Что стало с бывшим немецким колхозом-миллионером?

Из Павлодара мы отправляемся в бывший колхоз-миллионер «30 лет Казахстана». Когда-то он славился на весь Казахстан. Лечиться в колхозную больницу приезжали работники обкома партии, чиновники высокого ранга. Больница гремела не только своими врачами Кохом, Эйзенгрейном, которые, кстати, сегодня живут в Германии. Здесь была единственная в Павлодарской области барокамера! Кроме хорошо налаженного хозяйства, в колхозе был единственный по всей области зоопарк, куда на экскурсию приезжали городские школьники. Все это было. Сегодня, проезжая по улицам центральной усадьбы Константиновке, я видел полуразвалившиеся дома, заброшенные многоэтажки, больницу с выбитыми оконными стеклами. Некогда ухоженные улицы зарастают бурьяном. Мы подъехали к зданию бывшего правления колхоза, сегодня акимату. В закуренном кабинете мы застали Георгия Владимировича Пилунса. Четыре года он является акимом Равнопольского сельского Совета. Аким – это председатель сельсовета. Должности председателя колхоза нет, как и самого хозяйства. Что стало с известным на весь бывший СССР колхозом-миллионером? Аким Пилунс поясняет:

- Колхозов у нас нет с 1998 года. Их расформировали и остались только сельские округа, а при них есть крестьянские хозяйства, которые занимаются животноводством, полеводством.

- Но эта форма лучше чем колхозы?

- Правительство считает, что лучше, но я с этим не согласен.

- Вы сюда приехали, когда уже колхоза не было?

- Нет, в 1997 году колхоз еще был, а в 1998 его уже не стало.

- Население обновилось?

- Да. В основном приехали из Киргизии. Старые жители уезжают в Германию, в Россию.

- Вы знаете, что у этого села давнишняя история, что здесь был председатель Геринг, что он был депутатом Верховного Совета.)

- Знаю. Его портрет до сих пор висит.

- Изменилась жизнь местного населения?

- По сравнению со временем Геринга, конечно да.

- А в чем причина этих перемен, только в реформах?

- Только в реформе. Из-за нее люди стали уезжать.

- А какова ваша роль, Аким?

- Защита прав человека на селе.

- Сколько немцев еще живет в вашем селе?

- Из 2000 населения где-то 360 немцев.

Итак, в бывшем немецком хозяйстве осталось около 360 немцев. Из них кореннных жителей можно пересчитать по пальцам. О том, как изменилась жизнь в Константиновке, которой более ста лет, говорит секретарь сельсовета Сагима Капаровна.

- Раньше у всех была работа, двор, подворья. Жизнь была лучше. Даже можно было позавидовать. Многие, кто приезжал поражались, что люди живут такой жизнью. В домах было центральное отопление, вода. Школы, больницы, библиотеки, детские садики – все это было.

- А сегодня этого нет?

- Детских садов уже нет.

- А куда же дети ходят?

- Каждый в своем доме.

- В связи с тем, что колхоз распался?

- Колхоз распался – люди без работы.

«Борец за права человека», Аким Пилунс, считает, что жизнь стала хуже не потому, что немцы уезжают в Германию или в Россию, а потому, что произошло реформирование колхозов. Господин Пилунc убежден в том, что во всех сегодняшних бедах виноват Горбачев и падение Берлинской стены. Дескать, не было бы перестройки, немцы до сих пор благоустраивали бы казахстанские степи.

- Все-таки это связано с тем, что люди уезжают?

- Нет, с тем, что произошло реформирование колхозов.

- Из-за того, что уезжают хорошие специалисты, дело ведь тоже страдает? Если бы люди оставались, не уезжали бы ни в Германию, ни в Россию, то жизнь была бы другой.

- Конечно другой. Все началось с горбачевской перестройки. Не было бы воссоединение двух Германий, не было бы свободного выезда туда, все бы оставалось на месте. А развал пошел везде и всюду. Начиная с верхушки и до нас, до низов.

- Все беды начались с началом перестройки?

- Все беды вышли оттуда.

- Здесь раньше была звероферма, отчего ее сейчас нет?

- Специалисты разъехались, а когда пошло реформирование, всех зверей распродали.

- А что это были за звери?

- Нутрия, песец, норка, лиса.

- И теперь нигде это производство нигде в округе не продолжается?

- Нет, в Павлодарской области этого вообще нет.

- А что же стало с проданными животными?

- Как что? Забили. Мясо в пищу – шкуры на шубы и шапки. На этом все и закончилось.

Аким Пилунс принципиально против выезда немцев на историческую родину. С отъездом немцев, как вы слушали, пришло в упадок и звероводство: животных пришлось забить на мясо, которое съедено, а из шкур сшиты шапки и шубы. Сагима Капаровна, главный специалист акимама уже на улице, с опаской оглядываясь по сторонам, была более откровенной, чем в кабинете у шефа. Сагима еще помнит коренных жителей Константиновки:

- Вы уже давно живете в этом селе, скажите насколько изменилась здесь жизнь?

- Очень изменилась.

- Сколько человек жило раньше здесь?

- Пять с половиной тысяч человек.

- И сколько сегодня.

- Сейчас две тысячи.

- То есть три тысячи человек уже уехало.

- В основном в Германию.

- Вы по национальности казашка, но всегда жили среди немцев, какие у вас остались о них воспоминания?

- Самые добрые. Я жила при Геринге, и я была очень довольна им как председателем. О нем можно сказать очень много хорошего. При нем жизнь была куда лучше чем сейчас.

- Я видел здесь стоят полуразобранные многоэтажные дома, в которых были принадлежащие колхозу благоустроенные квартиры. Сейчас от них остались одни стены, куда все подевалось?

- Сохранить было очень трудно. Надо платить сторожам за охрану. Государство денег не давало.

- То есть раньше дома принадлежали колхозу, а потом никому?

- Да, и стали разбираться на строй материалы народом. На что-то жить надо.

Вот и разбирают люди по кирпичику, продают и живут.

- Но это же были хорошие, благоустроенные квартиры! И потом, когда немцы оттуда выехали, почему другие не въехали? Ведь квартиры нужны?

- Я не могу ничего сказать. Насосы колхозные тоже растащили. А когда перестали работать насосы, не стало воды. И люди стали потихоньку освобождать эти квартиры.

- Что эти насосы никак нельзя было сберечь?

- Тоже нужна была охрана.

- А что нужно сделать, чтобы изменить эту ситуацию?

- Сейчас надежда только на подсобное хозяйство.

Жители бывшего колхоза-миллионера сегодня выживают за счет подсобных хозяйств. А кто может – уезжает в Германию или в Россию. Семья Унру тоже сидит на чемоданах. Пенсионерам Саре и Давиду не просто расставаться с родиной:

- Вы уезжаете всей семьей в Германию. Не жалко отсюда уезжать?

- Жалко. Потому что мы здесь и голод и холод прожили, и детство, и юность, и старость.

- А почему вы тогда уезжаете?

- Потому что дети теперь там, две дочки и сын.

- Скажите, а раньше при Геринге, здесь другая было жизнь?

- Ну другая была.

- Почему стало хуже?

- Так не только здесь стало хуже. Везде, везде, везде стало хуже. «Эльман» - был тоже очень красивый и богатый колхоз. Теперь его тоже нет. Ломают дома, рушат все... не знаю... какие тут дома были! Ой-ёй-ёй! Все разрушилось. Все разъехались. Ничего не осталось. Вы проехали по поселку

?

- Я видел развалины, люди собирают кирпичи. Это все, что осталось от тех, кто уехал?

- Да.

- Вот у вас большой, красивый дом. Вы его смогли продать?

- Да. За бесценок отдали. Это все тут же уходит на питание.

- Раньше в вашем селе на улицах говорили по-немецки, в магазинах. А сегодня – говорят?

- А кому говорить? Можно по пальцам пересчитать сколько немцев осталось.

- Из ваших шестерых детей сколько живет в Германии?

- Трое. А двое едут с нами. Один решил остаться.

- А он почему не хочет ехать в Германию?

- Не знаю. У него детей нет. Без детей думает, что проживет. Может быть когда уедем – будут скучать, потому что мы привыкли все время вместе. Мы рядом живем.

- Ваш муж неразговорчивый.

- Он у меня стеснительный.

- Вас зовут Давид? Вы в этом селе давно живете?

- С 1960 года.

- Жизнь тут изменилась?

- Намного хуже, намного. Людей дурят. Как хочешь – так и живи. Как Геринг умер – все умерло. Сейчас все поселки ломают. Такие дома были! Квартиры были! Все сломали. Все. Все голое. Старожилов вообще осталось семей пять или шесть. Остальные все приезжие.

У крепко сложенного сына Сары и Давида Коган свой взгляд на то, что происходит в бывшем колхозе-миллионере.

- Вы, можно сказать, одним из последних покидаете некогда знаменитый колхоз. Почему вы так долго ждали?

- Ждал лучшей жизни. Я здесь родился. Здесь вырос. Хотел здесь остаться. Но лучшего не предвидится, вот и решил со всеми ухать. Не надо далеко ходить – рядом колхозы тоже распались – Галицк, Ольгино. Но вся техника, все оборудование осталось при них – люди могут работать, ездить на этой технике, пуская и называется это теперь крестьянское хозяйство. А у нас сразу быстро распродали. Старались чужим продать. В основном в Россию.

- Потому что здесь было что брать?

- Здесь было техники, которой хватило бы для обработки нескольких тысяч гектар земли. А нам сейчас техники не хватает. С каждого рейса нашему Акиму отстегивают деньги – и он помалкивает. Если бы Аким был путевый, здесь бы эти руины не стояли. А ему все равно. Ему деньги дали, остальное – пусть оно провалится.

- То есть он закрывает глаза на то, что растаскиваются остатки колхоза и домов?

- Да.

- А кирпич уходит на стройматериалы.

- Да. В основном он идет в город. Там строят особняки. В Павлодаре. Сколько раз мы с Акимом ругались на собрании. А он говорит, что если я начал дом разбирать, то разберу под чистую, как будто его тут и не было.

- Почему он так делает?

- Чтоб не было мусора. У нас войны нет, а в Чечне, наверное, нет таких руин, как у нас тут по колхозам.

Сын считает, что для воров и прочих нечистоплотных дельцов бывший колхоз-миллионер стал лакомым кусочком. Они за счет колхозного имущества изрядно улучшили свое состояние. Пока дельцы растаскивали колхозное имущество, в селе росло число бедных, появились даже попрошайки. Сара рассказывает:

- Работы нет – вот люди и попрошайничают. Некоторые не хотят.

- Я никогда не думал, что в этой деревне будут нищие.

- О и сколько! Много и сильно пьют.

Сказать о том, что не осталось в бывшем колхозе людей с хозяйственной жилкой нельзя. Есть такое меньшинство и здесь. О том, как они пытаются спасти отдельные производственные участки производства бывшего колхоза-миллионера мы расскажем вам в следующем выпуске передачи «Мосты».