А вдруг война, а я - уставший...

В мае 2005 года суд Центрального района Минска обвинил политика в организации массовых несанкционированных выступлений против официальных итогов парламентских выборов и референдума. Он были осужден на три года ограничения свободы, но позже в связи с амнистией этот срок был сокращен на год.

Наш корреспондент Маня Мышковец побывала в деревне Блонь Пуховичского района Минской области, где Николай Статкевич отбывает свое наказание, и вот что она там увидела:

На двери подконтрольной комнаты табличка «Процедурная».

«Здесь был совхозный санаторий», - поясняет вынужденный постоялец.

«Процедурs», впрочем, присутству.т: оппозиционера Николая Статкевича в деревне Блонь лечат от политики принудительным трудом. А таблицу Менделеева над арестантской кроватью Статкевич прикрепил сам. Еще как минимум до конца июля он - «химик».

«У меня специальность по диплому - военный радиоинженер по радиоэлектронике. Я кандидат технических наук, специалист по системам управления. Здесь я работаю слесарем по ремонту электрооборудования автотракторной техники, - рассказывает Николай Статкевич. - Все, что надо было по электрической части отремонтировать, я давно уже отремонтировал, поэтому работаю там, куда пошлют. В первые два месяца здесь выполняли команду меня сломать, поэтому работал я без выходных по 14 часов в день. Выдержал. Теперь уже график не столь жесткий».

В отличие от Барановичей, где Николай Статкевич начинал срок принудительного перевоспитания от протестного лидерства, в Блони поспокойнее.

«Но иногда власть «пробивает». Например, когда я прокомментировал «Письмо независимых офицеров», реакция последовала незамедлительно. В день Святого Валентина, в год Свиньи мне приказали идти на свинокомплекс помогать кастрировать свиней, - говорит Николай Статкевич. - Единственный раз я отказался от работы, хотя за отказ меня могут привлечь к уголовной ответственности. Но не могу, сказал, в день любви издеваться над несчастными кабанами!»

Правда, признается он, «соломки подстелил» - потребовал провести инструктаж, принять зачет, выдать спецодежду. В общем, обошлось. И все бы оно анекдотично весело, да жестоки детали:

«Когда гуляю, смотрю внимательно, чтобы не выйти за пределы совхоза - это уже будет уголовным преступлением. Далеко если отходишь, сразу приезжает дежурный по комендатуре. Вызывает его КГБ, который тут за мной как будто незаметно следит. Но я за ними тоже «слежу», - смеется политик. - Знаю, например, что они очень любят порыться в моей комнате, когда я на работе. Особенно после приезда ко мне, например, зарубежных послов».

Из Блони к смертельно больному отцу Николая Статкевича отпустили только однажды, нынешней зимой. Возвращаясь на «химию» через Минск, политик предложил соратникам встретиться ненадолго в районе вокзала.

«Стукачей не было среди приглашенных на эту встречу, - убедился Статкевич. - И потому власти не нашли ничего более умного, как объявить заминированным центральный железнодорожный вокзал белорусской столицы и выставить вокруг него оцепление. Это, по-моему, даже не стрельба из пушек по воробьям, это пальба огромными силами по чему-то гораздо более мелкому!»

Ой, лукавит Николай Викторович по поводу своей мелкоты! Официальную партийную регистрацию от его Народной Грамады, конечно, увели. Николай Статкевич говорит жестче - «перекупили». Но европейские социал-демократы признают в нем партнера и лидера, а белорусская власть в пору президентских выборов и прочих публичных кампаний даже в местах ограничения свободы сажает политзаключенного под особый контроль: в зарешеченное помещение с видеокамерой, под круглосуточное наблюдение милицейских офицеров.

В оппозиционной шеренге подполковник Николай Статкевич доныне не по-штатски прям:

«Оппозиция не представляет реальной угрозы власти, революционный момент бездарно упущен в пору президентских выборов. Наши оппозиционные партии – партии парламентского типа. Они созданы для выборов. Они ничего другого не умеют. Сейчас, когда выборов нет, альтернативы такие: или в диссиденты (критикуй), или в революционеры. Оппозиция пытается этого выбора избежать. Она себе эрзац-выборы придумала – на Конгресс, чтобы там принять эрзац-конституцию, так называемую «малую конституцию». Это все-таки подмена действий и понятий. Так мне это видится отсюда».

Николай Статкевич - противник нынешней борьбы со статусом Милинкевича. Он уверен, что оппозиционные коммунисты «работают на имперские российские сценарии»:

«Бездарно не используется лозунг «Беларусь в Европу! Чудесная европейская идея, которую даже без всякой агитации готовы поддержать 55 процентов населения. Что мешает, например, собрать миллион подписей за интеграцию Беларуси в ЕС? Вот где была бы кампания!»

С собственным политическим будущим Статкевич, судя по всему, давно разобрался.

«У нас же давно не политика, у нас (даже если это высокопарно звучит) борьба за свободу, - говорит он. - И в этой борьбе, если у тебя есть сторонники, люди, готовые идти за тобою, твой уход не возможен. Такое — предательство. А предательство для меня — вещь неприемлемая».

Потому изолированный в Блони политик вполне серьезно утверждает, что в местах несвободы отдыхает, учится и копит силы. Ибо как там шутят над собой белорусские политзэки? «А вдруг война? А я - уставший…»