Вацлав Бартушка: "Мы сделали домашнее задание по энергетике еще в 90-е годы"

Уполномоченный по вопросам энергобезопасности в чешском МИДе Вацлав Бартушка принимал активное участие в разрешении газового конфликта между Россией и Украиной зимой 2009 года. В интервью Deutsche Welle Бартушка рассказал о том, почему ЕС доверил Чехии роль посредника в переговорном процессе и в чем состоит секрет успешной энергетической политики этого небольшого восточноевропейского государства, не имеющего своих собственных нефтяных и газовых месторождений.

- Deutsche Welle: Вы являетесь уполномоченным Чехии по вопросам энергетической безопасности. Что входит в ваши обязанности?

- Вацлав Бартушка: В основном я информирую правительство, премьер-министра и других наших министров о том, что происходит в глобальном энергетическом секторе и чего можно ожидать в секторе газа и нефти во всем мире, в том числе, конечно, и в России. Одним из животрепещущих вопросов для нас в настоящий момент является будущее российского экспорта нефти по нефтепроводу "Дружба" и то, как будут развиваться отношения между Украиной и Россией в газовом секторе.

Должен сказать, что Чехия находится в более выигрышной ситуации по сравнению с другими странами Центральной и Восточной Европы, потому что мы выполнили свое домашнее задание еще в 1990-е годы. В 1996 году мы провели трубу из Германии, откуда мы получаем норвежский газ. Так что мы потребляем не только российский газ, но и норвежский. Поэтому в январе прошлого года во время очередного газового конфликта Чехия смогла не только обеспечивать газом саму себя, но еще и экспортировать газ в Словакию.

- С чем было связано решение построить в 1990-е годы новый газопровод?

- Мы по этому поводу до сих пор шутим. Начиная с 1990 года, сразу после того как мы вышли из Варшавского договора, у нас почти каждую зиму возникали какие-то технические проблемы с нефтепроводом "Дружбой". После этого мы решили провести трубу с Запада. И что интересно: после ввода в эксплуатацию этого газопровода у нас больше не было никаких технических проблем с Россией. Но мы же доверчивый народ и понимаем, что это была чистая случайность. (Улыбается).

Уже тогда нам стало ясно, что для обеспечения энергобезопасности нам необходимо диверсифицировать нашу энергополитику. Это был реальный взгляд на вещи.

- Это было также связано с желанием максимально снизить энергозависимость от России?

- Энергобезопасность и независимость - все это сегодня компоненты нормального мышления. Никто не хочет оказаться в ситуации полной зависимости от одного-единственного государства и просить его на коленях о том, чтобы он продал ему энергоносители по любой цене. Это было бы просто глупо. Мы руководствовались тогда здравым коммерческим смыслом. Нет смысла иметь только одну трубу. Никогда и нигде.

- Сколько газа и нефти получает Чехия от России и Норвегии?

- Обычно мы покупаем около 70 процентов нефти из России. Это 5 млн тонн в год. Остальные 28-29 процентов к нам поступают из Азербайджана и других стран мира. Труба, которая к нам идет из Германии, теоретически позволяет нам импортировать объем нефти, которым мы могли бы покрыть все наши потребности. Но российская нефть дешевле, чем высококачественная нефть из других стран.

Что касается газа, то примерно 75 процентов газа к нам поступают из России. 25 процентов - из Норвегии. Помимо этого, мы располагаем крупными газохранилищами. В них содержится примерно столько газа, что обеспечит треть всей нашей годовой потребности. Так что, мы находимся в целом в очень неплохой ситуации.

- Вы принимали активное участие в разрешении газового конфликта между Украиной и Россией в начале прошлого года. Как проходили антикризисные переговоры?

- В то время мы были страной-председателем ЕС. С 1 января прошлого года мы начали переговоры, 2 января пригласили в Прагу украинское правительство. Днем позже к нам приехали представители "Газпрома". Потом мы поехали в Москву, где пять с половиной часов разговаривали с Владимиром Путиным.

- Какой урок из этого кризиса извлекла Чехия?

- Когда все страны ЕС выступают сообща, то можно добиться результата и решить проблему. Именно сообща мы смогли добиться того, чтобы Украина и Россия договорились. Если бы их оставили одних, если бы ЕС не помог им, то этот конфликт не был бы разрешен. Это первое.

Во-вторых, я очень рад, что Украина и Россия нашли компромисс и в какой-то степени даже рад тому, что этот конфликт вообще имел место. То, что нас всех ожидает в ближайшие десятилетия - это рост потребности в энергоресурсах. Нам необходимо, наконец, проснуться: по-моему, у нас еще не нет понимания того, что в будущем нас могут ожидать конфликты из-за энергоресурсов.

Ясно, что со временем нефти и газа будет меньше, могут возникнуть перебои с поставками. Поэтому газовый конфликт между Россией и Украиной послужил всем нам хорошим уроком. Всем стало ясно, с чем реально мы можем столкнуться в будущем. К такой ситуации нужно готовиться уже сейчас.

- Именно поэтому Чехия заранее сделала ставку на диверсификацию своей энергополитики?

- Я думаю, это одна из причин того, что ЕС доверил нам посредничество в разрешении конфликта между Россией и Украиной. Многие лишь говорят о том, что нужно сделать. Но эти слова нечасто превращаются в дело. Труба с Германией, по которой мы получаем норвежские энергоносители, нам стоила порядка 400 млн долларов. Огромная сумма денег! Но государство нашло деньги на это. В январе прошлого года это решение спасло не только нас, но и Словакию от энергодефицита.

- Помимо нефти и газа Чехия открыто делает ставку на другие энергоносители, которые также сложно назвать экологически чистыми, - уголь и атомную энергетику. Почему?

- Потому что это - реальная политика. Наш самый крупный проект на сегодня - это план строительства новых атомных реакторов. Чехия располагает шестью реакторами и двумя АЭС, которые производят 30 процентов всей электроэнергии. Через 10 лет мы намерены довести этот показатель до 50 процентов. Мы считаем атом надежным и хорошим ресурсом.

- А как же возобновляемая энергетика, которую в последние годы так лоббирует Брюссель и с помощью которой ЕС частично надеется достичь цели по защите климата?

- По-моему, сегодня в Европе просто модно говорить об альтернативной энергетике. Сейчас у нас 8 процентов электроэнергии производится альтернативными источниками. Но даже если мы сможем получать 25 процентов из возобновляемых ресурсов, мне непонятно, откуда мы будем брать остальные 75. По большому счету, мы производим энергию из угля, атома и газа. В этом мы очень похожи на все страны ЕС.

Беседовала: Оксана Евдокимова
Редактор: Андрей Кобяков