1. Перейти к содержанию
  2. Перейти к главному меню
  3. К другим проектам DW

Каламбуры Хайнца Эрхардта

Ефим Шуман «Немецкая волна»

15.03.2006

https://p.dw.com/p/87XC

Сегодня я познакомлю вас с книгой «Ещё одно стихотворенье» Карин Кёберник, которая вышла в издательстве «Вельтбильд». Это портрет, биография, жизнеописание Хайнца Эрхарда – самого известного, самого популярного немецкого комика послевоенных времён. Впрочем, слово «комик» - здесь не совсем точное. Да, его занятием, профессией, призванием было – смешить людей. Но смешил он их своими блестящими скетчами, миниатюрами, совершенно бесподобными стихами и пародиями. То есть Хайнца Эрхарда можно назвать, если оперировать понятиями, принятыми в русском языке, писателем-юмористом – вроде Горина, Арканова, Жванецкого, Александра Иванова… Только актёрский талант его был на порядок выше. Не случайно он снялся в пятидесятые-шестидесятые годы в более, чем сорока кинокомедиях, многие из которых и сегодня часто повторяются по разным каналам телевидения и очень популярны. Есть ещё одно существенное отличие Эрхарда от его российских, или лучше сказать советских коллег. Его творчество абсолютно аполитично. На злобу дня он никогда ничего не писал. Его стиль и сила его таланта заключались в другом – в неповторимом каскаде каламбуров, в непереводимой игре слов. Именно поэтому мне очень трудно – да просто невозможно! – представить в этой передаче образцы его творчества. Но поверьте мне на слово: это очень смешно. И вот доказательство: запись, крошечный фрагмент выхода Хайнца Эрхарда на сцену.

(...)

И так – полтора часа без перерыва.

Надо сказать, что смешными были не только тексты Эрхарда, которые и сегодня выходят многотысячными тиражами. Очень смешной была его актерская манера, точнее говоря – актерский образ. Хайнц Эрхард был очень полным человеком (к пятидесяти годам весил добрые сто килограммов). Большие залысины он закрывал, зачёсывая длинные волосы набок (в Москве такую «причёску» когда-то называли «внутренний заём). Носил строгие очки в толстой тёмной роговой оправе. Говорил со сцены: «Я ношу очки и ночью, иначе снов не увижу». Выражение на лице – чаще всего наивное, смущённое. Так и с публикой общался, чуть смущаясь, как бы извиняясь. Несмотря на колоссальную, фантастическую популярность, всё время искал что-то новое, неожиданное для публики. То оперу напишет, то виртуозно сыграет в одной из комедий («Тройня на борту») сразу три роли, хотя съёмки были сопряжены не только с очень трудной актёрской задачей, но и с техническими сложностями. То споёт на радио песенку собственного сочинения, которая мгновенно становится хитом.

Почему я решил рассказать в передаче «Читальный зал» о Хайнце Эрхарде? Дело в том, что он родился и вырос в Риге, здесь дебютировал как артист… Было это ещё до революции, когда Латвия ещё входила в состав Российской империи, поэтому, кроме латышского и немецкого языков (Эрхард принадлежал к немецкой этнической общине), третьим его родным языком был русский. В раннем детстве он даже несколько лет прожил в Санкт-Петербурге у дедушки с бабушкой. Дедушек и бабушек у Хайнца Эрхарда было (вы не поверите!) десятка два: это из-за того, что его родители несколько раз разводились со своими жёнами/мужьями и выходили замуж/женились снова. Всё же любимым и самым близким дедом был рижский. Он держал большой музыкальный магазин и мечтал о том, чтобы со временем передать дело внуку. С четырёх лет Хайнцу давали уроки фортепьяно, в тринадцать он впервые дирижировал детским оркестром. В семнадцать уехал в Лейпциг, где занимался в консерватории. Дед до поры до времени всё оплачивал, взяв с Эрхарда обещание вернуться в Ригу.

А тому очень не хотелось становиться за прилавок, торговать нотами и музыкальными инструментами. Хайнц Эрхард мечтал стать профессиональным пианистом и композитором. Мечтам этим не суждено было сбыться. Спустя много лет, уже после смерти Эрхарда, его сын, разбирая бумаги отца, нашёл несколько десятков его композиций, написанных в двадцатые-тридцатые годы в классическом стиле. Они никогда не исполнялись. А жаль. Только в девяностые годы их записали на компакт-диск – в том числе и прелюдию, которую Хайнц Эрхард сочинил, когда ему исполнилось всего шестнадцать лет.

Одно крупное музыкальное произведение, которое сочинил Хайнц Эрхард, правда, исполнялось в начале тридцатых годов – оперетта в рижском музыкальном театре. Между прочим, оркестром дирижировал отец Хайнца Эрхарда, капельмейстер театра. Дирижировал, хотя считал музыку сына чудовищной. К тому времени и сам Эрхард начал понимать, что надо искать какое-то другое занятие в жизни. Каждый день он приходил в магазин, владельцем которого стал после смерти деда, а чуть ли не каждый вечер выступал на каком-нибудь торжестве со своими первыми скетчами и стихами-каламбурами. Надо было кормить семью. К тому времени Эрхард уже женился – на дочери итальянского консула в Петербурге Джильде Занетти. Согласно легенде (одной из многих, которыми обросла жизнь Хайнца Эрхарда), они познакомились в лифте, и знакомство началось с глупейшего вопроса смутившегося Эрхарда: «Вам тоже наверх?» Он говорил тогда обычно по-латышски, она – по-русски, но общим языком в течение всей их почти полувековой совместной жизни был немецкий.

Немецкий стал и, так сказать, «рабочим» языком Хайнца Эрхарда. В крошечной Латвии он не мог рассчитывать на слишком частые концерты, «широкая» публика и возможная слава ждали его, конечно, в Германии. И по настоянию жены Хайнц Эрхард поехал завоёвывать Берлин. Первая попытка окончилась провалом и лишь вторая, казалось бы, с самого начала обречённая на неудачу (никому не известному Эрхарду пришлось заменять заболевшего популярного комика), принесла ему успех. В Бреслау, Берлине, других городах Германии концертная программа, в которой участвовал и Хайнц Эрхард, собирала залы в несколько тысяч человек. Надо сказать, что национал-социалисты всячески поощряли развлекательные концерты «мастеров лёгкого жанра» - только бы в их выступлениях не было никакой «политики». У Эрхарда, как я уже рассказывал, и не было. Зато его каскады каламбуров производили неизгладимое впечатление, воспринимались очень свежо… Понятно, откуда идёт эта свежесть: немецкий не был для Хайнца Эрхарда единственным и не был главным родным языком. Поэтому он замечал в этом языке то, что обычно не замечают его носители. В общем, космополитичность юности сослужила ему хорошую службу.

Своего пика популярности Хайнц Эрхард достиг в пятидесятые-шестидесятые годы. Но вот что интересно. Несмотря на то, что концертные выступления, казалось бы, давно должны были бы стать рутиной, Хайнц Эрхард всегда страшно волновался перед выходом на сцену. Если – заглянув в щель занавеса – Эрхард замечал в зале пустые места (а обычно его концерты шли с аншлагом), то сразу начинал паниковать: «Народ на меня больше идти не хочет!» А менеджер его успокаивал: «Ну, подумаешь: два места в шестом ряду свободны! Может, люди заболели? Билеты, во всяком случае, проданы все».

Кажется невероятным, что такому великому артисту приходилось и на вершине своей карьеры выпивать «для храбрости» перед выступлениями. Немного, правда, выпивать: сто граммов водки «Доорнкаут». Маленькие граненые бутылочки с двойной порцией водки - «доппельте Дорнкаат» - Хайнц Эрхард «конспиративно» называл «додо». Конспирация была необходима для супруги, исключительно недовольной этой дурной привычкой мужа. Когда артист праздновал своеобразный юбилей – пятисотое представление одной из своих программ, - друзья подарили ему корзину, в которой было пятьсот бутылочек «додо». Эрхард умолил менеджера спрятать корзину у себя дома: мол, жена обязательно отберёт.

Ставший легендарным эрхардовский «страх рампы» заставил великого комика заказать себе специальные очки с обычными стёклами, без диоптрий. Точь-в-точь копия его обычных очков, они позволяли страшно близорукому Хайнцу Эрхарду не видеть публику! Он предпочитал оставаться полуслепым, пробираясь по сцене чуть ли не ощупью, только бы не сбиться из-за какого-нибудь случайно не смеющегося лица в зале. Так ему было легче.