Преподобный Нил Сорский

«…то неправда, будто бы подвиг древних Отцов невозможен ныне. Невозможны они для тех, кто беспечно порабощает себя страстям. Тех же, кто усердно кается,.. тех всех Господь приемлет, милует, дарует им благодать Свою».

Так писал, так мыслил, так жил преподобный Нил Сорский в конце 15 века, по праву получившему название золотого века русской святости. Если до принятия христианства, народными героями были богатыри, обладавшие сверхприродной силой, сокрушавшие видимое зло, то с наступлением христианской эры героями стали исполины духа, святые, часто ничем не примечательные внешне. Полем их «невидимой брани» становится человеческое сердце, из которого подвижники изгоняют все злые чувства и помыслы.

Вглядываясь в просветленные лики святых на древнерусских иконах, читая свидетельства о жизни подвижников, вслушиваясь в их поучения, постепенно начинаешь осознавать, что это люди иной природы, иной внутренней закваски.

Классическая икона со свойственным ей лаконизмом приоткрывает завесу над тайной святой души, зримо являя плод многотрудной внутренней работы подвижника. Осознанная жажда соединения с Богом и всеохватывающее чувство любви к Творцу приводит подвижника, блуждающего в лабиринте души, к таинственной двери, ключом к которой является Иисусова Молитва.

Непрестанно повторяя имя Иисуса Христа, день и ночь призывая Спасителя, подвижник, наконец, удостаивается долгожданной встречи. Дверь приоткрывается, и потоки Божественного света затопляют человеческое сердце, наполняют душу, пронизывают каждую клетку тела. Неслучайно именно лик и руки подвижника являются главными на иконе. Их пишут особым приемом, так называемой «плавью». Иконописец кладет краски, начиная с темной охры, постепенно, слой за слоем, высвечивая фон, чтобы передать зрителю движение света, рвущегося в мир из глубин преображенной души.

Свет струится из глаз святого, часто несколько расширенных, а голова утопает в лучах Божественного сияния. Именно таким подвижником, стяжавшим благодать Святого Духа, был преподобный Нил Сорский. «В Ниле Сорском обрело голос безмолвное пустынножительство русского севера. Единственный из древних наших святых, он писал о духовной жизни и в произведениях своих оставил полное и точное руководство духовного пути».

Благодаря 10 посланиям Нила Сорского, составленному им «Уставу скитской жизни» и «Завещанию» становится возможным восстановить основные этапы жизненного пути Великого Старца.

В миру Нил носил фамилию Майков и происходил из боярского рода. Совсем юным он постригся в знаменитом монастыре преподобного Кирилла Белозерского. Как некогда духовная жажда привела преподобного Сергия Радонежского в глухую чащу леса, заставила игумена Кирилла покинуть богатый Симонов монастырь в Москве, так повлекла она и инока Нила на Афон, в центр созерцательной монашеской жизни.

Полагая главным делом своей жизни встречу с Фаворским светом, афонские монахи-исихасты передали Нилу свой огромный духовный опыт. Изучив греческий язык, Нил смог лично встретиться с писаниями великих молитвенников древности. У египетских аскетов первых веков подвижник учился отрешенности от всех земных ценностей, полной отданности Богу; у синайских старцев, прежде всего, у Иоанна Лествичника, проходил школу покаяния; у преподобного Симеона Нового Богослова постигал силу непрестанной Иисусовой Молитвы.

Впитав в себя духовный опыт вселенского монашества, Нил возвратился в Кириллов монастырь, чтобы в 15 километрах от него начать свое служение. На берегу тихой речки Сорки он поставил крест и первую хижину. Так возникла обитель нового в России скитского направления. Из знаменитых Белозерских монастырей потянулись к Нилу монахи, стремившиеся достичь Евангельского идеала.

Нил принял только несколько человек, ибо скит, в отличие от общежительного монастыря, предполагает совместную жизнь небольшого количества иноков. Каждый из пришедших жил самостоятельно, в своей хижине, построенной вокруг скромной деревянной церкви. Два раза в неделю, в субботу и воскресенье, иноки собирались на богослужение, остальное же время, не обремененные большим хозяйством, довольствуясь самым необходимым, посвящали созерцательной молитве.

Монахов Ниловой пустыни связывали узы любви, исключавшие всякое принуждение. Нил называл своих учеников братьями. Учителем же они почитали только Христа и Его Божественное Слово. Сам старец высоко ценил умственную деятельность, полагая, что «без мудрствования и доброе на злобу бывает». Изучение Священного Писания Нил рассматривал как аскетический подвиг.

Впервые он заговорил о том, что Священное Писание не только определяет принципы христианской жизни, не только указывает путь спасения, но и может руководить человеком в любой момент его жизни. Так на рубеже 15-16 веков старец Нил Сорский становится предтечей тех учителей Церкви, которые спустя столетия стали призывать православных христиан сделать чтение Слова Божия правилом своей жизни.

С болью писал святой о том, что большинство монахов отступает от идеала иноческого служения. Многие не понимают значение Евангелия, не хотят со смирением его изучать, более того, даже слушать и жить по нему. «Как будто не для нас, - говорил старец, - оно писано и не должны соблюдать его в нынешнем роде».

Сокрушался Нил и о внешнем, обрядовом благочестии, насаждаемом в общежительных монастырях, неизменно повторяя: «Кто молится одними только устами, оставляя ум незанятым, тот молится в воздух». Нил первым среди русских аскетов стал писать о «умной молитве».

Невидимые духовные нити, соединившие убогую келью подвижника с великими святыми Отцами древности, превратили Нилову пустынь в школу старчества, главной целью которой стало созидание внутреннего человека по образу Христа. Следуя Божественному замыслу о человеке, старец руководил сложным, многотрудным процессом превращения грешного человека в человека святого. Господь наделил Нила многими духовными дарами: прозорливостью, чудотворением, различением духов. Святой читал в душе человеческой, как в открытой книге, отделяя добрые и злые помыслы, раскрывая суть греха, подводя своих учеников к искреннему покаянию.

Когда в самом конце 15 века в Церкви началось брожение, связанное с появлением «новгородской ереси», архимандрит Геннадий Новгородский, требовавший сожжения еретиков по примеру католической инквизиции, обратился за поддержкой к заволжским старцам. Тогда во второй раз в своей жизни Нил Сорский покинул свое уединение, чтобы выступить на соборе в Москве. Казалось, что вся долгая, наполненная подвижничеством монашеская жизнь старца была лишь подготовкой к этому событию.

Прозревая будущие тяжкие испытания русской Церкви, старец пытался повернуть высоких иерархов того времени к Евангельскому духу. Осудив взгляды еретиков, он призвал к милосердию и молитве всей Церкви о заблудших душах, настаивая на прощении раскаявшихся грешников.

Неожиданно для присутствовавших старец увязал проблему вероотступничества с вопросом о стяжательной практике общежительных монастырей, ставших к началу 16 века крупными и богатыми землевладельцами. Причину болезни, поразившую церковный народ, старец видел в отступлении самих монашествующих от Евангельского идеала, прежде всего, обета бедности. Нил никогда не выступал против общежительной формы монашества, он говорил лишь о вопиющем несоответствии между целью иноческого служения и действительным положением вещей.

Против мнения старца выступил на соборе Иосиф Волоцкий, игумен богатейшего в то время Волоколамского монастыря. Будучи идеологом новой национальной идеи, провозглашавшей Московское государство преемником Константинополя, Иосиф мечтал о создании идеального христианского царства.

Подняв за 6 лет монастырь при поддержке удельного князя, Иосиф стремился подобным же образом, опираясь на государственную власть великого московского князя Ивана III, поднять и всю страну, мучительно выходившую из 250-летнего монголо-татарского пленения.

Монашество Иосиф воспринимал как силу, способную воплотить великую идею строительства «Града Божия» на земле. В своем монастыре он немедленно приступил к воспитанию законопослушных граждан. Вместо любви и добровольного послушания духовному наставнику в монастыре насаждалась казарменная дисциплина, поощрялись жестокие наказания, развивалась система доносительства. Волоколамский монастырь постепенно превратился в тюрьму для инакомыслящих, куда, после разгрома заволжских старцев, попали и некоторые из них.

Нил Сорский пытался остановить перерождение монашества, но голос христианского пророка не был услышан, что привело к тяжелым последствиям. Спустя непродолжительное время великие древние обители начали затухать, утрачивая из года в год авторитет среди мирян. Чем теснее становились отношения между высшей церковной иерархий и государственной властью, тем быстрее шел процесс секуляризации и обмирщения общества. В 18 веке, при императрице Екатерине, потеряв все свои земли, превратился во второсортное заведение с 17 иноками и некогда образцовый Волоколамский монастырь.

Лишь в 1903 году преподобный Нил Сорский был причислен к лику святых, когда возродившееся старчество вновь стало духовно окормлять потерявшую внутреннюю ориентацию страну. В поисках смысла жизни к старцам Оптиной пустыни шли лучшие представители России - писатели, философы, историки, ученые, чтобы услышать слова надежды, с такой пронзительной силой прозвучавшие в 15 веке: «то неправда, будто бы подвиг древних Отцов невозможен ныне. Невозможны они для тех, кто беспечно порабощает себя страстям. Тех же, кто усердно кается,.. тех всех Господь приемлет, милует, дарует им благодать Свою».