Три дня делегаты профсоюзного съезда упражнялись в ораторском мастерстве. Но так и не наметили пути выхода из кризиса
Во Франкфурте-на-Майне прошел трёхдневный внеочередной съезд профсоюза работников немецкой металлообрабатывающей промышленности. Этот профсоюз – крупнейший в мире из тех, что объединяют представителей одной и той же профессии. В нём – свыше двух с половиной миллионов членов. Это много. Но меньше, чем было раньше. Профсоюз немецких «металлистов» переживает не лучшие времена. Пролетарии из него разбегаются кто куда, общественный престиж – хуже некуда, классовая борьба за снижение продолжительности рабочей недели на востоке Германии проиграна, руководство рассорилось в дым. Прежний председатель, хлопнув дверью, покинул свой пост, а за место преемника развернулась настоящая свара. Тем не менее, выборы нового лидера проводились на безальтернативной основе. Это в профсоюзе традиция, тем самым, мол, демонстрируется пролетарская сплоченность. В этот раз она, однако, дала трещину. За Юргена Петерса - в ходе всё-таки тайной процедуры выборов – проголосовали всего шестьдесят шесть процентов делегатов. Его заместитель Бертольд Хубер получил на один процент больше. Это невиданно слабые результаты для этого профсоюза, делегаты которого обычно избирают своих пролетарских вождей, как граждане президентов в таких странах как Северная Корея или Туркмения.
В остальном же профсоюзный съезд во Франкфурте больше походил на затянувшийся семинар по риторике. За одиннадцать часов, отведенных на прения, в них выступили более ста человек. По мнению наблюдаталей, победителем соревнования в ораторском мастерстве стал Манфред Шальмайер, который не без юмора попрощался со своей должностью члена правления:
Лично я, уважаемые коллеги, хочу пожелать великому профсоюзу работников металлообрабатывающей промышленности, чтобы впредь он не поддавался искушению иметь едва ли не больше самозванных пресс-секретарей, выступающих с противоречивыми заявлениями, чем членов производственных профкомов.
Вообще-то все ожидали, что делегаты съезда, во-первых, дадут волю своему негодованию по поводу летнего театра с забастовками на востоке Германии, устроенного и проваленного профсоюзными вождями, а, во-вторых, наметят пути выхода из кризиса, задумаются о давно назревших реформах в деятельности своей по-прежнему массовой и влиятельной организации. Многие и в самом деле волю себе дали, но выступали почему-то всё больше не по делу.
Если бы мой отец и моя мать не были в профсоюзе, то и меня бы в нем не было. Вот о чем надо думать.
Не надо стрелять от бедра и принимать скороспелые решения, а то мы и ребеночка с водой выплеснем.
А о больших реформаторах я думаю вот что: ...
Дальше оратор выступил с таким пролетарским перлом, что я не рискую перевести его на русский язык. Но для тех, кто знает немецкий, воспроизведу этот шедевр ораторского мастерства еще раз:
Справедливости ради отмечу, что некоторые выступления всё-таки были по делу, но в общем «базаре» они остались незамеченными и неуслышанными. Как бы то ни было, новый председатель Юрген Петерс подвел положительный итог трехдневнему ораторскому марафону:
С моей точки зрения это была хорошая, даже очень хорошая дискуссия. Она была открытой и жаркой, а порой и на грани фола. Но всегда коллегиальной и обращенной в будущее.
Такую положительную оценку Петерс дал потому, что сам он отделался сравнительно легко. Необходимое для избрания большинство он всё-таки получил, критика же в его адрес, вопреки его собственным опасениям, была в целом сдержанной. А ведь это именно он – главный режисссер недавнего летнего театра. Впрочем, он до сих пор считает, что затея с забастовками была правильной. Петерс и далее намерен бороться за сокращение рабочей недели на востоке страны до тридцати пяти часов. Причем, всеми доступными методами:
Трудовой конфликт предполагает оказание экономического нажима. И трудовой конфликт рано или поздно возымеет свое долгосрочное воздействие. Кто хочет обойтись без забастовок, тот играет в Мики-Мауса.
Петерса не смущает, что сами пролетарии на востоке Германии вовсе не хотят трудиться меньше. Они рады, что у них хоть такая работа есть. А если сократить рабочу неделю, что неизбежно повысит издержки производства, то может и вовсе никакой не оказаться.
Это – не единственная ошибка в оценке настроений и чаяний трудящихся масс. Профсоюзные вожди на чем свет стоит костят планы правительства по реформированию социальной сферы, в частности, например, пенсионной. Заместитель Петерса Бертольд Хубер называет тех, кто выступает за повышение пенсионного возраста:
Социальными циниками.
Между тем, подавляющее большинство жителей страны уже давно поняли, что без болезненных реформ всё равно не обойтись и смирились с необходимостью пойти на определенные жертвы. Сколько усилий и организационного таланта приложили профсоюзные вожди, чтобы провести в стране массовые митинги в знак протеста против социальных реформ Шрёдера. Закончились они полным фиаско. На митинги, кроме самих организаторов, никто не пришел.
Берлин против Берлина: власти германской столицы подали в Конституционный суд на центральное правительство. Требуют денег.
Германия, как и Россия, федеративное государство. Как и в России, в Гермаини есть богатые и бедные субъекты федерации. Как Москва – город федерального значения, так и немецкая столица имеет статус федеральной земли. Принципиальное отличие, однако, в том, что главный российский город богат, а Берлин – нищий. Объем городской задолженности перевалил за астрономическую сумму в пятьдесят миллиардов евро. Это, если не ошибаюсь, больше, чем совокупный государственный бюджет всей России. На обслуживание этого долга, то есть на выплату процентов по нему, ежегодно уходит почти два с половиной миллиарда. Причем, с каждым годом всё больше, поскольку каждый год столичным властям приходится брать всё новые и новые кредиты. Не потому, что они такие транжиры. Подавляющая часть расходных статей городского бюджета предписана законами и попробуй власть не выплатить своевременно зарплату учителям или социальное пособие неимущим. Засудят!
Причины бедственного состояния городских финансов многообразны – исторические, обусловленные объединением Германии, объективные и субъективные. Как-то я о них уже подробно рассказывал, не буду повторяться. Где можно, городские власти стараюся экономить. Сокращают дотации учреждениям культуры, доплаты школьникам на учебники, сворачивают строительство социального жилья, повышают плату за входные билеты в городские басейны, на услуги дошкольных учреждений. На прошлой неделе, например, принято решение о резком увеличении стоимости яслей и детских садов. По пятьсот евро в месяц за ребенка придется впредь платить состоятельным горожанам. В десять раз больше, чем родителям с маленькой зарплатой. Но это всё – экономия на спичках. Как ни урезай расходы, городские долги всё равно будут расти и дальше. Через три года их будет уже более шестидесяти миллиардов даже при режиме жесточайшей экономии. Количество долгов уже перешло в новое качество – они растут практически сами по себе, как снежок, пущенный под гору.
Единственный выход, который видят городские власти – правительство здесь, кстати левое, социал-демократы с посткоммунистами – это затребовать финансовую помощь центра, то есть федерации. Легло сказать. Правящий бургомистр Берлина Клаус Воверайт уже неоджнократно ходил на поклон к главному казначею страны, но тот и слушать не захотел. В государственной казне – тоже дыра. Не может федеральное правительство и просто потрясти богатые федеральные земли, заставить их поделиться с нищей столицей. Однако, механизм внутрифедеральных финансовых трансфертов всё-таки есть. Он может быть законодательно запущен в том случае, если будет признан факт «экстремально бедственного положения» одного из субъектов федерации. Несколько лет берлинские власти добивались от центра такого признания, но всякий раз получали отлуп. Инстанция, которая может разрешить этот спор, - Конституционый суд. На прошлой неделе в него и отправил иск берлинский сенат с требованием признать за Берлином факт «экстрамально бедственного положения».
Прецедент такой есть. В девяносто втором году в Конституционный суд ФРГ с тем же самым обращались две федеральные земли – Саар и Бремен. Они оказались в долгах из-за кризиса судостроения в Бремене и угольной со сталелитейной промышлености в Сааре. Суд согласился тогда с доводами земельных властей, что, мол, в финансовую кабалу они попали не по своей воле. Во исполнение решения судей, федеральное правительство, тогда еще прежнее, христианско-демократическое, пошло на переговоры, которые продолжались более двух лет и закончились принятием закона, по которому из общефедеральной копилки Бремену и Саару стали в течение пяти лет подкидывать деньги. По девятьсот миллионов евро в год Бремену и по восемьсот миллионов – Саару. Берлин рассчитывает на куда более солидный кусок, в общей сложности на тридцать пять миллиардов. В своём иске столичные власти опираются на те самые критерии, которые были установлены конституционными судъями как необходимые для признания факта «экстремально бедственного положеия». Таких главных критериев всего два. Причем ни тот ни другой не затрагивает общую сумму долга.
Первый критерий – это доля ежегодных новых кредитов, необходимых для покрытия текущих, предписанных законом расходов. Так вот, в Берлине эта доля составляет свыше двадцати процентов. В среднем по стране – десять процентов. Второй важный критерий – соотношение налоговых поступлений и расходов на выплату процентов по долгам. Здесь ситуация еще хуже. Свыше пятой части всех собираемых в городе налогов уходит в банки на обслуживание городской задолженности. Это опять-таки почти вдвое больше, чем в среднем по Германии. Как считают городские власти, ситуация однозначна и к таким аргументам Конституционный суд не сможет не прислушаться. Ведь подействовали же они десять лет назад, когда к нему обратились Саар с Бременом.
По закону, ответчику, то есть в данном случае федеральному правительству, отводиться полгода, чтобы изложить Конституционному суду свои соображения и возражения против иска. Этот срок может быть продлен еще на три месяца, что, скорее всего, и произойдет, учитывая, что не в интересах центра торопить события. Следовательно, разбирательство в суде с заслушиванием сторон начнется не раньше середины следующего года. После чего суд удалиться на многомесячное в таких случаях совещание и свой вердикт вынесет не раньше весны две тысячи пятого. Но это еще не значит, что через два года – даже в случае позитивного для Берлина исхода дела – на город прольется живительный финансовый ливень. Суд всего лишь обяжет центральное правительство начать с Берлином переговоры об изменении действующего на сегодняшний день закона о фнансовых трансфертах между субъектами германской федерации. Поправки надлежит одобрить палате федеральных земель. Всё это тоже займет немало времени, так что в Берлине ожидают помощи не раньше две тысячи седьмого года. И то, только при благоприятном стечении обстоятельств. А оно вряд ли будет таким.
Некоторые федеральные земли, которые тоже испытывают финансовые затрудения, собираются последовать столичному примеру, например, Мекленбург – Передняя Померания на востоке Гермаини. Не будут сидеть сложа руки и земли-доноры, скажем, Баден – Вюртемберг или Бавария. Если для них запахнет жареным, если замаячит перспектива делиться с бедными родственниками, они тоже пойдут в Конституционый суд и потребуют потвердить действующий закон о финансовых трансфертах между землями. Но даже если восторжествует благородная солидарность, тридцать пять миллиардов, закаченных в столичный бюджет, всё равно не спасут Берлин. Его долг в том две тысячи седьмом году останется колоссальным – свыше тридцати миллиардов евро. Это столько же, сколько было пять лет назад, когда снежок и покатился под гору и уже никакими силами его нельзя было остановить. Так что всё начнется сызнова. И всё-таки, возращаясь к сравнениям, лучше, когда в богатой стране, один нищий город, а не наоборот.