Анатомия российской элиты
Сегодня мы познакомим вас с двумя переводными книгами, которые только что вышли на немецком языке и обе имеют самое непосредственное отношение к вам, нашим слушателям. Первая – публицистическая работа. Это книга Ольги Крыштановской «Анатомия российской элиты», которая вышла на немецком языке в кёльнском издательстве «Kiepenheuer & Witsch». Кстати говоря, практически одновременно с немецким вариантом появились оригинальный русский (в московском издательстве «Захаров»), а также переводы на другие языки. Ольга Крыштановская – известный социолог, доктор наук, академик, автор большого числа интересных публикаций как в российской, так и в немецкой печати. В течение пятнадцати лет Ольга Крыштановская возглавляет сектор изучения элиты в Институте социологии Российской академии наук. Именно она одной из первых стала оперировать такими понятиями, как «олигархи», «силовики», «семья», которые сегодня стали общеупотребительными. В своей книге социолог обращается к относительно новому определению: «милитократия».
Неподготовленному немецкому читателю будет не просто читать книгу Ольги Крыштановской. Российскому, наверное, тоже. Множество страниц в ней отведено, так сказать, теоретической части. Там речь идёт о социальной сути правящего класса, о споре по поводу научного определения элиты, о групповом самосознании и идентификационных признаках этого «сегмента общества». Для популярного издания, адресованного не только учёным, преподавателям вузов и студентам, изучающим социологию и политологию, но и широкому кругу читателей, в книге, наверное, слишком много цифр. Тем не менее, она представляет большой интерес не только для научных работников. Ведь её автор, профессионально наблюдающая за элитой в течение последних пятнадцати лет, раскрывает «удивительный», как сказано в одной из аннотаций, мир самый закрытой группы российского общества, анализирует состав, механизмы формирования, психологию и внутренние конфликты российской элиты, прогнозирует её влияние на будущее развитие страны.
Ольга Крыштановская сравнивает пять поколений элит: брежневскую, горбачёвскую, две ельцинских и сегодняшнюю, путинскую. Почему ельцинских две? Социолог напоминает, что до экономического кризиса 1998 года на первых ролях в России были, среди прочих, и представители бизнес-элиты. Правление Ельцина вообще отличалось полицентризмом и разноплановым составом элиты. Появились мощные финансово-промышленные группы, и началось, как пишет Крыштановская, «победное шествие олигархов по стране». Многие предприниматели и банкиры занимали верхние строчки рейтингов влиятельности. Но 98-й год стал переломным в этом процессе. Так что вытеснение олигархов из основных сфер влияния (во всяком случае, на общефедеральном уровне), которое наблюдается в последние годы, началось вовсе не при Путине, а уже при Ельцине.
Анализ процессов, происходивших на вершине общественной пирамиды при Ельцине, дан в книге Ольги Крыштановской обстоятельно и блестяще. На основании впечатляющих фактов автор показывает, к какому хаосу привела на федеральном уровне ельцинская кадровая политика. Из элиты то и дело выбрасывались целые «обоймы» и «кланы». При Ельцине государство «утратило контроль не только за каналами входа в элиту, но и за каналами выхода из неё». Ротация происходила непредсказуемо и нелогично. Началась грызня между многочисленными группами внутри российской элиты. К чему это привело? Автор книги делает, в частности, такой вывод: «Выборы стали не механизмом отбора лучших среди равных, а зоной острой конкурентной борьбы между группами внутри самой элиты. Не выборы, а назначения остались практически единственным механизмом рекрутирования в элиту».
Путин упорядочил этот хаос. Но каким образом? Строя пресловутую «вертикаль власти», он отодвинул на второй план парламент, укрепил государственное единоначалие, расширил зоны его контроля, вернулся к «мобилизационной» политике и начал процесс кардинального изменения российской элиты, которая, как выражается Крыштановская, всё больше окрашивается в цвет хаки. Массовый приход во власть людей в погонах – общеизвестный феномен, тем не менее, цифры, которые приводит автор, анализируя «военно-чекистский путинский набор», поражают: чуть ли не во всех властных структурах количество вчерашних военных, сотрудников спецслужб и других силовых структур составляет от десяти до семидесяти процентов! Не случайно Ольга Крыштановская говорит о «милитократии». Причём, этот процесс вряд ли можно охарактеризовать как милитаристский Ренессанс, потому что даже при Брежневе количество людей в погонах во власти было намного меньше. А за последние десять лет доля военных и офицеров спецслужб в политике увеличилась более, чем вдвое. Во многих министерствах его главой или замом является человек, так или иначе связанный в прошлом с КГБ, ГРУ, МВД или армией.
Путинская элита – самая сплочённая из всех тех, о которых пишет в своей книге Ольга Крыштановская. Её характерные признаки – жёсткая корпоративность, закрытость, глубоко укоренившаяся склонность к авторитарному образу мышления и действий, желание контролировать всех и вся. Что ожидать от этой элиты? Ведь по закону диалектики количество обязательно должно перейти в качество. Демократический стиль правления путинской когорте абсолютно чужд. Люди, зазубрившие смолоду максиму «Приказ начальника – закон для подчинённого», очень плохо воспринимают критику. Они убеждены в том, что составляют особую, исключительную касту, интерпретируют патриотизм с великодержавных позиций, везде ищут «врагов»… В общем, если верить сталинскому лозунгу «кадры решают всё», то у российской демократии весьма тревожные перспективы. Крыштановская, правда, выражается осторожнее: она говорит о связанных с путинской «милитократией» «значительных рисках» для дальнейшей демократизации России. Её надежды связаны с тем, что многие из «людей в погонах», пришедшие сейчас во власть, прошли школу демократизации, работая за границей, в частных компаниях и под началом демократов «первой волны» отчасти даже ещё до начала перестройки. Мол, у них была возможность сравнивать политическую и экономическую ситуации в СССР и на Западе – и сделать из этого соответствующие выводы. А потому у них сложились более либеральные взгляды на политическую систему, и возвращение к внешним атрибутам советского времени – вовсе не реставрация прошлого. Между тем, сама же Ольга Крыштановская пишет о том, что, скорее, экономические идеи либерального толка являются внешним, декоративным оформлением нынешнего правления «милитократии», вовсе не отражая её мировоззрения и пристрастий. «В России нет реального разделения властей, а есть стремление правящей верхушки к восстановлению монополии на власть, сильная политическая оппозиция отсутствует, различные сферы общественной жизни взяты под контроль», - подчёркивает Крыштановская. И поэтому её ответ на вопрос, чего можно ожидать от путинской элиты, как выразизлся рецензент немецкой газеты «Франкфуртер альгемайне», приобретает «тревожную актуальность».
А теперь о второй книге. Это тоже переводная книга. Только не публицистическая, не научно-популярная, а роман. И переведён он на немецкий язык не с русского, а с украинского. Его автор – украинский писатель Юрий Андрухович. Андруховичу 44 года. Он родился в Ивано-Франковске, учился во Львове и в Москве, в течение нескольких лет жил и работал в Соединённых Штатах и Западной Европе. Потом вернулся на Украину. По-немецки уже выходили его стихи, сборник эссе «Последняя территория» (о нём мы тоже рассказывали в своё время в одной передач «Читального зала») и книга «Моя Европа» (здесь соавтором Андруховича был польский писатель Анджей Стасюк).
«Двенадцать обручей», - так называется новый роман Юрия Андруховича, который на немецком языке опубликовало издательство «Suhrkamp». Впрочем, новый он для немецких читателей. А в Киеве был напечатан осенью 2003-го года. И вызвал скандал, отголоски которого слышны ещё и сегодня.
«Самой скандальной мистификацией в современной украинской литературе» назвал роман «Двенадцать обручей» коллега Андруховича Тарас Прохасько. Другой критик озаглавил рецензию на эту книгу «Краткий курс альтернативной истории литературы». Дело в том, что одна из центральных глав романа (шестая), которая представляет собой что-то вроде вставной новеллы, рассказывает об украинском поэте Богдане-Игоре Антоныче. Антоныч, сын сельского священника, жил во Львове в начале двадцатого века у тётки, которой побаивался, был, по свидетельству знавших его, нелюдимым, грузным домоседом, часто болел и умер в 27 лет от воспаления лёгких. Автор романа переписывает эту биографию кардинально. В его интерпретации Антоныч – забияка и буян, любитель выпить и подраться, лишающий девственности одну из героинь и ненавидимый обществом. Эту фиктивную биографию некоторые (к счастью, немногие) супер-патриоты Западной Украины восприняли как богохульство. Против мистификации восстали отдельные писатели и даже политические деятели. «Украiньска книгарня» отказалась продавать роман, автор которого – цитирую – «по-хамски оскорбил» память великого земляка.
Впрочем, история Богдана-Игоря Антоныча – лишь один из многих сюжетов романа «Двенадцать обручей», каждый из которых, по мнению рецензента немецкого журнала «Фокус», мог бы стать сюжетом для бестселлера. Начинается роман так. В маленьком карпатском посёлке, затерянном в горах и лесах, сходят с опоздавшего поезда несколько человек. Среди странных личностей, ставших персонажами романа вместе с меняющим свои ипостаси Антонычем, – австриец Карл-Йозеф Цумбруннен, занимающийся художественной фотографией, его переводчица и любовница Рома, её муж, писатель Артур Пепа, который давно уже ничего не пишет, зато пьёт «в мёртвую», дочь Пепы, клипмейкер Магиерский, пышущий вожделением профессор литературы, ещё две девицы – крашеная брюнетка (а на самом деле блондинка) Лили и крашеная блондинка (а на самом деле брюнетка) Марлен.
Вся эта колоритная компания попадает в фешенебельный лесной пансионат со странным названием «На Луне», в котором когда-то жили спортсмены-лыжники. Собрал их в пансионате бизнесмен, занимающийся какими-то тёмными делами, собрал для проведения предвыборной акции политического блока «Карпатская инициатива». А эта акция – чествование памяти поэта Богдана-Игоря Антоныча, «тайного героя романа», как выразился автор рецензии в гамбургском журнале «Фокус».
Но до чествования дело так и не доходит. Герои соревнуются в том, кто кого перепьёт, бегают ночами по скрипучим половицам в номера друг друга, выясняют отношения, ищут в лесу заблудившихся друзей… Работает, похоже, один Цумбруннен: он фотографирует старые кладбища. Он, в конце концов, и становится жертвой. «Смерть настигла австрийца, - пишет один из рецензентов романа, - самым вульгарным образом: «поплавок» на 13-м километре, водка, неосторожно вынутый бумажник, удар бутылкой по голове…»
Я бы обратил здесь внимание на место смерти: 13-й километр. «Чёртова дюжина», роковое число выбрано не случайно. Юрий Андрухович любит чертовщинку и виртуозно с ней играет. Карпатский пансионат временами больше напоминает замок с привидениями, его хозяин, «непрозрачный» теневой делец Варцабич – дьявола, Цумбруннена убивают на 13-ом километре, но его астральное тело летит над горами и лесами, через границы, на родину, в Вену. «Во всём этом безобразии есть что-то дьявольское, и от романа идёт отчётливый серный дух», - точно формулирует один из российских литературных критиков. Немецкий рецензент делает упор на другом: на блестящей словесной эквилибристике Андруховича, в самых восторженных тонах отмечая и работу переводчицы Сабины Штёр. И, хочу я ещё раз повторить, на сюжетном богатстве романа «Двенадцать обручей», на его многослойности. Автор соединяет историю Украины и историю её литературы с детективной фабулой, атрибуты романа ужасов с поэтическим описанием пейзажей, банальный любовный треугольник с горькой метафизикой смерти. Его гротескный образ Украины – это образ разорённой, люмпенизированной страны, в которой задают тон мелкие и крупные жулики. И, тем не менее, роман, как его воспринимает, во всяком случае, немецкий читатель, - это объяснение в любви Украине.