1. Перейти к содержанию
  2. Перейти к главному меню
  3. К другим проектам DW

Трудности профессиональной интеграции

Виктор Вайц «Немецкая волна»

14.08.2003

https://p.dw.com/p/3ysH

Ютта Линднер работает на кафедре русского языка в кёльнском университете. Она преподаёт, занимается научной работой и пишет диссертацию. Будучи студенткой, Ютта сдавала все экзамены в срок и, в числе немногих, университет закончила тоже – в срок. С одной стороны – желание всё успеть, с другой – финансовая поддержка: стипендию платят только тем, кто всё делает вовремя. Для Германии такой студент – скорее исключение из правил. C Юттой Линднер встретилась моя коллега Инга Ваннер.

По статистике, уровень знаний немецких школьников, которые становятся студентами, оставляет желать лучшего. И если представить, с какими трудностями, связанными с переездом, сталкиваются немцы-переселенцы, то станет понятно, что для подростков, учёба в Германии – двойная нагрузка. Так ли это?

«Я приехала в Германию вначале 90-го года из Москвы, мне было тогда 16 лет. Я сразу поступила на курсы обучения немецкому языку в Бонне, в интернате им. Марии Кёниген. Мне там очень понравилось, потому что курсы были действительно хорошие и десять месяцев мы... не только письменно делали упражнения, а именно тренировались говорить... И это мне дало очень много, потому что потом я смогла сразу поступить в гимназию и проблем абсолютно никаких не было. Я слышала, что сейчас эти курсы упразднили или сократили: очень жалко... Дети или подростки, которые приезжают сюда и их сразу «кидают» в школы – это, конечно, очень сложно... интегрироваться».

Проблем, связанных с языком, благодаря этим курсам, у Ютты не было. Впрочем, также, как и проблем в отношениях с одноклассниками. В гимназии она смогла довольно быстро и легко интегрироваться.

«Со школой мне повезло: гимназия была маленькая, но очень хорошая, все отнеслись ко мне довольно дружелюбно. И, поскольку я знала язык, это, конечно, тоже очень важная вещь: ведь если язык знаешь, то можешь нормально общаться и нет таких чисто практических проблем в общении... А то что касается менталитета, то я тоже не испытывала как-то... такого ощущения, что я совсем другая.... Может быть и потому, что я... имела как-то хорошее впечатление о том, что меня ждёт в Германии, т.е. такое реальное... Я не могу сказать, что думала, что здесь будет... просто рай на земле и не будет никаких проблем! Просто я уже знала, какие препятствия меня могут ждать...»

Гимназию Ютта закончила нормально, как все, и получила, как здесь принято здесь называть аттестат зрелости – «абитур». Единственные проблемы того времени, которые остались в памяти, касались её родителей: недоразумения с владельцем квартиры, которую они снимали и...

«...С соседями, которые не очень-то жаловали переселенцев и попросту враждебно относились... Но.. Это может быть ещё зависит от уровня образования, общего развития, потому что они.... В школе, в гимназии, конечно развитые люди, относились как-то совершенно спокойно вообще к иностранцам всякого рода и к аусзидлерам тоже нормально. А вот такие люди, более замкнутые в своём мировоззрении – для них это, конечно, проблему составляло... Сначала мы жили в маленьком городе Дюрене: это, конечно, тоже большая разница, если ты приехал в маленький город или, может быть, ещё хуже – в деревню, где люди привыкли к маленькому кругу общения и им просто мешает каждый чужой, который внедрился в их общество... Но потом, мы переехали в Кёльн и отношения в окружении стали тоже легче....»

Ютта считает, что тем, кто привык жить в большом городе не стоит переезжать в маленький городок или деревеньку – это ведёт только к проблемам и недоразумениям.

«И, самое главное - язык надо знать! И стараться независимо от возраста, и пожилым людям тоже, учить язык и общаться... Нужно не только вариться в «собственном соку» со своими русскоязычными соседями и родственниками, но и стараться с местным населением...»

Но вернёмся к учёбе в интернате. Сначала переезд в другую страну, затем – в интернат, далеко от дома, одна... Не страшно ли было?

«Конечно, сначала я тоже как-то подумала и родители мои тоже: всё-таки целую неделю ребёнок где-то будет вне семьи, но интернат был приличный, католический. За порядком в интернате следили католические монашки, всё было очень чисто, хорошие комнаты. Сначала можно было приехать, посмотреть – всё произвело на нас хорошее впечатление. Потом, на выходные можно было приезжать домой, это был тоже позитивный фактор».

С какими проблемами сталкивались одноклассницы Ютты в интернате – дети из разных стран –из Польши, из России, с разными представлениями о жизни?

«Была такая довольно смешанная картина, потому что у некоторых были очень сильные проблемы. Но, как правило, это были люди, у которых были проблемы просто учить язык, потому что курсы были хорошие. Т.е дело было не в курсах, что их недостаточно хорошо учили... Некоторые просто боялись начать общение с местным населением, у них была действительно такая психологическая блокада... И потом, я думаю, очень важное значение имеет и то, в какую школу попадаешь. Если попадаешь в плохую школу – некоторых детей «бросают» в Hauptschule – я бы родителям посоветовала в любом случае постараться предотвратить это всеми путями, т.е. хотя бы в Realschule....»

Hauptschule – так называемая одноступенчатая школа, её закачивают в 9-ом классе. Основной упор в такой школе делается на профессиональное обучение.

Realschule – имеет ещё и вторую ступень и более обширное количество предметов. Её выпускники могут продолжить учёбу в гимназии и тем самым получить образование, дающее возможность поступить в вуз. Уровень обучения в обеих школах тоже отличается во многом друг от друга. Кроме этого, рассказывает Ютта, в Hauptschule к приезжим относятся зачастую враждебно...

«...Или, наоборот, бывает другое... – там только одни иностранцы, например, одни турки, которые тоже варятся в «собственном соку» и от этого уровень образования делается ещё ниже... Если они немецкий язык как следует не знают... - дети остаются там совершенно изолированными: с немцами они там общаться не могут, просто потому, что их там нет и общаются в основном, с ... тоже аусзидлерами, которые в этой школе находятся... Вообщем, это самое плохое, что может случиться с детьми, поэтому, в любом случае, хотя бы Realschule. И курсы нужно стараться, если нет возможности в интернате, то посещать какие-то другие... И конечно, чем лучше школа, тем больше/лучше общение, такое непринуждённое возникает, что тоже очень способствует лучшему изучению языка...»

Многие, закончив школу, стоят прямо скажем, на распутье: учиться или работать? А если учиться, то чему? Что в наше время перспективно: безработица растёт и даже, казалось бы, самые популярные профессии – информатик, врач, юрист - не застрахованы от неё. Ютта недолго раздумывала над своим будущим: учиться в университете она мечтала с детства.

«А здесь я подумала, что я могу поскорее закончить, потому что, поскольку я переехала их другой страны, я смогла несколько позже закончить «абитур» – мне был 21 год, когда другим ещё было только 18, например. И, поэтому я решила, что нужно подумать как следует, что нужно выбрать такой «штудиум», чтобы можно было его быстро закончить. И я поэтому решила пойти на славистику, чтобы русский язык тоже использовать».

Учёба в университете – дело не простое. По словам профессоров, грамотность – т.е. фактическое знание родного немецкого языка - у студентов на катастрофическом уровне. Что же тогда говорить о переселенцах?

«Проблем в университете не было вообще никаких: ...после четырёх лет гимназии, моя интеграция «зашла» уже достаточно далеко... Я не чувствовала себя «чужой». Я очень благодарна своей школе, потому что она меня довольно хорошо подготовила к университету... Что является очень большой проблемой для людей, которые приезжает сюда и сразу идут в университет, здесь не заканчивали школу - им трудно самим организовывать учёбу, эта вот самостоятельная работа... В России, в бывшем Союзе, этому просто не учили – там всегда был план какой-то и люди знали, что им говорят, то и делали. А здесь нужно всё самим решать, как сам организуешь свой план и с этим у многих проблемы. А поскольку в гимназии этому учат, там всё время учат самостоятельно думать, самостоятельно проявлять инициативу, и в мышлении, и в научной работе... Поэтому у меня не было никаких проблем».

Что, совсем никаких? У каждого есть какие-либо трудности. Подумав, Ютта все же признаётся:

«Самая большая трудность в учёбе?
Я думаю, что вначале, когда я в гимназии была, для меня было самой большой трудностью, проявить инициативу. Например, меня вначале очень удивило, что никого не вызывают. Я сидела и думала: ну как же так, никого не вызывают? А самой было неудобно поднять руку: как-то не привыкла. В России всегда было очень строго и только когда тебя вызовут... А здесь – если не будешь сам отвечать, то никто тебя заставлять не будет, но потом, конечно, и оценка соответственная... Или, например,

дискуссии когда у нас были на занятиях, скажем, по литературе или по истории, то действительно бывало – целый урок одна дискуссия на какую-то тему и все высказывали так свободно своё мнение... Это для меня сначала тоже было трудно, я заметила, что я не привыкла своё мнение так просто высказывать. Потом постепенно это стало для меня нормальным».

По словам Ютты, не все её одноклассники-переселенцы закончили вместе с нею гимназию: кто-то поменял школу, кто-то и вовсе решил забросить учёбу. Многие ушли из гимназии после 10-го класса, что, по утверждению Ютты, всё-таки намного лучше, чем Hauptschule.

«Я думаю, самая основная проблема в плохом знании языка.
Конечно, были ещё некоторые группы учеников в школе, я помню, были баптисты, религиозные меньшинства. И я заметила, что у них были проблемы другого рода: они просто боялись вступить в общение с местными детьми, потому что, я думаю, из-за религиозных каких-то догм, запретов родителей... Например, я знаю, что «Свидетели Йегова» - им нельзя праздновать день рождения.. Думаю... такого рода были у них проблемы. Потому что они всегда боялись, стояли у нас в школе, во дворе, такой маленькой группой, совершенно изолированной, хотя, может быть, язык они не так уж плохо и знали... Просто они совершенно боялись общаться с местным населением».

Ютта добилась своего – получила диплом с отличием. Однако шансов найти в Германии работу, где требуется знание русского языка, пусть даже и с высшим образованием, немного. Перед началом учёбы, на консультации для студентов, её об этом предупредили.

«Но меня это не смутило, потому что если нет работы, нужно что-то делать, приспосабливаться к ситуации. И мне очень посчастливилось: как раз, когда я закончила университет, здесь, в университете, освободилось место научного сотрудника и преподавателя... и я, конечно, этот шанс использовала»...

А теперь из Кельна в Гамбург. Семья Галиард приехала в этот город из Семипалатинска четыре года назад. Сразу после окончания полугодичных языковых курсов Леонид Александрович и его 19-летний сын Саша получили предложение от биржи труда и отравились на работу садовниками. И не куда-нибудь, а в имение Фридрихсруэ - последнюю резиденцию реформатора систем права, управления и финансов Германии, князя Отто фон Бисмарка. Имение, которое Бисмарку подарил кайзер Вильгельм Первый после провозглашения Германской империи в Версале в 1871 году, теперь принадлежит правнуку - Фердинаду и его супруге Елизабет фон Бисмарк. В 1985 году Елизабет фон Бисмарк воплотила свою давнюю мечту и открыла во Фридрихсруэ первый в Германии сад бабочек. Леонид Александрович и Саша Галиард работают здесь уже четвертый год. С ними встретилась наш корреспондент Екатерина Филиппова.

«Работается очень хорошо. Да, мне нравится. Вот моя работа - деревья стригу, фигурки вырезаю с деревьев. Там вон - гусеница, бабочку делал, всякое такое».

Из куста вырезать?

«Да».

А ты по образованию кто?

«Плотник».

А здесь стал садовником?

«Пришлось. Это гусеница, только с неё бабочка не получится уже, с этой гусеницы (смеется) Да, немножко подработал, вырезал, вставил глаза, нос. К нам здесь относятся хорошо, люди тут хорошие, все спокойно. Работают только двое русских здесь, остальные все коренные немцы. 20 марта, когда перед открытием все снимают, телевидение приезжает, все журналисты приходят».

В саду бабочек, который окружает павильоны с тропическим и срединоземноморским климатом, существует миниатюрный пруд для стрекоз, шумит водопад, устроен розовый сад, а, в так называемом, "саду ароматов" в июне цветет лаванда, которая кроме бабочек привлекает и множество посетителей. Хозяйка тоже нередко наведывается в свои владения. Саша рассказывает:

"Как познакомился? Работал, подходит ко мне шефиня - Елизавета фон Бисмарк. Здравствуй-здравствуй. Я понятия не имел кто это такая. Потом до меня только дошло, что это она была. Вернее, не дошло, а сказали мне, что это она. Во так. С Фердинандом фон Бисмарком тоже знаком. Ну, с ним не так, как с Елизаветой, с Елизаветой я больше знаком, чем с ним. Она раз в неделю приходит, когда, бывает, почаще. Так, пообщаешься немножко. Она приносит там проекты всякие, чтобы фигурки делать. Сможешь - не сможешь...Попробовать то можно, а почему нет."

А не раздражают посетители?

"Не, чем они должны раздражать, они пришли сюда отдыхать, а не раздражать...»

Отец и сын Галиард, также как и все остальные сотрудники сада бабочек, с которыми я встретилась, производят впечатление счастливых людей. И это несмотря на то, что работа у них только сезонная. Зимой, с ноября по февраль, когда сад закрыт, они сидят дома и получают пособие по безработице.

Легко ли было из тракториста превраться в садовника? - Этот вопрос я задала Леониду Александровичу.

"Нет, нелегко. Нужно было знать как резать розы. А чем чаще их режешь, тем они лучше цветут. Знать надо где растение, где сорняк. Вот это - магнолия, вот это - липа. Это тоже магнолия, но немножко позже расцветет. Тут много растений, которые мы еще сами не знаем. Моя шефин дала мне каталог по изучению роз, ну всякие виды, белые, красные, желтые, но они называются по-немецки, надо еще все это изучить. Показывали как это все делать, ну и потом сами научились, так и работаем уже четыре года. Свежий воздух, много людей, к нам отностятся, как ко всем, очень хорошие люди. Я еще в школе знал про Отто фон Бисмарка. Русские всегда говорили, это "железный канцлер", первый канцлер Германии. Так что, я горжусь этим, что я тут работаю."

Как вы слышали, не так-то просто, как может показаться на первый взгляд, привыкнуть к новой жизни. Большинству переселенцев приходится менять профессии: бывший тракторист становится садовником, а школьный учитель работником прачечной. Легче интегрироваться детям, которые закончив немецкие школы, осваивают профессии в профтехучилищах или продолжают образование в университетах.