Питеру Устинову никогда не была чужда Россия
С сэром Устиновым встретился мой коллега Александр Павлов.
И Россия Питеру Устинову никогда не была чужда. Его дед жил в Покровске, ныне городе Энгельсе в Саратовской области. Дед сэра Устинова был кавалеристским офицером, который на свою беду или же счастье влюбился в российскую немку, дочь пастора, женился на ней, принял протестантство, за что и был выслан из России-матушки. Приютила его сердобольная сестра Александра Второго – Великая княгиня Ольга Николаевна, королева Вюртенберга, недолюбливавшая своего брата. В Вюртенберге дед Устинова принял немецкое подданство, но вскоре уехал в Палестину, где основал первый приют для беженцев. Отец сэра Питера Иона родился от второго брака с эфиопкой. С ней и их общей дочерью дед в первую мировую войну вернулся в Россию, в Псков, а отец стал офицером германской армии. В двадцатом году он приехал в большевистскую Россию, чтобы вывезти оттуда сестру и мать.
«Я вообще удивляюсь тому, что появился на свет. Всё было против того, чтобы мои родители встретились. Тем не менее, странным образом эта встреча произошла. В 1918 году, в разгар революции мой отец, бывший офицер немецкой армии, приехал в Россию, где он никогда не бывал и даже слова по-русски не знал. На неделю он остановился в Санкт-Петербурге, где требовалось выправить необходимые документы. Там он встретил мою мать, и они влюбились друг в друга, а через две недели уже были мужем и женой. А перед тем, как родители покинули Россию, я был уже в проекте».
Сэр Устинов родился в Лондоне, где его отец Иона Устинов работал для немецкого телеграфного агентства Вольфа. С 1935 года Иона Устинов начал работать на британскую разведку, а маленький Питер учился в Вестминстерской школе с сыном Риббентропа. Когда Питеру исполнился 21 год, стал вопрос о гражданстве. Поскольку в Европе бушевала Вторая мировая, то выбора у него и не оставалось, и он стал подданным Ее Величества. Вскоре Устинова призвали в армию, где к нему сослуживцы весьма насторожено относились. Но не из-за бывшего немецкого гражданства.
«На стенах казармы, над кроватью каждого военнослужащего были развешаны картинки голых дамочек, а над моей койкой красовалась целая галерея портретов маршала Тимошенко. И как-то ко мне подошел один тип с вопросом: «А ты часом не гей?»
Сэр Питер Устинов работал в Великобритании и США, но сейчас живет в Швейцарии. Почему?
«Спросите у Ленина или у Вольтера. Швейцария – это островок, с которого можно нейтрально наблюдать за происходящим на мировой сцене. Я с большим уважением отношусь к швейцарской демократии, которая, на мой взгляд, намного рафинированнее французской или немецкой».
Покидая Швейцарию, Устинов не особо тоскует по дому:
«Куда больше, чем в Швейцарии я чувствую себя дома в России. Я ставил в Большом оперу Прокофьева «Любовь к трем апельсинам» и четыре месяца провел в Москве. Там меня охватило сильное чувство некой родственной общности с Россией».
«Бродячая жизнь» не особо влияет на частную сферу сэра Питера Устинова.
«С моей третьей женой мы понимаем и чувствуем друг друга на расстоянии. Часто когда я звоню домой, телефон постоянно занят. Тогда я кладу трубку с мыслью «Наверное, она сейчас пытается меня набрать». И я никогда не ошибаюсь. Тут же раздается ее звонок. Я три раза был женат. Два раза ошибался в выборе. Но теперь я до конца уверен в нем. Мы, я и моя супруга, очень независимы, а потому неразлучны».
У сэра Устинова три дочери и сын, к которым он очень привязан. Однако все вместе они встречаются не очень часто:
«Мы все разбросаны по миру. Одна дочь живет в Калифорнии, другая в Испании, третья под Лондоном. А сын постоянно находится между Лозанной и Парижем. Помимо трех браков, я в своей жизни совершил еще одну глупость, о которой абсолютно не сожалею. В 1961 году, я был приглашен на коктейль-вечеринку, происходившей на одном катере. И до того как вечеринка завершилась, я, не глядя, купил это судно. Позже я назвал его по-русски «Ничего». Теперь каждое лето, я по две недели провожу на этом катере с каждым из моих отпрысков. Мы вместе выходим в море».
В разное время Устинов соседствовал с различными знаменитостями. В Швейцарии, к примеру, с автором скандальной «Лолиты» Владимиром Набоковым.
«Он обладал необычайным характером и разговаривал на английском, выученном от своей викторианской нянечки в 1900 году. Это был странный английский, звучавший как плохой перевод на викторианский язык. Хорошо, что он не писал на этом языке. Его литературный английский для меня весьма парфюмерный. Набоков не верил, что в СССР что-то способны сделать. Услышав, что Гагарин слетал в космос, он пренебрежительно заметил: «Потемкинские деревни». А на мой аргумент, что «Восток» видели из португальской обсерватории, Набоков презрительно отмахнулся: «Ах, эти португальцы!»
А вот в Голливуде своими трелями Устинова доставал Фрэнк Синатра. По крайней мере, тот так думал:
«Однажды Синатра пригласил меня на коктейль. Синатра спросил меня, что я буду пить и вышел за напитком. Перед этим он включил пластинку. Это была та самая песня, которую я слышал помногу раз каждый день. Она оказалась обычной фонограммой. Между тем, в комнату вошла Джуди Гарланд, со стопкой пластинок под мышкой. Она сняла пластинку Синатры с проигрывателя и поставила собственную. Синатра ворвался в комнату, словно ужаленный. Он был на гране взрыва, однако мгновением спустя уже смеялся над своей реакцией».
С Питером Устиновым встречался мой коллега Александр Павлов. А теперь к другой теме. В Дюссельдорфе существует фольклорный ансамбль российских немцев “Heimatklang”. В его репертуар входят, в основном, народные немецкие песни. С подробностями Надежда Баева.
Возник этот ансамбль около четырех лет назад. Первое время его участники, российские немцы, встречались на квартире руководительницы группы Амалии Барон. Соседи Амалии Рейнгольдовны до сих пор вспоминают те веселые времена, когда они собирались у окон ее квартиры и часами слушали старинные немецкие песни. А с недавних пор пенсионеры, любители фольклерной музыки репетируют в местной евангелической церкви. «Там и места побольше, и акустика получше», – говорит Амалия Барон.
«Приехав в Германию, я, как и все, растерялась и не знала, куда себя приложить, потому что возраст был уже нерабочий. Поэтому родилась такая идея: создать группу и назвать ее “Heimatklang”. Мои родители – немцы и друзья у них были немцы, и я будучи ребенком видела, как они собирались все вместе, как они проводили вечера, как это было весело. Моя мама играла на аккордеоне, а папа лихо отплясывал. Пели они по-немецки, я ни слова не понимала и все время спрашивала: «Мама, а о чем это?»
В новой квартире Амалии Барон в Германии висят на стене портреты ее родителей. Когда ансамбль затягивает очередную песню, Амалия обращается к фотографиям как правило со словами: «Смотрите, мама и папа, ваша дочь все-таки поет на немецком языке!»
Начинался фольклорный ансамбль с двух человек, потом пришел третий... Теперь в хоре Амалии Барон уже десять любителей музыки. Среди них скрипач, аккордеонист и балалаечник. Сама Амалия Рейнгольдовна играет на гитаре и аккордеоне.
"У нас групповое творчество. Если мы поем, то мы сначала разбираем текст. У нас есть женщина-специалист, которая говорит, как это нужно произносить правильно. Хотя мы, конечно, многое, произносим не так, как положено. Каждый свои предложения вносит, а я как руководитель прислушиваюсь ко всем».
Адам Фрибус играет в ансамбле на балалайке и поет. Некоторые из песен он помнит еще с детства, проведенного в Поволжье. Их точный текст он, правда, позабыл, но мелодии этих песен на всю жизнь сохранились в его памяти. Приехав в Германию в пенсионном возрасте, он, как и многие его ровесники-переселенцы не знал, чем себя занять. Узнав о существовании ансамбля, Адам Соломонович сразу же включился в его работу.
«Мы вместе проводим время: общаемся с людьми, людям добро делаешь. Мы частенько собираемся с концертами или просто если день рождения, то объединяемся и поем друг другу. Это приносит какое-то окрыление что ли, как-то облегчает. Ибо все равно, как бы мы ни говорили, у нас душа все равно еще переживает, и мы всегда вспоминает прошлое, как бы плохо там ни было , а все какая-то тяга есть еще туда».
Гордость Адама Соломоновича – частушки о переселенцах, которые он исполняет с большим удовольствием, аккомпанируя себе на балалайке.
Сегодня ансамбль выступает со своими песнями на встречах переселенцев, в домах престарелых. Кроме старинных немецких песен «Хайматкланг» исполняет и песни, написанные российскими немцами в России. Русская культура оказала на них заметное влияние.
Репертуар ансамбля насчитывает несколько десятков песен. Амалия Барон неутомимо собирает для своего архива тексты и мелодии старинных немецких песен. «Песни родителей и дедов можно возродить!» – так Амалия Рейнгольдовна назвала свое письмо в одну из газет для переселенцев, в котором обратилась к российским немцам с просьбой связаться с ней по телефону и напеть запомнившуюся с детства песню. На ее призыв откликнулось множество людей. Оказалось, что еще во многих семьях российских немцев –переселенцев тщательно сохраняют музыкальное наследие предков.