизируя его, - считает автор книги «Армия России: одиннадцать потерянных лет». А надо было бы посмотреть, скажем, на недавнюю войну в Ираке, на действия американцев, которых генералы так хотят снова считать потенциальным противником. Так вот. Анализ боевых действий в Ираке неизбежно, как убеждён Александр Гольц, ставит вопрос о том, что от идеи огромной призывной армии необходимо отказаться. Военнослужащим такой армии проявление инициативы действительно противопоказано. Им положено без рассуждений выполнять приказы.
Но когда они эти приказы получать перестают, они полностью теряют контроль над происходящим. Как раз такая ситуация возникает в ходе антитеррористической войны, когда военнослужащие действуют небольшими группами. И именно такую ситуацию создают для противника американцы, стремясь в первые минуты боевых действий уничтожить его систему связи. Предоставленные сами себе командиры, которых долгие годы муштровали, чтобы тупо исполнять приказы, скорее всего обратятся в бегство. В этом, как считает Гольц, разгадка того, почему армия Саддама Хусейна практически не сопротивлялась.
Обобщая этот, современный, опыт, можно понять, почему вторым важнейшим направлением военной реформы в России должно являться, по мнению Александра Гольца, кардинальное изменение системы военного образования и условий прохождения службы.
«Российский офицер должен перестать быть ничтожным, не имеющим права на инициативу винтиком военной машины, который получает знания исключительно для того, чтобы освоить один или два образца военной техники». Но чтобы стал другим офицерский и сержантский состав, необходимо создать эффективную систему гражданского контроля, какая принята в западных странах. «Гражданский контроль – это вовсе не блажь иностранцев и уж тем более не диверсия, направленная на разложение Вооружённых сил России. Это весьма действенный инструмент, который обеспечивает эффективное управление армией в условиях демократии. Ведь речь идёт о принципиальном противоречии: внутри демократического общества существует по сути своей недемократический инструмент защиты этого общества, каковым является армия. Вот разрешить это противоречие и призвана система гражданского контроля. Один британский государственный муж так описал в прошлом веке эту систему взаимоотношений: «Дело солдата – убивать врагов королевы, дело политика – указать солдату этих врагов».
Совершенно ясно, что должна быть исключена ситуация, когда генералитет принимает решение относительно того, что угрожает в конкретный момент государству. А то в результате получается следующее. Генералы проводят, скажем, стратегические учения «Запад-99», в ходе которых некий «агрессор» атаковал Белоруссию и Калининградскую область – атаковал по тому же сценарию, по которому союз НАТО начал операцию в Югославии, и силами, почти в точности совпадавшими с теми, что были задействованы НАТО в начале войны. Разумеется, в ходе учений российско-белорусской ПВО удалось успешно отразить воздушное наступление гипотетического «противника» и справиться с его боевыми самолётами и крылатыми ракетами. А потом стратегическая авиация России нанесла имитированный «ядерный удар» по территории агрессора. В общем, победили. Да вот беда: почти сразу после завершения учений «Запад-99» чеченские отряды под командованием Шамиля Басаева и Хаттаба вторглись в Дагестан. Генштабу, который только что спланировал уверенную победу над натовскими агрессорами, понадобился целый месяц для переброски и развёртывания частей на Северном Кавказе! И жизнь ещё не раз показывала, насколько сценарии генералов соответствуют реальным угрозам безопасности России. «Глобальный» вариант отрабатывался, в частности, в ходе командно-штабной тренировки, проходившей в начале октября 2002-го года. На завершающей стадии были последовательно проведены удары по»агрессору» со стратегических бомбардировщиков и пусти стратегических ракет. Через неделю чеченские террористы захватили заложников в Театральном центре в Москве.
Да, настоящая военная реформа – дело действительно долгое, дорогое и чрезвычайно болезненное. Но провести её необходимо. К перечисленным уже аргументам Александр Гольц в самом конце своей книги добавляет ещё один:
«Нереформированные Вооружённые силы, в которых потеряны и социальный статус, и нравственная ориентация, Вооружённые силы, которые живут мифологизированными представлениями о великом имперском прошлом, могут преподнести весьма неприятные сюрпризы. Просуществовавшая три века военная организация разлагается, отравляя всё вокруг себя. Кардинальное изменение военной организации России, которое бы означало демилитаризацию страны, а также полный отказ от имперского наследия – в интересах всех россиян, и книга «Армия России: одиннадцать потерянных лет» представляет собой попытку убедить их в этом».