О фольклоре российских немцев

«Политика вмешивается в мои научные труды не потому, что я хочу прийти к политике, а потому что политика окружает нас, потому что, если мы правильно понимаем это слово, политикой является все, что делает любой культурный человек. – Говорит Елена. -

Я совершенно согласна, что, занимаясь такой проблематикой, которая находится на скрещивании интересов не только чисто культуры: вот мы сделаем этот рисунок на костюме - не сделаем, споем эту песню или не споем, а когда каждый раз эта песня или этот рисунок задевают какие-то глубинные струны той небольшой группы людей, к которым я приехала в село и записываю их песни. Случалось и такое, что они начинали рыдать после записи на магнитофон. Я тогда не могла понять, почему их встреча со мной, как с фольклористом, вызывает слезы, как вдруг они мне совершенно серьезно говорят: «Вы нас сегодня записали, значит завтра нас придут выселять».

Интересный вопрос! А что Вы скажете на то, что начальник управления культуры города Астрахани абсолютно официально говорила мне: «И перестаньте петь эти ваши немецкие песни, мы вас открывали как русский ансамбль»? Тут иногда невольно задумаешься, что говорят этим бабушкам на уровне сел и районов.

Уже несколько лет я занимаюсь калмыцким народом, который также был репрессирован, но только на два года позже российских немцев, и я начала с чисто научной точки зрения задумываться над этим вопросом, а что означает депортация для народа? Я организовала ансамбль «Тропфляйн» (Капелька), в который вошли женщины пожилого возраста, все с немецкими корнями, они с наслаждением уже несколько лет поют немецкие народные песни.

Вначале в моем детском ансамбле были немецкие дети, из них восемьдесят эмигрировало в Германию. Так что это процесс пошел. Никогда у меня не были закрыты двери для детей и бабушек любых национальностей. Если они с наслаждением увлекаются немецкой культурой, если они с наслаждением поют именно немецкие песни, одевают немецкие костюмы и хотят жить в этой культуре, понимать эту психологию и менталитет, то - добро пожаловать! Я постоянно показываю своим артистам видеозаписи, которые я привожу из Германии или других регионов, например, у меня есть потрясающие менонитские записи из Оренбурга, и если им это интересно, и они хотят с этим знакомится, и хотят проникаться этим духовным богатством, ушедших от нас людей, то я считаю, что это нужно только приветствовать. Три моих книги посвящены немецким календарным обычаям, песням и танцам, и чем больше я выпускаю книг на эту тему, тем больше я понимаю, насколько я недостаточно глубоко знаю эту тему. Я продолжаю постоянно учиться, например, в 2002 году, будучи по гранту ДААД в Германии в течение двух месяцев, во всех городах, где я была, я постоянно изучала немецкие календарные обряды: кирмисы, шютценфесты, в южной Германии, в Баварии, сама лично записала, фотографировала.

С 2000 года при сокращении финансовой поддержки Германии и, конечно, полного отсутствия экономической поддержки из России, ликвидации министерства по делам национальностей, что резко тоже сократило финансирование этих программ, мы постоянно находимся в так называемой «зоне прощания», то есть мне упорно говорят, что, например, в 2000 году фестиваль немецкой культуры в Москве - последний. В 2004 году эта фраза была повторена. При любом повторении возникает чувство, что сначала это трагедия, а потом - комедия, поэтому сейчас это выслушивать в достаточной степени интересно, потому, что люди организуют все сами: не политики, не государство, а люди. И если люди захотят, чтобы у них был еще один фестиваль немецкой культуры, то и без финансирования они все же смогут его провести.

Когда я начинала в 91 году изучение немецкой культуры и культуры российских немцев, я услышала очень много заверений, что нет культуры у российских немцев. Мне консулы говорили об этом. Что нет календарных обычаев и обрядов, не сохранились они, дескать, в Германии, это мне говорили на уровне Культурабтайлунг, министерств Германии, очень серьезно заверяли. У меня ушло 14 лет, чтобы развеять эти все утверждения, как исключительно фантастические и наивные. Люди просто удивительно невежественные. Российские немцы потрясающе сохранили свою культуру. Да, у них не сохранились костюмы, потому что тряпки, костюмы они не могли возить по всем депортациям, зато сохранился потрясающий пласт духовной культуры, потрясающие шванки. Я знаю столько шванкистов, что можно было бы конкурс устраивать с великолепным диалектным и не диалектным литературным языком.

Я организовывала с ними фестиваль в Нижнем Тагиле в 1998 году, и я думаю, что не все из них умерли или уехали, я уверена, что такое можно сделать еще и сегодня. С одной стороны российские немцы сохранили именно духовную культуру, это шванки, это песни и воспоминания, которые собраны уже в десятки томов, а в Германии, которая обожает свою культуру, такие воспоминания пока не опубликованы. Я встречала огромное количество людей, которые знают и понимают все обряды, и дома у них украшены, и я была на этих мини - фестивалях в десятках городов: в 2000 году я посетила 16 городов Германии, где проводились эти фестивали, и я убедилась в том, что и сейчас люди знают, люди поют, люди одевают свои национальные костюмы. Германия живет своими национальными традициями, и если это неизвестно кому-то из чиновников, то это проблемы этих чиновников, которые, к сожалению, становятся политической проблемой в отношении двух стан, когда они начинают обсуждать виды этих культур и что должно быть у немцев, у российских немцев и что должно быть в Германии.

Мои дедушка и бабушка не дождались, хотя они очень хотели восстановления республики немцев Поволжья, и их могилы находятся в священном для меня городе Махачкала, и я только что их посещала. Моя мама живет вместе со мной уже 20 лет в Астрахани и она категорически не хочет эмигрировать в Германию, она хочет жить в России, она считает, что она российская немка.

Я живу там, где я работаю, и там, куда меня приглашают на работу, я буду жить. Сейчас я живу в Саратове, иногда я живу в других местах. Я не получала приглашение из Германии ни на какие виды работ, вот кроме приглашений на научные конференции, стажировки. Мне очень близка Германия по духу, у меня нет никакого внутреннего отторжения от нее, я проникаюсь болями и бедами этой страны в то время, когда я там нахожусь, у меня нет никакого психологического барьера во взаимодействии. Я ученый-этнограф, и я это чувствую прежде всего. Я это ощущаю при взаимодействии с маленькими группами, большими и очень большими. Каждый человек все время хочет получить больше, но ведь накопление не обязательно может быть материальным, оно может быть духовным. Для меня это духовное накопление является более интересным. Поэтому для меня посещение все большего количества мест и не только в Германии, и осознании разных вещей, относительно разных людей, в последние 10 лет становится все более определяющим. Я член нескольких международных организаций, обществ. Я только что посетила Хорватию, где была интереснейшая конференция по проблемам национальных меньшинств в мире. Я как раз рассказывала о проблемах российских немцев. Я не планирую никакого переезда никуда. Я считаю, что человек должен планировать свое самосовершенствование.

26 лет я пою на сцене, иногда я бываю еще немножко певица. Мне очень нравятся подлинные традиции российских немцев. Песня "Zuhause" для меня очень важна, это песня депортации, когда российских немцев на семь суток запирали в пломбированных вагонах, где у них умирали маленькие дети, и они имели туалет в этом же вагоне, вот эту песню они пели. Я знаю об этом от Ивана Павловича Виндгольца, которого пятимесячным везли из Поволжья в Казахстан, и его мать пела эту песню, и она осталась для него важнейшей на всю остальную жизнь, и я делаю ее частью каждого фестиваля, который режиссирую. Но мне нравятся и такие культурные артефакты, как «Их вайсэ меделяйн». Всю жизнь буду помнить, как в 90-м году подошел ко мне коллектив из Красноярского края, российские немцы, 12 женщин, которые поняли диалектные слова этой песни, и сказали моим ребятам, которые знают очень точно, что они поют, даже если они не являются немцами. Они подошли и сказали: «Ну, ребята, вы даете, наверно, вы не понимаете ни одного слова из того, что вы поете! Дайте списать текст песни». Эта песня самая настоящая, поволжская, свадебная, которую пели только один раз в жизни, ночью, во время дефлорации невесты, и услышать ее было невозможно никогда, она не опубликована и один из устных вариантов вы сейчас услышали, я слышала ее из уст Ивана Павловича Виндгольца в Барнауле на одном из семинаров, когда мне удалось подговорить его, чтобы он ее спел. Он как свадебный музыкант в Казахстане перенял очень много поволжских традиций от своего отца, известного певца и музыканта».