После триумфа в Баварии немецкие консерваторы могут просто тянуть время, дожидаясь смены власти в стране
Когда правящая в Германии партия выигрывает и региональные выборы, её лидеры говорят: вот видите, политику центрального правительства люди поддерживают и в глубинке. Когда же правящая партия в провинции терпит поражение, те же лидеры утверждают, что с их политикой на общефедеральном уровне итоги голосования никак не связаны, это всё, дескать, региональные особенности, мол, на земельных выборах речь идет о земельных темах. Аргументация оппозиционных деятелей и в том, и в другом случае прямо противоположна. Таково правило. Минувшие выборы в Баварии стали исключением. В послесловии к их итогам и лидеры правящих в стране социал-демократов и деятели Христианско-Социального Союза, одержавшие в Баварии очередную победу, были единодушны: исход голосования был предопределен политикой центрального правительства в Берлине. Главной темой земельных выборов на этот раз были предстоящие социальные реформы, затеянные правительством социал-демократа Герхарда Шрёдера. Приговор баварского избирателя – всего девятнадцать процентов голосов. Такого мизерного результата социал-демократы не получали на выборах в Баварии еще никогда. И на общефедеральных, и в западных землях ФРГ тоже. А вот за ХСС, партию баварского премьер-министра Эдмунда Штойбера отдали свои голоса более шестидесяти процентов принимавших участие в выборах. В земельном парламенте ХСС будет иметь теперь большинство в две трети депутатских мандатов.
Мне пришлось немало покопаться в архивах, чтобы найти аналогии в послевоенной истории Германии. Более двух третей депутатских мандатов завоевала СДПГ в Гамбурге еще до образования ФРГ – в тысяча девятьсот сорок шестом году. Такой результат стал итогом курьеза. Выборы в британской зоне оккупации проходили по предписанной англичанами схеме, в которой каждый избиратель имел несколько голосов. Больше такого не повторялось. По действующей до сих пор избирательной системе наивысшего результата добился в сорок восьмом году правящий бургомистр Западного Берлина социал-демократ Эрнст Ройтер – шестьдесят четыре с половиной процента голосов. Но тогда условия были исключительные. Берлинцев сплотила с их бургомистром блокада города советскими войсками. Более шестидесяти процентов голосов собрал однажды в Берлине и сказочно популярный Вилли Бранд, в шестьдесят третьем году, на первых после возведения берлинской стены выборах, а также Альфонс Гоппель в Баварии, в семьдесят четвертом году. Но для парламентского большинства в две трети им – так уж избирательная фишка легла – не хватило. Поэтому победу Эдмунда Штойбера на выборах двадцать первого сентября и в самом деле можно считать не только триумфальной, но и уникальной для Германии.
Столь комфортабельное большинство в ландтаге, однако, не означает, что отныне власть у Штойбера в Баварии – абсолютная. Имея две трети голосов, ХСС – по крайней мере теоретически – может по своему усмотрению распоряжаться земельной конституцией. Взять, например, и продлить срок полномочий премьера или сделать его и вовсе пожизненным. И всё-таки Бавария – не Центральная Азия. Авторы баварской конституции в свое время позаботились о том, чтобы встроить некоторые предохранители. Так, любое изменение конституции предполагает его одобрение на общеземельном референдуме. Защищены и права парламентской оппозиции, сколь малочисленной она бы не была. У неё сохраняется возможность созывать депутатские комиссии для расследования тех или иных политических процессов, её представители как и раньше будут возглавлять некоторые комитеты ландага, а также земельную счетную палату. Так что о демократической форме правления в Баварии можно не беспокоиться. Волноваться следует центральному правительству – итоги выборов это ему звонкая пощечина.
Главной интригой баварских выборов стала правительственная программа социальных реформ, которая не сулит - по крайней мере поначалу - жителям Германии ничего хорошего. Чтобы избежать тотального коллапса систем социального обеспечения им придется пойти на изрядные жертвы. Это касается и пенсионной сферы, и здравоохранения, и пособий неимущим, и страхования на случай безработицы, и налоговых льгот. Люди здесь в общем-то понимают, что жировать и дальше за казенный или общественный счет нельзя. Об этом свидетельствуют все демоскопические опросы. Парадокс в том, что понимая необходимость идти на определенные жертвы, мало кто готов на них лично. Пусть, мол, правительство начнет с соседа, с шахтеров, с получивших завещание наследников, с врачей, с очкариков, ну, и так далее. Лишь бы не с меня. Такая аберрация общественного мышления и стала роковой для правящих в Германии социал-демократов, честно заявившим, что сытое беззаботное время кончается для всех.
Необходимость проведения болезненных реформ понимает и политическая элита страны. Более того, особых расхождений в том, какими им быть, между правительством и консервативной оппозицией тоже нет. Так, по мелочам. Найти компромисс обе общанародные партии могли бы без особого труда, о чем свидетельствует их договоренность по реформе системы здравоохранения. Важен, однако, психологический аспект – кто конкретно будет делать пациенту больно, чтобы в конечном счете его вылечить. Хирург на сегодняшний день – социал-демократ Герхард Шрёдер. Он торопит. Если реформы запустить как можно скорее, то больному после операции сперва станет хуже, но потом дело пойдет на поправку и к следующим общефедеральным выборам он уже забудет о своих недугах и отблагодарит канцлера третьим по счету избранием на этот пост. Именно такое развитие событий намерены во что бы то ни стало предотвратить христианские демократы. И для этого у них есть мощный рычаг.
Большинство социальных законопроектов правительства предполагают их одобрение бундесратом, палатой федеральных земель, где у ХДСХСС уверенное большинство, а у баварского премьера теперь – позиции бесспорного лидера. Эдмунда Штойбера, проигравшего прошлые федеральные выборы Шрёдеру с минимальным отрывом в шесть тысяч голосов, связывают с канцлером узы личной, сердечной неприязни. Очень уж разные политические типажи. Заручившись такой триумфальной победой у себя дома в Баварии, Штойбер может попробовать своё счастье еще раз – в две тысячи шестом году. Осталось меньше трёх лет. И чтобы укрепить свои шансы на победу, ему по сути дела не надо ничего делать, просто тянуть время, отнекиваясь под разными предлогами от поддержки в бундесрате социальных законопроектов правительства. Тут, мол, еще недоработка, а здесь вопрос о контр-финансировании еще не прописан достаточно четко. Если Штойберу удасться выдержать такую тактику хотя бы год, то самые болезненные социальные реформы придутся аккурат на начало новой предвыборной компании, в которой он сам будет выглядеть как белый и пушистый, а его конкурент Герхард Шрёдер – как коновал с руками по локоть в крови.
Нацистские бункеры идут с молотка. Любой желающий может стать гордым обладателем персонального бомбоубежища.
В доме номер тридцать четыре по улице Элизабетштрассе в берлинском районе Лихтенраде никто не живет. Приземистое здание заросло кустами, рядом теннисные корты и будущие Борисы Беккеры, дожидаясь свободной площадки, стучат мячами о его заднюю стену. Собственно, по этому адресу и раньше никто постоянно не жил, и это не дом вовсе, а бывшее бомбоубежище, построенное еще в тысяча девятьсот сорок третьем году. Здесь прятались берлинцы во время налетов авиации союзников. Здание добротное, выдерживает прямое попадание средней бомбы времен второй мировой войны. Таких бункеров было построено в Берлине за двенадцать лет национал-социализма около тысячи. Процентов восемьдесят из них – те, что пожиже – были после окончания войны взорваны, а на их месте выросли обычные жилые дома. Но некоторые особенно прочные уцелели. Отдельные экземпляры стали даже чем-то вроде столичных достопримечательностей. Ну, например, массивный многоэтажный бункер на улице Паластштрассе в районе Шенеберг. Или тот, что рядом со «столичной студией» «Немецкой волны» на Райнхардштрассе, по соседству со студенческой столовой медицинского факультета Гумбольтовского университета и украинским посольством. Студенты-юмористы разрисовали стены массивного бетонного куба изображениями различных анатомических органов. Для этих уцелевших градостроительных объектов столичные власти теперь нашли применение. Бункеры идут с молотка.
Стать гордым обладателем личного бомбоубежища может любой желающий. Бункер в Лихтенраде общей площадью в полторы тысячи квадратных метров выставлен на торги со стартовой ценой в пятнадцать тысяч евро. Это – брызги. Плохонькая малогабаритная квартира в непристижном районе стоит в десять раз дороже. Но, правда, пятнадцать тысяч – только начальная цена. В июле, например, бункер в районе Рудов ушел на аукционе за сто тридцать тысяч. Купил его один берлинский коммерсант и использует теперь как товарный склад. Более надежной защиты от воров трудно себе представить – метровые в толщину стены, тяжелые как у банковских сейфов стальные двери.
Спрос на нацистские бункеры в Германии есть, но он невелик. Товар, всё-таки, весьма специфический. По всей стране за последние пятнадцать лет были проданы только двадцать штук. В среднем на торги выставляется по одному бомбоубежищу в квартал. Могли бы и больше, но уж очень неповоротливы столичные власти. Только теперь зашевелились, когда долги города превысили всякие допустимые нормы. Этой осенью они выставят на продажу еще пять или шесть объектов на юге Берлина. Распоряжаться такой экстравагантной недвижимостью покупатели могут по собственному усмотрению, никаких обязательств им на себя брать не надо. Требуется только соблюдать законы, предписания строительного ведомства, требования пожарной охраны и санэпидемстанции. Это значит, что превратить бункер, например, в дискотеку можно, но трудно и дорого. Нужна отвечающая современным стандартам вентиляция, пожарные выходы с высокой пропускной способностью. Но без особых затрат из бункеров можно сделать склад или помещение для репетиций музыкальных групп, телевизионную или студию звукозаписи. А еще, как это ни парадоксально, в мрачных недрах берлинских бомбоубежищ великолепно растут шампиньоны. Урожаи здесь можно собирать невиданные.
Новости «Русского Берлина»
Влиятельная неправительственная организация Германо-российский форум провела в Берлине свою ежегодную конференцию. На этот раз она была посвящена значению гражданского общества для экономического развития России. В конференции приняли участие видные общественные деятели из обеих стран, такие как бывший премьер-министр земли Саксония Курт Биденкопф, бывший министр экономики Евгений Ясин, политолог Глеб Павловский. Особенно ярким получилось полемическое выступление Лилии Шевцовой из московского Карнеги-центра. Она предостерегла от опасности скатывания России к авторитаризму и загниванию. Российское общественное устройство Шевцова назвала «выборным самодержавием», которое держится исключительно на высоком рейтинге президента Путина. Между тем Путин ослабевает в борьбе кремлевских кланов между собой и уже не может, по мнению Шевцовой, гарантировать необратимость реформ...
В немецкой столице открылась крупномасштабная художественная выставка под названием «Берлин-Москва/ 1950-2000/ взгляд из сегодняшнего дня». На пяти тысячах квадратных метров экспозиции в комплексе Мартин-Гропиус-Бау представлены картины, скульптуры, видеофильмы и инсталляции 200 деятелей искусств второй половины прошлого века. Среди них немало знаменитостей, таких как Йозеф Бойс и Илья Кабаков. Выставка иллюстрирует германо-российский культурный диалог в сложном и противоречивом историческом контексте тех лет. Она открыта в рамках Года российской культуры в Германии. В следующем году выставка будет показана в Москве...
В Берлине прошел юбилейный, 30-й по счету марафон. В тот же день в одном из столичных баров прошли «первые в мире марафонские бега для тараканов». Так назвал свое необычное мероприятие его организатор, эмигрант из России Николай Макаров. В центре бара был установлен длинный стол, затянутый зеленым сукном и разделенный на беговые дорожки. На нем один за другим шли забеги, где боролись за победу несколько десятков тараканов с экзотическими именами – Иван, Урал, Спутник и так далее. В переполненном баре работал тотализатор. Забеги транслировались на установленный на улице широкоформатный экран. Николай Макаров уже не первый раз проводит в Берлине тараканьи бега. Они всегда пользуются большим интересом публики. По словам Макарова, он возродил в немецкой столице излюбленную забаву русских эмигрантов послереволюционной поры...