Эвальд Бёльке: Я хочу предоставить трибуну крупному бизнесу России

С января 2013 года Центр имени Бертольда Бейца в Германском обществе внешней политики (DGAP) возглавляет Эвальд Бёльке (Ewald Bölke), который сменил на этом посту известного политолога Александра Рара (Alexander Rahr), перешедшего в крупный бизнес.

Бёльке родился в 1955 году, в 80-е годы учился на философском факультете Университета имени Гумбольдта в Берлине, занимался научной работой, читал лекции, а затем многие годы работал в научно-исследовательской "лаборатории будущего" концерна Daimler.

Изучал, среди прочего, вопросы автоматизации управления, участвовал в разработке альтернативных приводов, исследовал влияние автомобилизации на общество. В интервью DW Эвальд Бёльке рассказал, как он собирается расставлять акценты в работе Центра имени Бертольда Бейца.

DW: Некоторые немецкие политологи переходят из науки в крупный бизнес. Что побудило вас выбрать противоположное направление?

Эвальд Бёльке: Мотивы отчасти личные. В концерне Daimler я прошел все ступени, разрабатывал, например, стратегии выхода на рынок для крупных фирм, в частности для КамАЗа и EADS. Это было чрезвычайно интересное время. Но с возрастом наступает момент, когда спрашиваешь себя: и это всё, пора готовиться к пенсии? Или стоит начать что-то новое? А тут моя жена случайно наткнулась на объявление о вакансии в Центре имени Бертольда Бейца.

- Появятся ли после вашего прихода новые аспекты в работе этого центра? Как вы собираетесь расставлять акценты?

- Мой предшественник Александр Рар создавал Центр, опираясь на свои обширные связи в высших политических кругах. В наличии таких связей - его большое преимущество. Я пришел сюда из предпринимательских кругов, поэтому хочу выбрать несколько иное направление. Бертольд Бейц - это ведь немецкий предприниматель с четким политическим видением, ориентированный на достижение цели. Вот и я хочу привнести такую ориентированность на достижение конкретных целей.

- Это значит, что вы собираетесь чаще приглашать в Берлин представителей российского крупного бизнеса?

- И это тоже. Но что еще более важно, так это генерировать идеи и совместно работать над их претворением в жизнь. Приведу пример: многие российские города строились в 30-е годы. Это города, которые потребляют неимоверное количество транспортного потенциала и энергии. Для сегодняшней России это огромное бремя. Как изменить ситуацию? На первый взгляд, это никак не связано с внешней политикой. Но только на первый. Надо спросить, где люди чувствуют себя уютно и как должна выглядеть их повседневная жизнь. Есть на этот счет хорошие идеи и в России, и в Германии, так что логично искать решение вместе. А потом шаг за шагом пробовать реализовать разработанную концепцию.

- Разные немецкие фонды и организации, в том числе DGAP, регулярно приглашают гостей из России. Но одни - преимущественно представителей оппозиции, а другие - так называемых прокремлевских деятелей. Почему бы не пригласить, скажем, Алексея Пушкова и Владимира Рыжкова одновременно, чтобы они вместе приняли участие в публичной дискуссии?

- В 90-е годы мы так часто делали. Проблема в том, что трудно создать такой формат дискуссии, в рамках которого будут возможны не только внутрироссийские дебаты, но и обсуждение тем, интересных для немецкой аудитории. С моей точки зрения важно, чтобы, например, Пушков выступал на пару с каким-нибудь немецким политическим деятелем и спорил с ним. Мне очень хотелось, к примеру, выступить оппонентом Пушкова, когда он недавно был гостем DGAP. Но, соблюдая правила приличия, я как ведущий не мог этого сделать. У нас с Пушковым, в частности, разные взгляды на ситуацию на Ближнем и Среднем Востоке.

- У некоторых наблюдателей складывается впечатление, что интерес немецкой политической элиты к России пошел на спад. Вы согласны с такой оценкой?

- Людей преимущественно волнуют внутриполитические темы. В Германии заметна определенная фиксация на происходящее непосредственно рядом. Но это всемирный феномен. Другой вопрос, достаточно ли Германия делает для того, чтобы в соответствии с реалиями развивать отношения с Россией. Что происходит в наших университетах, в мозговых центрах? В последние годы и в самом деле стали уделять меньше внимания этим темам.

- А может, это связано с тем, что правящая в Германии элита списала Россию, не дождавшись, когда же та наконец станет на европейский путь развития, и стала относиться к ней как к важному партнеру, но не более того?

- Я был бы осторожен с поспешными выводами. Если взглянуть на историю двусторонних отношений за последние 20 лет, то в ней были и подъемы, и спады, сокращение и увеличение дистанции. Помните, бывший канцлер Гельмут Шмидт (Helmut Schmidt) даже как-то назвал Россию "Верхней Вольтой с баллистическими ракетами"? Подъемы и спады - это нормальное явление. Важна, однако, общая тенденция. И у меня нет впечатления, что кто-либо в Германии считает, будто можно в обозримом будущем решать основополагающие вопросы внешней политики и политики безопасности без участия России. Я не думаю, что в Германии растет безразличие к России.

- Вы говорите о подъемах и спадах в отношениях. На каком этапе мы находимся сейчас? Некоторые аналитики говорят об охлаждении…

- На политическом уровне - застой. Одна из причин - кризисные процессы в Европе. Мы заняты сами собой, а потому кажется, что в политических отношениях с Россией наступил спад.