Первый раз
Сегодня речь пойдёт о несколько другом «первом разе» - о первом непосредственном столкновении с избранной профессией.
Ни для кого не секрет, что тот, кто на ура препарировал лягушек, падает порою в обморок при виде первой же настоящей раны, тот, кто браво выносил суровы приговоры махинаторам на экзамене по юриспруденции, совершенно не знает, как на практике подойти к реальному мелкому мошеннику, а тот, кто пять лет старательно возводил бумажные макеты головокружительных небоскрёбов, вдруг начинает трепетать при планировании перестройки всамделишного, небумажного чердака.
Я уже не говорю о том, что испытывает журналист, впервые оказавшись перед микрофоном - один на один с собственным текстом.
О своём «первом разе» расскажут герои сегодняшней передачи.
Учащённый пульс, выплеск адреналина, бессонные ночи, состояние эйфории – это симптомы не только первой влюблённости, но и первой реальной конфронтации с профессиональной жизнью.
Для Гудрун этот момент наступил десять лет назад. Ей ещё не было тридцати, и она только что окончила духовную семинарию и стала пасторшей протестантской церкви. Свой первый выход к общине, первую службу и первую проповедь Гудрун помнит во всех деталях, красках и звуках, как будто это было только вчера:
- Моя первая служба состоялась первого января 1993 года. Когда я утром шла в церковь, на улицах было - как обычно бывает на улицах первого января: пусто и всё засыпано битыми бутылками, сожженными хлопушками и другими остатками вчерашнего празднования. Людей на улицах почти не было, и уж тем более мало было их в церкви – ну кто ходит на службу в первый день нового года? Была лишь горстка людей, из них половина – те, кто не ложился спать со вчерашнего вечера. Для службы я выбрала текст из Евангелия от Иоанна – «Истинно, истинно говорю вам: принимающий того, кого Я пошлю, Меня принимает; а принимающий Меня принимает Пославшего Меня...». И вся моя проповедь была построена на этом тексте, я говорила о начале, об умении открыться новому, о том, что означает вступление в новую полосу жизни, в новый год.... Конечно, обращала я эти слова не только и не столько к своей пастве, сколько к самой себе...
Матиас с детства мечтал стать лётчиком. И стал им: сегодня он рассекает воздушные просторы на гигантских авиалайнерах, выполняя прежде всего многочасовые, трансатлантические перелёты. Но его ощущения пятилетней давности, когда он, налетавший уже тысячи часов на тренажёрах, занял место перед штурвалом стоящего на взлётной полосе самолёта, свежи в его памяти:
- Я сел на пилотское кресло, пристегнулся и как-то замер. То есть, я знал всё, что я должен сейчас делать, но на меня словно столбняк какой-то нашёл. Мой преподаватель, опытный лётчик, несколько минут выждал, а потом похлопал меня по плечу и спросил очень мягко, как будто вкрадчиво: «Ну что, ты хочешь полетать?». «Да», говорю. «Ну, так давай же, взлетай!» И я впервые в жизни взлетел на настоящем, реальном самолёте! Это было великолепно!
Андреас избрал более прозаическую профессию – профессию репортёра. Ещё будучи студентом института журналистики, он поступил на работу в агентство, занимавшееся изготовлением телевизионных репортажей. В первый же день он получил и своё первое задание: снять трёхминутный репортаж о том, как в Восточном Берлине в моду входят куклы Барби.
- Журналистского опыта у меня было «по нулям». Я ещё ни разу не сделал сам ни одного репортажа. И вот я уселся перед экраном компьютера, и ощутил чувство полной беспомощности. Ну, и что теперь делать? Что писать? Как там учили в институте – сперва ответить на пять главных вопросов: «Что? Где? Когда? Как? и Почему?». Итак, «что» и «где»: «куклы Барби в Восточном Берлине, куклы Барби в Восточном Берлине...»
Не более уверенно чувствовала себя в первый день и Моника, решившая стать повитухой – по-немецки эта достойнейшая и древнейшая женская профессия называется Hebamme. Многие женщины обращаются к услугам таких высококвалифицированных специалисток, чтобы подготовиться к родам и восстановиться после них. Многие решаются и произвести ребёнка на свет в домашних условиях – если рядом находится профессиональная повитуха, бояться нечего. У Hebammen-повитух существует своя высокая профессиональная этика, своя, более чем основательная, система образования. Моника знала, на что идёт, и всё же первые роды, на которых ей пришлось присутствовать – тогда в качестве помощницы-практикантки, врезались в память глубже, чем рождение её собственного ребёнка:
- В какой-то момент я подумала: всё, ребёнок мёртв. Он не двигался, был совершенно белым. Не будучи специалистом, ты не понимаешь, что происходит, не можешь оценить серьёзность положения. Ну, потом оказалось, что всё в порядке, но я испытала такой шок, что мой внутренний голос буквально возопил: «Нет, ну ты же не выберешь такую профессию!»
Судьба Герхард была предначертана заранее: папа-адвокат, дядя-судья, прадед – член законодательного собрания во времена Веймарской республики. В таких семьях не принято удаляться в сторону от родовой традиции. Собственно, Герхард и не собирал бунтовать: в конце концов, и он верит в правовую систему как основу демократии. Сочетание сознания высокого профессионального долга с отличным юридическим образованием вроде бы должны были сделать из него высококлассного специалиста – и действительно, Герхард в университете был отличником, через год после диплома защитил кандидатскую диссертацию на тему «экономическая преступность». Как и полагается начинающему, поступил на работу сперва в государственную систему – в прокуратуре, в отделе, занимающемся экономическими преступлениями, его приняли с распростёртыми объятиями: специалист пришёл. В первый же день на столе Герхарда образовался небольшой пригорок из требующих его вмешательства дел.
- Это был для меня, так сказать, «прыжок в холодную воду»: передо мной лежали папки с делами, и мне надо было не писать на их основе диссертацию, а делать непосредственную прокурорскую работу – выдавать ордеры на обыск и арест, предлагать меры пресечения, связываться с органами расследования, налагать штрафные санкции. Какие санкции!? Какие меры пресечения? Какие параграфы уголовного кодекса? Всё смешалось у меня в голове в кашу, меня бил озноб, и я просидел до вечера, так ничего и не сделав...
Спасение пришло неожиданно – и из «собственного лагеря»:
- Слава Богу, за соседним столом сидел молодой коллега, который и сам начал работать в прокуратуре всего три недели назад. Он увидел, что мне нехорошо, и взял надо мной шефство. Но самое главное, он помог мне снять психологическую блокаду: я увидел, что я не один такой, и что он, хотя находиться здесь всего три недели, уже довольно прилично освоился...
Пришёл опытный коллега и на помощь начинающему журналисту Андреасу. Через две недели, в течение которых Андреас снимал, переснимал, монтировал и снова переделывал отснятое...
- ...на моё место сел опытный редактор и за пятнадцать минут сделал всё – даже не глядя особенно на материал. И я понял, что не боги горшки обжигают...
Самое главное на первых порах, в этом уверены все начинающие, создать себе какую-то основу, фундамент, найти зацепки и опорные точки. Пусть эти опоры и будут фиктивными, чисто формальными - как схематические, ничего не говорящие пустые фразы в случае начинающего прокурора Герхарда.
- Я начал прикидывать, где бы в текст можно встроить этакие железобетонные фразы, которые я помнил наизусть из сотен прочитанных мной документов: что-то типа «Ввиду отсутствия доказательной базы», «Анализируя имеющиеся в распоряжении обвинения факты», «Опираясь на существующие нормативные акты» - я буквально выстраивал эти фразы, как лесенку, а между ними вписывал свой текст.
Сходным образом поступала и пастор Гудрун – она учила наизусть центральные пассажи своих первых проповедей, ударные моменты и цитаты:
- Вечером перед проповедью я заучивала наизусть ключевые моменты – то, что следовало, с моей точки зрения, знать наизусть. На самом деле, я вызубривала целиком написанную проповедь. Но это пошло мне на пользу: будучи уверенной в себе, в своём тексте, я научилась свободно говорить перед паствой, постепенно принялась импровизировать – и как-то незаметно начала просто говорить свободно, думая не о форме, но о сути сказанного...
Но пасторская работа, как известно, состоит не только из проповедей. Самым большим испытанием для начинающего пастора, стали первые похороны.
- Я честно призналась родственникам покойного, что это мои первые похороны, и на лицах собравшихся я явственно читала, что они думаю про меня: «Она, конечно, очень милая и славная, но было бы лучше, если бы она была мужчиной – и немного постарше»...
Женщины-новички, да ещё и в мужских профессиях: честно говоря, тут не позавидуешь. Для Ангелики (кстати, моей соседки по дому) эти проблемы уже в прошлом – сегодня она сама заведует крупным архитектурным бюро, - но тогда, двадцать лет назад, ей ещё как пришлось бороться за своё право на место перед кульманом:
- У меня были серьёзные трудности с коллегами, которые просто отказывались признавать меня в качестве равной. Это было связано ещё и с разницей в возрасте. Скажем, идёт обсуждение архитектурного проекта. За столом сидят двенадцать человек мужчин в возрасте между 40 и 60, для кого-то из них этот объект – двадцатый, а для кого-то и пятидесятый в жизни. А для меня первый. И я – единственная женщина. И мне 25 лет. Но я не сдавалась, и делала свой кусок работы так, чтобы он был абсолютно безупречным. Это был единственный способ добиться признания как со стороны коллег, так и со стороны заказчиков, хотя первое время они удивлялись, что я, как терьер, буквально зубами вцепляюсь в каждую деталь.
Проходят годы. И мы со смешанным чувством смотрим на сегодняшних новичков, и, с удивлением узнавая в их неловких движениях свою давнишнюю неловкость, свои ошибки – в их ошибка, думаем о незаметно пришедшем опыте и умении. Ещё один чертёж, ещё один протокол, ещё одни роды, ещё одна передача... Рутина? И да, и нет.
- Ну, мне, может, сегодня уже не так интересно, идёт ли ребёнок вперёд головкой или ножками. Меня больше интересует состояние женщины, ей я посвящаю основное внимание, и тут рутина не может настать никогда, это моя жизнь. И сколько бы опыта у меня не накапливалось, я не могу почить на лаврах и сказать «всё, теперь я супер-повитуха» – я всё время чему-то учусь. А ещё я очень люблю работать с ученицами, хоть это и непросто...
- Конечно, рутина нужна, - когда пишешь проповедь, или проводишь собрание общины, или выборы в церковный совет. Но есть вещи, в которых рутина никогда не наступает: каждый новый человек, каждая новая исповедь тут же уничтожают всю рутину. Или как сейчас: я вернулась с похорон, где не было ни одного родственника, ни одного близкого человека. Какая уж тут рутина!
«Наше дело может стать привычным, но они никогда не станет рутиной», уверены повитуха Моника, пастор Гудрун, телерепортёр Андреас, архитектор Ангелика, адвокат Герхард, пилот Матиас. Свято верю в это и я, Анастасия Рахманова – пусть это прозвучит высокопарно, всей душой любящая своё дело.