Ферма в тени автобана
Но ведь даже во время чемпионата есть ещё и нормальная жизнь, жизнь вне футбола. Это взялся доказать наш репортёр Роман Шель. Он приглашает нас в гости к фермеру. Если верить таким, как бы это сказать, псевдо-народным песенкам, то жизнь крестьянская - сплошной праздник. Вот и в коровнике крестьяне только и делают, что поют хором и дуэтом:
Ферма в тени автобана
Очень мне хотелось посмотреть, как живёт и работает обычный немецкий фермер. Через знакомых договорился о встрече с Гансом-Петером Лихтенбергом. И вот теперь в отчаянии пытаюсь отыскать его ферму по указанному адресу. Ну, где он, скотный двор с обилием всякой живности и, естественно… с характерным запахом? Наконец, под номером 69 на Филихер-штрассе в местечке Хангелар неподалёку от Кёльна обнаруживаю только вполне городской двухэтажный дом, который теснится среди похожих владений. Никакого мычания коров не слышно. Даже сада нет. Но фамилия на двери верная. Так что, звоню.
Дверь открывает высокий худощавый светловолосый мужчина лет пятидесяти. Он довольно холодно приветствует меня и сопровождает в богато обставленную гостиную. Фермер говорит просто и порой даже грубовато - без столь привычных немецких "Dankeschön" и "Bitteschön". Впечатление такое, что он уже и сам не рад, что согласился поговорить со мной - время-то деньги. А, может быть, я всё-таки не по адресу? Где же ваша ферма, господин Лихтенберг, где поля, где всё Ваше хозяйство, господин Лихтенберг? "Оно недалеко отсюда, туда мы отправимся позже, а пока поговорим здесь" - отвечает фермер на ярко выраженном кёльнском диалекте. А хозяйство у него, оказывается, вот какое:
«На данный момент у меня 220 гектаров земли. Но цифра эта каждый год меняется. Собственной-то земли у меня всего 50 гектаров – всё остальное я арендую. Всё равно, по нашим меркам я считаюсь крупным фермером. Да… и у меня, по сравнению со многими другими, нет ни цента долгов».
Вот про долги, вернее, про их отсутствие Ганс-Петер говорит с нескрываемой гордостью. Но давайте знакомится поближе. Гансу-Петеру Лихтенбергу 53 года. Из них 28 он занимается сельским хозяйством. Многие крестьянские хозяйства в Германии узко специализированы: только молочное производство или, например, полеводство. Ганс-Петер всё делает сам: выращивает пшеницу, ячмень, кукурузу на силос и сахарную свёклу, содержит 160 голов крупного рогатого скота. Молоко он покупает в магазине, тёлки и бычки идут только на убой. Корма - свои, да ещё кое-что в хорошие годы удаётся продать. Его чистый годовой доход составляет около сорока тысяч евро. Это уже за вычетом всех налогов, страховок, текущих расходов и тех денег, которые он откладывает для покупки техники, не и так, на «черный день». Но без дотаций со стороны Европейского Союза, признаётся фермер, он не смог бы выжить.
«Десять лет назад с центнера зерна можно было выручить 25 евро. Сейчас – 10 евро. Раньше моя прибыль за килограмм говядины составляла 4 евро. Сейчас – 3 евро. Я, как и другие фермеры, получаю финансовую помощь от Евросоюза. Субсидии составляют 276 евро за гектар пашни и 103 евро за гектар пастбища в год».
Но вот, наконец-то, я и увижу хозяйство воочию. На рабочей машине фермера – японском джипе – мы первым делом едем за несколько километров осматривать сельхозтехнику хозяина.
«У меня есть техника для всех сельскохозяйственных работ, всё своё: четыре трактора-тягача, агрегат для опрыскивания, плуги, сеялки, культиватор, пять больших прицепов, плюс ещё десять машин для обработки сена и соломы, дробильная установка… ну, вы, городские, всё равно не поймёте, какая машина зачем. Всё это приобретал постепенно, год за годом. Я экономлю кучу денег на том, что ремонтирую свою технику сам. Я же, вообще-то автомеханик, учился этому делу, а потом перенял у отца ферму».
После гаража мы отправляемся на пашню и пастбища, где пасётся скот. Участки очень сильно разбросаны. Некоторые из них находятся даже в разных населённых пунктах. Одни рядом с автобаном, другие - начинаются прямо рядом с жилыми домами. Вот они, наконец, живые коровы. Но подъехать к ним поближе Ганс-Петер Лихтенберг отказывается:
«Если коровы меня увидят, они тут такое устроят! Они подумают, что я пришёл перегнать их на другой луг, и станут тесниться к выходу. Коровы сразу узнают мою машину. Без необходимости я к ним не приближаюсь».
Всю работу в своём хозяйстве Ганс-Петер выполняет в одиночку. Он нанимает себе подсобника всего на два дня в неделю. А работы хватает круглый год:
«Для этого нужно родиться. Нужно быть идеалистом. У меня есть свободные дни, но есть и дни, когда я не разгибаю спины с пяти утра и до одиннадцати вечера – иногда даже на обед времени нет. А вечерами я сижу за компьютером. Каждая тёлка, каждый бычок должны быть зарегистрированы. Вывез на поля удобрения - пиши отчёт, сколько и чего. Сейчас в моде экологически чистые продукты. А ещё эти бюрократы из Евросоюза требуют множество бумажек. Вот и разбирайся со всеми этими формулярами, Вообще, даже говорить не хочется…».
А не хочется Гансу-Петеру Лихтенбергу говорить о том, что восемь лет назад от него ушла жена, хотя у них трое детей. Надоела ей такая жизнь, надоело, что вроде и деньги есть, а в отпуск никогда толком съездить нельзя, надоело, что мужа никогда дома нет. У многих фермеров в Германии, уверен Ганс-Петер, именно по этой причине вообще нет жён:
«У меня нет преемника. На пенсию я ухожу через 12 лет. Что делать потом со своим хозяйством, просто не знаю. Кому я ферму отдам? У меня две дочери и сын. Но никто из них фермерством заниматься не хочет. Ну, до свиданья, мне в поле пора».
А теперь про футбол. Сразу предупреждаю: Если хотите узнать результаты матчей - слушайте наши новости. Хотите узнать, как кто играл, - это вам расскажут эксперты в нашей хронике дня. А я-то в тонкостях игры ничего не понимаю. Поэтому и попытаюсь вам рассказать о глубокой философско-религиозной подоплёке футбола, о его роли в становлении позитивного патриотизма. Иными словами, если человека с утра до вечера лупить мячом по голове, то рано или поздно у него крыша поедет. Выглядит это примерно так: стоит в прошлую среду на площади в Бонне дядечка, стакан пива в левой руке, флажок Германии - в правой. Футболка национальной сборной на круглом брюшке, чёрно-красно-золотой парик - на головушке. На огромном экране - прямая трансляция футбола. Дядечка нестройно затягивает:
Публика над дядечкой хихикает. Потому что играют как раз сборные Украины и Испании. Чего же он тогда орёт: «Германия, Германия»? А ещё всем, кто его хочет и не хочет слушать, обещает, что «мы, мол, всё равно станем чемпионами». Мы - это он имеет в виду Германию и себя лично. Дядечка безобидный. Просто пиво, жара, вот ему и шибанула в голову национальная идея. Футбол. Он не одинок. Повсюду в Германии развешаны флаги. Флаги не только на стадионах, но и в окнах, на футболках, на машинах, на велосипедах и даже на детских колясках. Попадаются итальянские, польские, испанские. Но они теряются в море чёрно-красно-золотых триколоров. Что это, неужто немцы в патриотизм вдарились? Президент европейского университета «Виадрина» во Франкфурте-на-Одере Гезине Шван в растерянности:
«Новый патриотизм, давайте сразу его отличать от национализма, он мог бы возникнуть в результате более длительного и более сложного процесса. Я, конечно, вижу все эти флажки на машинах, я ещё никого не спрашивала, а что они, собственно, хотят этими флажками сказать? Но я бы не стала, с одной стороны, усматривать в этом какую-то опасность, а, с другой стороны, не стоит думать, что победа сборной может как-то повысить коллективное или индивидуальное самосознание. Это было бы крайне наивно».
Пока интеллектуалы затевают дебаты о наличии или отсутствии состава патриотизма в футбольных страстях, социологи уже успели провести опрос. И оказалось, что 61 процент населения Германии вывешивание национальных флажков приветствуют, 8 процентов - категорически осуждают, а 13 - ни то ни сё. В спор вмешались и сами футболисты. Кто-то из немецких игроков заявил, что болеть за свою сборную - это, мол, проявление «позитивного патриотизма». Кстати, по-немецки это звучит точно так же, как и по-русски. Эту глубокую мысль тут же подхватил сатирик, комментирующий по первому каналу общественно-правового телевидения ход чемпионата. Сложно это, говорит сатирик, на стадионе скандировать «позитивный патриотизм, позитивный патриотизм». Язык заплетается, и вообще, немцы любят всё сокращать. Поэтому давайте, предлагает сатирик, на стадионе орать хором «Попа, попа»! Ну, футболисты, как всем известно, это интеллектуальная элита нации, а вот сатирики - они, так себе, философы-самоучки. Что они понимают? Поэтому мы и спросили Ральфа Буттермана, настоящего философа, с настоящим университетским дипломом, что же всё-таки такое футбол? Может быть, это и есть «национальная идея»?
«Я бы скорее определил это как эрзац-религию. Есть в этом действе нечто культовое, строгий ритуал, как в католической литургии до реформации. Есть своя вера, свои мученики и отступники».
Но против такой интерпретации выступает пастор Ганс-Георг Ульрихс. Евангелическая церковь Германии поручила ему сформулировать её отношение к футболу:
«Нам, христианам, не пристало использовать религиозные термины для описания футбола. Футбол сам по себе - прекрасный спорт, не самая никчемная вещи в жизни. Но веровать можно только в Господа Бога нашего».
Но пастору Гансу-Георгу Ульрихсу не стоит доверять. Ну, какой из него патриот, если он даже и не отрицает, что сам-то болеет за сборную Голландии? Но ведь и самые рьяные футбольные патриоты, если их поскрести, тоже могут оказаться с червоточинкой. Вот, например, написано множество песен к чемпионату, даже официальный гимн. А по радио исполняют и на стадионах поют всё больше вот эту незамысловатую песенку:
А хоть кто-нибудь пытался слова этой песенки расслышать? А слова переводятся примерно так: Играем мы не то, чтобы блестяще, нас трудно виртуозами назвать. Зато в душе у нас полно надежды, а за душой есть гениальный план: Долой тоску, долой унынье, мы выиграем чемпионат. А вот и припев, он же рецепт: наше сердце в руке, наши страсти - в ноге, мы будем чемпионами мира!
Вот и всё на сегодня. Передачу мне помог подготовить мой коллега Роман Шель.