В Берлине обсуждают биополитику бессмертия

1 сентября в Берлине открываются конференция и выставка, посвященные русскому космизму - философскому течению, возникшему в конце XIX века. Космизм исповедовал доктрину бессмертия, воскрешения мертвых, призывал к колонизации других планет. Один из организаторов конференции и куратор выставки - профессор Борис Гройс, известный философ и теоретик искусства. Чем это течение, не получившее широкого распространения, достаточно эклектичное, с условными формулировками, с элементами оккультизма, заинтересовало столь серьезного человека?

Борис Гройс: Ну, прежде всего тем, что русский космизм занимался проблематикой технологии. А эта проблематика важна и для нашего времени тоже. Вопрос заключается в том, каковы возможности технологии, на что она направлена, как функционирует.

DW: Но как раз в последние десятилетия наблюдается кризис веры в технический прогресс, в силу науки. Люди стали более скептически относиться к всесилию техники и технологии...

- Я так не думаю. Мне как раз кажется, что вера в технологический прогресс резко усилилась. Все сейчас верят в интернет, в информационные технологии, в то, что возможны генная инженерия, создание новых видов животных… Что действительно исчезло - вера в то, что технический прогресс приведет к какой-то цели, и это будет хорошая, благая цель. Технологический прогресс воспринимается сегодня как реальность, но реальность не только что-то обещающая, но и чем-то угрожающая. И даже угрожающая больше, чем обещающая.

- В своей работе "Коммунистический постскриптум" вы перефразируете Маркса таким образом: "Философия должна не объяснять мир, а переделывать его". Каким образом это соотносится с русским космизмом?

- Это абсолютно лежит на той же самой линии. Речь идет о перестройке мира. Но русский космизм не занимается чем-то вроде вселенской души. Вместо этого он пытается или призывает реализовать на практике религиозные обещания христианства. Практически он радикализирует марксизм тем, что хочет построить рай на Земле, но не только для будущих поколений, а и для всех прошлых тоже. В общем, проект был: воскресить все прошлые поколения и поместить их в новое коммунистическое будущее - как в музей.

Философ Николай Федоров, работы которого дали первый импульс возникновению космизма, изучал музеи и именно в музее он нашел единственный вид технологии, которая была направлена на сохранение прошлого, а не на его уничтожение. В музее прошлое сохраняется, произведения искусства реставрируются, их сохранность обеспечивается. Нельзя ли распространить это и на людей? Тут очень важно, что для Федорова, который на самом деле был радикальным материалистом, люди были тоже вещи.

Возможно, это прозвучит не очень политкорректно теперь, но я участвовал несколько лет назад в проекте "Рандеву", организованном очень известным бельгийским куратором. Он решил провести выставку любимых вещей жителей города Гента и предложил, чтобы в музей были перенесено то, что им дорого. Жители города принесли в музей разные вещи. А некоторые привели туда своих жен, предложив поместить их в музей. Куратор отказался, сказав, что человек не есть вещь. А я тогда уже читал Федорова, а по Федорову человек как раз есть вещь. И поэтому нужно заботиться о человеке, о том, чтобы он жил вечно - в музейных условиях.

Что касается жителей Гента, то это просто люди, которые хотели, чтобы их жены сохранили свою красоту и жили вечно. Нормальное желание.

- Что русского в русском космизме? Есть ли у него какая-то национальная особенность?

- Есть две. Во-первых, этот перевод религиозно-духовных обещаний в какие-то материалистические проекты. Второе - это космизм в себе. Корни всех космических, космологических теорий - в восточном православии. Представление, что человек есть часть космической жизни, является представлением греко-византийским. Сама идея Космоса - это греческая, византийская идея. А в России она сидит очень глубоко. Теософия, Блаватская, фотографирование ауры, - все это из России.

- Вы выпустили в Москве антологию "Русский космизм: биополитика бессмертия". В аннотации к выставке в Берлине говорится о том, что вы выбрали для нее произведения русского авангарда, которые были вдохновлены опять же "утопической биополитикой бессмертия". При чем тут политика?

- Само слово "биополитика" я взял у Фуко. Имеется в виду, что основная легитимация современного государства по отношению к населению заключается в том, чтобы заботиться о продолжительности жизни этого населения, о его здоровье, обеспечении безопасности. Но заботиться нужно не только о населении вообще, а о каждом человеке в отдельности. Да, программа космистов кажется утопической. Но она утопическая, может быть, с точки зрения технического уровня, но, в принципе, это именно то, что люди реально хотят: жить вечно, оставаться молодыми, увидеть другие миры.