«У нас большая деревня была...»
Чернобыльская катастрофа для большинства из нас уже стала всего лишь фактом истории. Многие и не знают, что от взрыва на чернобыльской атомной станции Беларусь пострадала не меньше, чем Украина. Скажем, в Ветковском районе Гомельской области радиацией оказались заражены 94 тысячи гектаров. Свыше 20 тысяч человек были выселены из родных домов. Некоторые деревни - Побужье, Скачок, Бесядь, Бартоломеевка - уже даже стёрты с карт Беларуси.
«У нас большая деревня была. Дворов 400. Могучая была деревня. Веселая. Трасса близко. Завод был. И вот за неделю деревни нет. А теперь восстановить трудно деревню. Все умерли, попривозили на кладбище».
Елена Музыченко, ее муж и сын – единственные жители отселенной деревни Бартоломеевка, которые живут в собственном доме. Остальные четверо их соседей поселились здесь, пытаясь скрыться от житейских невзгод.
«Старшая на хуторе я. Подчиняются мне.»
– говорит Елена Музыченко. Подчиняются, потому что пожилая женщина досматривает за более молодыми и непутевыми соседями. И накормит, и совет даст и прикрикнет, если что не так.
После Чернобыльской аварии Елена Музыченко решила не уезжать, хотя им дали квартиру в райцентре, и ее муж даже несколько лет прожил там:
«Дали хату, потом отобрали. Поломали замок, залезли. Там другие заселились. Так он собрался и домой. Так мы остались тут жить. Никуда уже не собираюсь. А уже собираюсь на кладбище. Уже как никак 74 года».
А год назад к родителям вернулся 35-летний сын Александр. Он остался без работы, хотя на все руки мастер: и тракторист, и электрик, и печник:
- «Нигде я не работаю. Уже год. Невозможно устроиться.»
- А на что живете?
- «Мать и отец пенсию получают.»
За пенсией Музыченко ездят в Ветку, за хлебом тоже. Хоть райцентр и близко – всего 15 километров, но на попутках не наездишься. Поэтому у Музыченко расцвет натурального хозяйства:
«Коня держим, корову, гусей, курей, поросенка. Все свое едим, сеем и живем. Продукцию проверяем. Молоко вообще чистое. Мы едим и не болеем».
Начальник Ветковского отдела администрации зоны отчуждения Эдуард Ковалев признает, что по закону раз деревня отселена, значит, она должна быть пуста, а еще лучше – захоронена. Но из 58 выселенных деревнь района снесены лишь 9. И на живых людей никто бульдозерами тоже не поедет. Поэтому нашелся компромисс. На воротах дома Музыченко администрация повесила стенд с актуальной информацией о гамма-фоне, с телефонами сотрудников администрации зоны и так далее. Но есть и еще одна форма сотрудничества. Говорит Елена Музыченко:
« Как помогаю? Машина едет – подскажем, кто был. Все подсказываем. А едут всякие. Им надо проехать, а нам посмотреть куда».
А вот Эмилия Езерская, одиноко живущая в отселенной деревне Скачок, так начальству помочь не может, а потому каждый раз чуть ли не в ноги Ковалеву бросается, чтобы он не заводил с ней разговоров о переезде к детям в Гомель. Говорит Эмилия Езерская:
«Сразу же квартиры не давали. Кто в деревню переезжал, кто куда. А я боролась все тут. Сама косила. Пахать только не умела. А той продольной пилой доски какие пилила!»
Одно время донимали Езерскую воровством освободившиеся из местной колонии-поселения осужденные:
«Которые хорошие люди идут, так сама укушу и им дам. А как только зэки приехали, я их подальше, подальше от двора».
Эмилия Езерская тоже обрабатывает огород. Убеждена, что у нее на участке радиации нет. И в окрестных лесах она знает чистые места. Говорит, дозиметром проверяли. Туда она и ходит за грибами-ягодами. А хлеб или крупы ей оказиями доставляют. Эмилия Антоновна, которой скоро 80, признается, что не может оставить родую деревню из-за воспоминаний. И дочь, и муж ее здесь похоронены, да и с соседями дружна была:
«Пойду в те места, где знакомые жили. Походила, повспоминала. Сапочкой приду домой. Я и съем трохи. А то и есть уже не хочется».
Начальник ветковской зоны отселения Эдуард Ковалев отмечает, что несмотря на годы в отселенных деревнях еще остались дома, пригодные для поживания. Их регулярно приходится проверять и всех новичков оперативно выдворять. Ковалев признается, что поступает так из человечности:
«Люди, попадающие в зону отселения, деградируют. Они превращаются в людей, которым ничего не надо, которых ничего не интересует. Они живут рядом с лосями-кабанами и у них такой же смысл жизни: проснулся, поел, уснул и больше ничего».
Наверное, исключением можно назвать Елену Музыченко из Бартоломеевки. У нее в доме, когда ни приедь, чистота, порядок, запах еды. Часто хозяйка вышивает. Накидки, наволочки, простыни украшает яркий, замысловатый узор. Как и ее жизнь в родной деревне, с неустроенным бытом, в радиации, но с великим оптимизмом:
«Без света мы живем. Лампу запалим и сидим. Керосин берем на базе. Привыкли. Радио нет. Приемник нам привезли немцы. Так по приемнику новости слушаем. Магнитофон купили. Живем весело. На своей земле, в своем доме».