Венедикт Ерофеев на берлинской сцене

Пьесу Ерофеева в немецком переводе Сергея Гладких поставил молодой венгерский режиссер Арпад Шиллинг, превративший пятиактную трагедию в компактный спектакль, который длится меньше двух часов без антракта.

В советскую психбольницу привозят, в общем-то, психически здорового человека, Льва Гуревича – это главный герой пьесы. Три главных греха Гуревича перед советской Родиной - это его пьянство, «кошмарная начитанность» и полукровное, если можно так выразиться, происхождение. Но главное в нем для Ерофеева совсем не это: Гуревич, такой же «Alter ego» автора, как и знаменитый Веничка из «Москва-Петушки»: сочинитель, поэт, импровизатор. Ему дано творить на глазах у публики.

Почему молодой венгерский режиссер сегодня выбирает для постановки в Германии пьесу русского автора? Да ещё такую пьесу! Видит ли он в этой истории нечто всеобщее, всемирное?На этот вопрос отвечает литературный помощник и переводчик режиссера Анна Ленгел:

- Конечно, в каком-то смысле эти проблемы являются всеобщими, но, разумеется, нам, жителям Восточной Европы или бывшей восточной Германии, проблематика этой пьесы гораздо ближе, чем людям на Западе. Мы, жители бывшей ГДР, куда лучше понимаем этот абсурдный юмор. Западная публика будет воспринимать пьесу по-другому – но постепенно любой зритель вживается в мир Ерофеева. Это прекрасная пьеса замечательного автора.

Клише "вечно пьющей России"?

На мой вопрос, не подпадет ли спектакль у немецкой публики под клише «вечно пьющей России», переводчик пьесы Сергей Гладких высказал такую версию западного восприятия ерофеевской трагедии.

- Я не думаю, что вопрос питья и умирания в данном случае для немецкого зрителя имеет такое решающее значение. Для него, по существующей в его представлении иконографии, это, в принципе, «Тайная вечеря». Гуревич выступает уже в роли как бы Христа – практически его почти последняя фраза была: «Господь, почему ты меня покинул?» И поскольку Христос – спаситель, он в конечном итоге спас этих людей спас от унижения дальнейшего в заведении известного сорта. И именно на этом фоне и следует понимать эту последнюю сцену.

Режиссер произвел немалые текстовые сокращения, убирая главным образом места, где ассоциации и литературные реминисценции потребовали бы объяснений и комментариев. В итоге его работы, главный результат которой – блестящая сольная и ансамблевая игра актеров, - получился спектакль, доходящий до публики, независимо от ее восточного или западного происхождения.