Портрет: Ганс Магнус Энценсбергер

Ганс Магнус Энценсбергер принадлежит к поколению западногерманских писателей, решительно заявивших о себе после 1945 года. Их произведения встречали широкий отклик среди общественности, поскольку эти писатели всё более активно вмешивались в её дела. Главными матадорами этого поколения скептиков являются Гюнтер Грасс, Мартин Вальзер, Петер Рюмкорф и Энценсбергер.

Энценсбергер родился в 1929 году в небольшом баварском селении Кауфбойрен в семье почтового служащего. Детство, однако, он провёл в Нюрнберге. После войны он работал переводчиком в британских ВВС и время от времени подрабатывал контрабандой. С 1949 года в университетах Эрлангена, Фрейбурга, Гамбурга и Парижа он изучает литературу, языки и философию. Параллельно он занимается также историей театра. По завершении учёбы в 1955 году он работает редактором на радио в Штуттгарте и доцентом вуза в Ульме. С 1957 года Энценсбергер занимается исключительно писательской деятельностью.

Энценсбергер вёл довольно беспокойную жизнь. Он говорит на нескольких языках. Ещё будучи молодым человеком, он объездил почти всё Европу, побывал в Мексике, США, на Кубе, в Советском Союзе. Продолжительное время он жил в Италии и Норвегии. В ходе своих поездок он познакомился со многими выдающимися литераторами.

Свой первый сборник стихов («Защита волков») Энценсбергер опубликовал в 1957 году – и сразу же обратил на себя внимание своей резкой критикой в адрес «общества потребления и общества соучастников». Ему грустно смотреть на то, как мир, в котором он живёт, изнашивается и распродаётся. Долгое время Энценсбергер считался левым писателем, скорее анархистом, чем марксистом. Он приветствовал кубинскую революцию и культурную революцию в Китае. Сегодня он называет это «чепухой». Энценсбергер давно уже заключил мир с обществом: он печатается в журнале «Шпигель» и в газете «Франкфуртер Альгемайне», которые он когда-то разносил в пух и прах. Он является самым высокооплачиваемым эссеистом в Германии и может похвалиться членством в самом эксклюзивном клубе Германии.

Тем не менее, Энценсбергер весьма критически наблюдает за развитием событий в мире. Очень точный анализ нынешнего состояния мира он даёт в своём эссе «Перспективы гражданской войны».

«Гражданскую войну ведут не террористы и сотрудники спецслужб, не мафиози и бритоголовые, не банды, торгующие наркотиками, и эскадроны смерти, а ничем не приметные граждане, которые в одночасье превращаются в хулиганов, поджигателей и серийных убийц. Мы предаёмся иллюзии, полагая, что в стране царит мир, если мы можем по утрам ходить за булочками к завтраку, не боясь выстрелов из засады.»

Особенно остро рост насилия ощущается в больших городах.

«Конечно, урбанизация – это один из аспектов этого процесса. Сегодня в мире, пожалуй, нет ни одной метрополии, где цивилизованные правила сосуществования полностью бы оставались в силе. Для того, кто знает такие города, как Рио-де-Жанейро, Детройт или Лагос, постепенный переход к состоянию латентной гражданской войны совершенно очевиден. Не следует предаваться иллюзиям относительно того, что в Западной Европе мы сможем предотвратить подобное развитие.»

Как отмечает Энценсбергер, примечательно, что разобщённость общества значительно усилилась после того, как мир перестал быть биполярныv, то есть после краха коммунизма.

«Конечно, «холодная война», по крайней мере, в нашей части мира, была своего рода искусственным миром, своего рода консолидацией нашего общества. Мы жили как бы вынесенными за скобки истории. Это была уникальная ситуация. Такого в истории ещё не было: 40-летний бум, невероятная интенсивность развития. Однако появляется опасность, что люди начинают считать подобное состояние чем-то само собой разумеющимся.»

Энценсбергер указывает на то, что сегодня насилие больше не требует никакого идеологического обоснования.

«Раньше насилие было в высшей степени централизованным. Самыми большими преступлениями были преступления государства, то есть их инициатором было государство. Так что государство можно назвать самым большим преступником 20 века. Центральная власть всегда искала для себя законное основание в форме идеологий. Таким образом, появлялась возможность сфокусировать и целенаправленно использовать деструктивную энергию и агрессивность людей. Для мобилизации людей, нужны были обоснования. Они могли носить религиозный, политический или какой-нибудь другой характер. Главное, однако, то, что раньше какое-то оправдание считалось обязательным. Сегодня ситуация иная. Доверие к центральной власти упало до нуля. Да и власть не испытывает никакой потребности в том, чтобы найти для себя какое-то законное основание.»

Своё скептическое отношение к человеку как таковому Энценсбергер объясняет необходимостью найти новые ответы на классические вопросы антропологии.

«Тот, кто, будучи ребёнком, пережил бомбёжки, крах целого общества, полное моральное банкротство целого народа, конечно же, не склонен смотреть на человека оптимистически. В общем и целом, я считаю, что пора пересмотреть наши взгляды на историю человечества, сформировавшиеся в эпоху Просвещения. Для этого следует обратиться не только к собственному опыту, но и к реальной истории человечества, зафиксированной в литературе. Например, в великой литературе античности или в сказаниях мы сталкиваемся с огромным потенциалом насилия. Ведь основные темы там – войны и убийства. История человечества начинается с изгнания из рая, и тут же следует братоубийство.»

Энценсбергер подчёркивает, что процесс модернизации, которая, как считалась, сумеет осчастливить весь мир, вовсе не носит, как оказывается, универсальный характер. Совершенно очевидно, что образ жизни западных стран невозможно глобализировать. И это чревато последствиями.

«Как выясняется, глобализация, движущей силой которой, собственно, является мировой рынок, – это экономический процесс. То есть происходит глобализация мирового капиталистического рынка. Это механизм, способствующий тому, что ежедневно появляется больше неудачников, чем тех, кому удаётся добиться успеха. И это объясняется не только причинами, связанными с внутренней логикой капитала, но и другими причинами – экологическими, демографическими и так далее. Таким образом, главным сегодня считается успех. И это в мире, в котором больше неудачников, чем тех, кому удаётся добиться успеха. Причём не только в так называемом «третьем мире», где этот процесс принимает экстремальные формы.

Даже в нашем обществе ежедневно всё больше людей становятся «лишними». В экономическом, да и в психологическом смысле, их объявляют «отходами производства». Таковы последствия процесса глобализации. Совершенно очевидно, что это ведёт к серьёзным конфликтам, которые едва ли удастся урегулировать мирным способом. Вряд ли можно себе представить, что неудачники смирятся со своим положением. Такого не бывает. В этой связи очень важно сформулировать определение понятия «неудачник». Если оставить в стороне материальный аспект, то, судя по внутреннему состоянию людей, очень трудно определить, кто является неудачником. Неудачник – этот тот, кто чувствует себя неудачником. Но это субъективная сторона дела. Неудачник, по сравнению с кем? В каком смысле? И здесь огромную роль играют средства массовой информации. Ведь в прошлые века для тех, кто жил в каком-нибудь отдалённом селении, внешний мир был не более чем слухами.

Единственной возможностью для сравнения было сознание, что король живёт в роскошном замке. Но никому и в голову не приходило сравнивать себя с королём. В этом смысле, никто не притязал на равенство. Сегодня же неудачнику ежечасно и ежеминутно навязчиво напоминают о том, что он – неудачник. А именно – средства массовой информации, пропаганда и те, кому удалось добиться успеха. Ежедневно от него требуют, чтобы он был счастливчиком, причём в банальном смысле этого слова. Здесь имеется ввиду потребительская сторона жизни. От него требуют, чтобы он изменил весь свой образ жизни. Таким образом, неудачник оказывается не просто неудачником, но ещё и униженным. А это, естественно, усиливает агрессивность. Поэтому очень хорошо можно себе представить, во что это выльется. Можно понять, почему эта агрессивность выражается в слепом стремлении всё крушить. Ведь никакой стратегии, направленной на изменение нынешнего положения вещей, нет.»

В этой ситуации, по мнению Энценсбергера, представителям интеллигенции, тем не менее, необходимо найти в себе мужество посмотреть правде в глаза и занять чёткую позицию.

«Раньше существовали некоторые утопические проекты, революционные проекты социализма. Однако между вопросами «Каково сложившееся положение?» и «Что делать?» существует огромное различие. И не следует надеяться, что ответы на оба эти вопроса совпадут. Для того, чтобы ответить на вопрос «Каково сложившееся положение?», необходимо крайнее хладнокровие. Любые эмоции здесь неуместны. Пытаясь ответить на вопрос «Что делать?», я как личность больше не выступаю в роли стороннего наблюдателя. Смешение этих двух аспектов может иметь, по моему мнению, роковые последствия. «Сложившееся положение» настолько неприятно, что вся тема кажется минным полем. Интеллектуальный и моральный риск здесь слишком велик. Однако просто не думать, чтобы, не дай Бог, не выяснилось что-то, что нам будет неприятно, – эта позиция недостойна представителя интеллигенции. Существует не только мораль, определяющая характер действия, но и мораль интеллигенции. А заключается она в том, чтобы смотреть фактам в лицо.»

Энценсбергер чётко сформулировал дилемму, перед которой оказывается западная интеллигенция.

«Я всегда был скептиком и поэтому никогда не был коммунистом. Конечно, после освобождения от фашистской диктатуры я стал убеждённым сторонником демократии. Германия, по крайней мере, её западная часть, стала тогда западным государством. И я тоже стал западным человеком. И не только в политологическом смысле, но и, так сказать, в экзистенциальном. Это значит, что у меня есть определённые представления о «минимуме цивилизации». Причём это не просто абстрактные мысли, всё это глубоко прочувствовано.

А теперь выясняется, что этого «минимума цивилизации» невозможно добиться для всего мира – по целому ряду причин. И вот тут оказываешься в крайне затруднительном положении. Ведь, с одной стороны, мне хочется, чтобы этот «минимум цивилизации» сохранялся. В этом присутствует и личный эгоизм, потому что я не могу и не хочу изменять свой образ жизни. А с другой стороны, этим «минимумом цивилизации» не могут и, судя по всему, никогда не смогут пользоваться все люди. Таким образом, ты вынужден занимать оборонительную позицию. И здесь возникает новая проблема – как удержать эти оборонительные позиции? Ответа на этот вопрос я не знаю.»

Ганс Магнус Энценсбергер, poeta doctus (учёный поэт), по праву считающийся наследником эпохи Просвещения, добился значительных успехов почти во всех жанрах: он – автор радиопьес и путевых заметок, романов и документальных повестей, либретто и рецензий, эссе и полемических статей, нескольких сборников стихов. Он является издателем нескольких антологий, журналов и книжных серий. Энценсбергер внёс значительный вклад в немецкую литературу и пробудил интерес читателя к современной мировой литературе.

Карола Госфельд