Китайская "крыша" для Туркмении

В декабре 1995 года Генеральная Ассамблея ООН утвердила за Туркменией статус "постоянного нейтралитета". Этот принцип нашел отражение и в военной доктрине - республика до сих пор отказывалась от участия в любых военных блоках.

Но сегодня внешние обстоятельства, которые должен учитывать Ашхабад, меняются. В соседнем Афганистане после вывода контингента НАТО прогнозируется усиление позиций талибов, которые уже сейчас сумели создать ряд укрепрайонов на самой границе с Туркменией. Кроме того, баланс в отношениях России и Запада нарушен, а вся система взаимоотношений между республиками бывшего СССР претерпевает ревизию в связи с кризисом на Украине.

Армии как таковой у Туркмении нет

По словам эксперта Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА) Андрея Серенко, прецедент Украины показывает, что привычных механизмов "сдерживаний и противовесов" уже не достаточно, и на постсоветском пространстве наибольшие шансы к сохранению суверенитета имеют страны, сделавшие ставку на создание крепких вооруженных сил.

"Украинская армия не могла вмешаться ни в события в Киеве, ни сейчас на востоке Украины, поскольку она не боеспособна", - говорит эксперт, указывая на аналогию с Туркменией. По его словам, у Ашхабада фактически нет вооруженных сил, а главным ресурсом обороны являются силы полиции. "Политика нейтралитета состояла в том, что тратить силы на оборону от внешних врагов нет смысла из-за отсутствия таковых, а органы внутренней безопасности нужно укреплять, чтобы туркменский народ наслаждался жизнью под чутким оком его руководства", - продолжает Андрей Серенко в интервью DW.

Нейтралитет как политический козырь

С первых дней независимости Туркмении ее тогдашний лидер Сапармурат Ниязов старался изолировать страну, указывает лидер туркменской оппозиционной Республиканской партии в изгнании Нурмухаммед Ханамов. С этой целью Ниязов избегал вступления в какие-либо международные союзы, первым ввел визовый режим даже со странами СНГ. "Чтобы под это подвести политическую базу, он буквально заставил тогдашнего главу МИД Бориса Шихмурадова "пробить" в ООН поддержку для получения Туркменией статуса нейтралитета. А добившись этого, он умело им пользовался, когда желал отказаться от каких-либо согласованных с другими странами своих действий", - говорит Ханамов.

По его словам, в нейтралитете была и положительная сторона. Например, Туркменбаши, ссылаясь на этот статус, приглашал противоборствующие стороны афганской гражданской войны в Туркмению для проведения переговоров. "Нынешний президент страны Гурбангулы Бердымухамедов полностью идет в фарватере политики Ниязова. Поэтому нейтралитет и ему вполне подходит", - считает Нурмухаммед Ханамов. Он указывает на то, что Ашхабад и дальше надеется находить с талибами общий язык за счет поставок энергоресурсов и гуманитарной помощи, как это делал Ниязов, но полностью рассчитывать на это уже не достаточно.

Большая "газовая колонка"

Эксперт ЦИСА Андрей Серенко также согласен с тем, что прежде Туркмения обеспечивала свой нейтралитет, выполняя функцию большого "газового резервуара" для всей Евразии и позволяя пользоваться им многочисленным государственным и частным империям. "Никто не хотел трогать большую "газовую колонку". Однако сейчас имеются явные признаки начала большой нестабильности на всем постсоветском пространстве, концепцию переоформления которого предложила Россия. И эта концепция не исключает использования силы", - рассуждает российский эксперт.

По его словам, "Талибан" как самостоятельная политическая сила в регионе вряд ли угрожает Туркмении, поскольку, "судя по ряду признаков, каналы связи, а вместе с ними и прежние договоренности взаимодействия с "Талибаном", остаются у Ашхабада и сейчас".

Тем не менее в Центре изучения современного Афганистана рассматривают, по словам Серенко, и такой гипотетический сценарий: после ослабления роли НАТО в Афганистане там усилится влияние таких региональных держав, как Иран и Пакистан. Они в свою очередь могут использовать силы ряда вооруженных исламистских группировок, чтобы взять под контроль газовые ресурсы в Туркмении.

"Россия же, со своей стороны, может просчитывать свой силовой вариант по недопущению такого сценария", - говорит эксперт. При этом Ашхабад вряд ли может рассчитывать на значительную помощь в военном строительстве со стороны НАТО, поскольку Северная сеть поставок Альянса, через которую это могло бы осуществляться, в условиях разворачивающейся холодной войны очень ограничена, полагает Андрей Серенко.

Китайская "крыша"

Но и самим туркменам, привыкшим к "невоенной" риторике, гораздо ближе может показаться путь под крыло Китая, который не только не использует военную силу во внешних проектах, но имеет еще и значительный авторитет в регионе, продолжает аналитик ЦИСА.

"Поэтому Ашхабад скорее будет искать близость не с НАТО и не с ОДКБ, где военная ставка делается на Россию, а на Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС), причем с упором именно на КНР. Китай может гарантировать Ашхабаду невмешательство в его внутренние дела, в том числе со стороны России", - говорит Андрей Серенко.

Нурмухаммед Ханамов также отмечает стремление Ашхабада сблизиться с Китаем. "Президент Туркмении зачастил в КНР. Вот и сейчас он направился туда с госвизитом. Там будут рассматриваться не только вопросы энергетического сотрудничества, но и безопасности. В Ашхабаде могут видеть в Китае потенциальную "крышу" в военном вопросе", - подвел итог оппозиционный политик.