Рудольф Бультман
Став в 1903 году стал студентом-теологом, Бультман готовился к деятельности лютеранского пастора. Он с самого начала понимал свою жизнь как служение Церкви Реформации. Бультман сознательно пошёл по стопам своих предков – пиетистов и лютеранских пасторов. При этом уже со студенческих лет он считал, что задача пастора и богослова заключается в том, чтобы преодолеть разрыв между научным богословием и традиционным лютеранским благочестием, которое теряет свою достоверность, более того, не выражает сути веры. Теология реформаторов и протестантский либерализм 19 века с его духом свободного исследования, с его требованиями правдивости и интеллектуальной честности – именно эти ценности и сформировали духовный мир молодого богослова Бультмана.
В 1910 году Бультман получил ученую степень лиценциата теологии, с 1912 по 1916 год он преподавал Новый Завет в Марбурге в качестве приват-доцента. Его лиценциатская работа "Стиль проповеди апостола Павла и диатриба киников и стоиков" была опубликована в 1910 году. Вышедшая двумя годами позже вторая квалификационная работа Бультмана, необходимая для получения доцентуры в университете, была посвящена творчеству одного из известнейших экзегетов (толкователей Священного Писания) антиохийской школы Феодора Мопсуестийского.
С 1916 по 1920 год Бультман был экстраординарным профессором Нового Завета в университете города Бреслау (ныне Вроцлав в Польше). Там он написал свою "Историю синоптической традиции", главную работу по истории раннехристианской литературы. В 1920 году Бультман был приглашен в университет Гисена ординарным профессором Нового Завета. В Гисене Бультман преподавал в течение двух семестров, а потом он принял приглашение перейти в Марбург. В Марбургском университете он оставался профессором Нового Завета до своего выхода на пенсию в 1951 году. В Марбурге он и умер в 1976 году.
В 1920 году в прочитанном на богословской конференции в Эйзенахе докладе на тему «Этическая и мистическая религия в первоначальном христианстве» Бультман впервые выступил с публичной критикой либеральной теологии.
Главной работой раннего периода творчества Бультмана является "История синоптической традиции", написанная в 1921 году. В этой работе он предпринимает попытку изучения Евангелий с помощью метода "критики форм". В своем анализе он выделяет из истории Евангелий несколько различных типов, или форм. Он стремился проследить их развитие, начиная с изучения устной традиции и ее функции в древней Церкви, чтобы таким образом оценить их историчность. Бультман пришел к выводу, что большая часть высказываний Иисуса услышана не от Самого Христа, а от первых христиан.
В 20-е годы Бультман примыкал к течению неоортодоксии, которое возглавлял основоположник диалектической теологии Карл Барт. С позиций неоортодоксии Бультман критиковал либеральную теологию, которая, по его мнению, толковала не столько о Боге, сколько о человеке. Работами 20-х годов Бультман положил начало так называемой формально-исторической школе в религиоведении.
К важнейшим богословским документам диалектической теологии относится книга Бультмана "Иисус", изданная в 1920 году. Бультман понимал себя, прежде всего, как богослова, а свою работу – как церковное дело. Поэтому он всегда думал о том, как можно теоретически интерпретировать результаты исторического исследования, в частности, результат его собственного изучения новозаветной традиции.
В начале 30-х годов течение диалектической теологии приходит в упадок. Этот упадок был обусловлен и политическими событиями 30-х годов: если такие протестантские мыслители, как Карл Барт, Пауль Тиллих, и многие другие богословы стали провозвестниками христианского сопротивления нацизму, осудили фашистскую идеологию и практику, то Бультман в этот период занимал умеренно антинацистскую позицию. В годы нацизма Бультман активной политической деятельностью не занимался.
В 30-е годы Бультман разрабатывает концепцию демифологизации Нового Завета. Здесь становится очевидным влияние философии экзистенциализма на Бультмана. В то время как Барт делал упор на Слово Божие, Бультман занимался вопросом герменевтики – искусством истолкования. Каким образом нам построить мост между первым веком нашей эры и двадцатым? В какой степени весть Нового Завета применима к нашему поколению? Бультман попытался ответить на этот вопрос в эссе "Новый Завет и мифология", ставшим одним из самых значительных трудов по богословию в 20 столетии.
"Новый Завет и мифология. Проблема демифологизации новозаветного благовестия" – эта работа впервые была опубликована в 1941 году и сделала имя Бультмана центром богословских споров во всем церковном мире Запада. В историю религиозной мысли 20 века Бультман вошел именно как автор "программы демифологизации" новозаветной Вести. Бультман стал выразителем определённой систематической позиции в богословии лишь после того, как он уже зарекомендовал себя как серьёзный историк раннехристианской литературы.
Требование «демифологизировать» христианство отчасти объясняется тем, что любые попытки исторического подхода к трактовке евангельских событий не застрахованы от интеллектуального скептицизма. Действительно, в свете новых данных истории, археологии и филологии едва ли найдётся какой-нибудь теолог, который стал бы серьёзно отстаивать абсолютную непогрешимость и надёжность сведений Нового Завета о жизни и смерти Христа. Таким образом, Бультман, предложив свою программу избавления христианской доктрины от неправдоподобных мифов, руководствовался, прежде всего, стремлением сделать Благую Весть христианства неуязвимой для исторической критики.
Бультман отмечает, что мифическая картина мира, лежащая в основе традиционного христианского вероучения и разделяющая мир на 3 сферы (вверху – мир Бога и ангелов, в середине – мир людей, а в подземном царстве – мир дьявола), абсолютно чужда современному человеку. Поэтому Бультман приходит к заключению, что христианство необходимо демифологизировать, причём демифологизацию он понимает не как уничтожение христианской мифологии, а как её иное истолкование. Это истолкование должно стать антропологичным, «экзистенциальным». А это значит, что христианские мифы следует рассматривать как особые способы выражения отношения человека к Богу. Бог, согласно Бультману, – это не трансцендентная сущность, а нечто неразрывно связанное с человеком.
Концепция Бультмана получила сенсационную известность, но на неё обрушили свою критику приверженцы традиции, недовольные исключением из религиозной доктрины огромной части ее содержания, и историки, указывавшие на произвольность подхода Бультмана к историческим явлениям. Ясперс, наиболее близкий к Бультману, резко критиковал его за смешение теологии и философии экзистенциализма.
Бультман и сам признавал, что богословие он заменяет антропологией, истолковывая высказывания о Боге как высказывания о человеческой жизни. "Ясно, что если человек захочет говорить о Боге, то он явно должен говорить о самом себе", – утверждал Бультман. Он отказывался от либерального подхода, сводившего на нет сущность христианской веры, тем не менее и его выводы воспринимались так же недоброжелательно, как и либерализм. Такие знакомые доктрины, как воплощение, искупление, воскресение и второе пришествие Иисуса Христа, Бультман называет "мифологическими", а затем растворяет их в экзистенциальном истолковании. Бультмановскую "программу демифологизации" отверг и Карл Барт.
В 1948 году Бультман издал последнюю большую книгу, подытожившую труд его жизни, – "Теологию Нового Завета". Бультман подчеркивал, что его "программа демифологизации" направлена на то, чтобы сохранить достоверность христианства для современного человека и одновременно не поступиться основополагающими чертами христианского учения. Только тот имеет право демифологизировать, кто "решительно сохраняет реальность, содержащуюся в языке - шифре мифа". Требование демифологизации оправдано, если только в то же самое время оно настаивает на восстановлении реальности христианского благовестия.
В начале 50-х годов Бультман доказывал, что эта "программа демифологизации" – чисто церковное дело, и считал ошибочным и вредным для Церкви решение лютеранского Синода 1952 года, объявившего "демифологизацию" ложным учением. Созданная Бультманом богословская система подвела итог целому этапу в развитии христианской мысли. Тем не менее, никто из крупных теологов следующего поколения не смог разделить ее в чистом виде. Поэтому она стала исходным пунктом для нового периода в осмыслении содержания христианской веры – периода, который иногда называют ''послебультмановским''.
В памяти последующих поколений Бультман остался выдающимся апологетом христианства перед судом современного человека. Он прославился как богослов, разработавший новую теологическую герменевтику Нового Завета, как проповедник, который говорил о христианстве, обращаясь к "образованным людям, презирающим религию", как это сформулировал другой крупный протестантский богослов Фридрих Шлейермахер. Общепринятым считается тезис Бультмана о том, что вера не может зависеть от результатов исторического исследования.
"Демифологизация избирает в качестве критерия современное мировоззрение, – писал Бультман. – Демифологизировать – это не значит отвергать Писание или христианство вообще, это значит отвергнуть все мировоззрение Писания, бывшее просто мировоззрением своей эпохи, которое слишком часто удерживается в христианской догматике и церковной проповеди. Демифологизировать – это значит не согласиться с тем, что информация Писания или Церкви должна быть связана древним мировоззрением, которое уже давно устарело".
И сегодня звучит призыв Бультмана верить и понимать, призыв к верующему пониманию и понимающей вере.