Опасные профессии

Спасатель

Что подталкивает людей к выбору опасной профессии? Жажда острых ощущений, любовь к приключениям, авантюрный склад характера, желание, балансируя на грани жизни и смерти, выйти за некие рамки? Возможно, отчасти это соответствует действительности. Но при выборе опасной профессии некоторыми из нас руководит в первую очередь нечто иное, например стремление во что бы то ни стало помочь тем, кто оказался в беде. Наверное, очень много таких людей среди спасателей.

Во время природных катаклизмов и ликвидации их последствий профессия спасателя приобретает особую значимость. Этим людям часто приходится действовать в экстремальной ситуации, рисковать собственной жизнью, чтобы спасти других. Подробности – в репортаже Бернда Греслера.

В ФРГ функции федерального ведомства, к задачам которого относятся ликвидация последствий катастроф и гражданская оборона, возложены на Службу технической помощи /Technisches Hilfswerk/, сокращённо – THW. В августе этого года исполнилось 50 лет со дня её основания. Специалисты THW работают не только в Германии, но и в десятках стран за её пределами. Восстановление моста в боснийском городке Мостар, возведение лагерей для беженцев в Заире, оказание помощи пострадавшим в результате взрыва на пиротехнической фабрике в голландском Эншеде или, как сейчас, ликвидация последствий страшного наводнения в Германии – всем этим занимаются кадровые и внештатные сотрудники Службы технической помощи. Причём в её штате состоят всего 850 человек. Гораздо больше в THW добровольных помощников – свыше 60 тысяч. Житель Берлина Манфред Шмидт – один из них. Сейчас он занимается ликвидацией последствий «наводнения века» в Германии. Несколько дней назад ему позвонили и сказали, что его помощь может понадобиться в Магдебурге.

- Через три-четыре часа все вещи были собраны, а я – готов к отъезду.

По словам Манфреда Шмидта, руководство фирмы, в которой он работает, к этому уже привыкло и с пониманием относится к столь неожиданным отъездам. Работодатель продолжает платить ему зарплату как ни в чём не бывало, а через какое-то время получает соответствующую компенсацию от министерства внутренних дел за дни, пропущенные сотрудником.

Манфред Шмидт стал добровольным помощником THW ещё 40 лет назад:

- Не могу с точностью сказать, в скольких операциях я участвовал. Пять лет назад был в Польше, когда случилось наводнение на Одере. А начинал я ещё в 1962 году, во время разгула стихии в Гамбурге.

В этот раз Манфред Шмидт вместе со своими коллегами возводил на берегах Эльбы искусственные заграждения из мешков с песком, а также с помощью специальной техники откачивал воду из затопленных подвалов.

Срок участия добровольного помощника Манфреда в ликвидации последствий катастроф ограничен двумя неделями. Затем он вернётся к обычной жизни, чтобы, когда потребуется, вновь придти на помощь пострадавшим...

Боец спецназа

Работа этих людей сверхсекретна и опасна. Они оснащены самой современной техникой и оружием. Их имена известны только непосредственным начальникам. Если их изредка и показывают по телевизору, то лица у них закрыты масками. Их профессия – проведение спецопераций. Они – это сотрудники самых засекреченных подразделений особого назначения, бойцы спецназа.

В Германии есть несколько элитных спецподразделений. Самые известные из них – это GSG 9 федеральной пограничной охраны и KSK германского бундесвера. Многие бойцы этих отрядов специального назначения сейчас несут службу, например, в Афганистане. Конечно, какие именно задачи стоят перед ними, никто точно не знает. Все операции с участием бойцов спецподразделения строго засекречены. Согласно отрывочным сведениям, спецназ KСK занимается, в частности, поиском разыскиваемых лидеров режима талибов и экстремистской организации «Аль-Каида» Усамы бен Ладена и одно время даже находился в районе Тора-Бора.

Кстати, элитное подразделение бундесвера KСK /Kommando Spezialkräfte/ со штаб-квартирой в городке Кальв в Баден-Вюртемберге, было создано сравнительно недавно – всего шесть лет назад. По штатному расписанию, в его состав должны входить чуть более тысячи человек. Однако, по признанию командира KСK, бригадного генерала Райнхарда Гюнцеля, сейчас спецназ недоукомплектован примерно на треть. Причин несколько, одна из них – неотлаженный механизм подготовки молодых кадров. Поэтому в печатных изданиях бундесвера часто можно увидеть объявления о наборе в KСK новых бойцов.

Но не стоит думать, что в связи с дефицитом кадров спецназовцем может стать любой. Попасть в элитное подразделение хотят многие, но критерии отбора весьма строги. Уже на первом этапе отсеивается более половины желающих попасть в спецназ бундесвера. Тех же, кто выдерживает суровый экзамен, сначала направляют на трёхгодичные курсы.

Вот как охарактеризовал бойцов KСK один из командиров спецподразделения, в качестве исключения согласившийся вместе со своими коллегами дать интервью немецкой телекомпании МДР:

- Этих парней отличает от других готовность к испытаниям, многократно превосходящим по тяжести всё, с чем приходится сталкиваться нормальному человеку в его профессиональной деятельности. Эти ребята выбрали очень опасную профессию.

Как утверждает один из командиров KСK, его бойцы умеют абсолютно всё, и с улыбкой добавляет: «Разве что не могут ходить по воде». Правда, на киношных одиночек-суперменов они совсем не похожи. Вот как объясняет это один из бойцов KСK, который, давая интервью тележурналистам, по понятным причинам скрыл лицо за маской и не стал называть своего настоящего имени:

- Действия одного бойца в сущности не могут определить исход операции, мы всегда работаем в команде. Именно это и есть наша отличительная особенность. Я думаю, Рэмбо у нас бы не прижился.

Кстати, по словам одного из командиров KСK, все утверждения об устрашающем виде бойцов спецназа – не более чем сказки:

- Некоторые из моих парней выглядят как обыкновенные банковские служащие. А вообще они мало похожи друг на друга – как внешне, так и по характеру. В определённом смысле мы являемся срезом общества. Ради достижения поставленной цели готовы преодолевать всевозможные трудности и справляться с любыми нагрузками. Именно это и отличает наших парней, а вовсе не внешний вид.

Как говорят командиры, бойцы спецназа KСK владеют всеми видами оружия, умеют прыгать с парашютом, участвовать в операциях на воде. Они выносливы, психически устойчивы; специально обучены проводить акции по освобождению заложников и уничтожению террористов, в том числе в «горячих точках». Вообще-то не принято рассказывать, где помимо Афганистана находятся и чем именно занимаются сотрудники спецподразделения KСK. Но бывший инспектор сухопутных войск, немецкий генерал Хельмут Вилан решил сделать небольшое исключение:

- Я лишь слегка приподниму покров тайны: да, спецназ КСК неоднократно бывал на Балканах и участвовал в международных операциях, проводимых СФОР и КФОР. В Боснии и Герцеговине и Косово наши бойцы выполняли крайне опасные задания.

Работа бойцов КСК чрезвычайно рискованна. Однако об их заслугах, в силу специфики профессии, практически никто не знает. Говорит Хельмут Вилан:

- Это, если можно так выразиться, «молчаливые профессионалы». Общественное признание их деятельности возможно лишь в весьма ограниченных пределах.

Военный репортёр

Журналист – это тоже опасная профессия. Работа репортёров, специализирующихся на криминальной тематике, пишущих о коррупции, нередко связана с большим риском. Но есть ещё одна категория журналистов, которые подвергают свою жизнь опасности, выполняя профессиональный долг. Это военные репортёры. Подробности – в сообщении Надежды Баевой.

Их профессия овеяна неким романтическим ореолом. Военный репортёр представляется многим этаким современным супергероем, который мужественно преодолевает препятствия, остаётся в живых, даже попав в экстремальную ситуацию, и публикует блестящие материалы. И только те, кто действительно побывал хоть в одной командировке в зоне вооруженного конфликта, знают, в каких именно условиях приходится жить и работать и что романтикой там и не пахнет. Запугивания, избиения, плен и даже гибель – всё это грозит военному корреспонденту, где бы он ни работал – в Афганистане, Чечне, Руанде или Колумбии. Но редакции остались бы без материалов из «горячих точек», а освещение конфликтов было бы неполным, не будь среди репортёров тех, кто способен пойти на риск ради работы.

По данным Международного института прессы, только в течение этого года, выполняя свой профессиональный долг, погибли 34 журналиста. Наиболее критическая ситуация сложилась в Колумбии, где были убиты 11 репортёров. Россия в этом «чёрном списке» на втором месте: здесь погибло 7 человек. В 2001 году были убиты 55 журналистов, а в 2000 году – 56.

У каждого репортёра – свои причины, побудившие его поехать в район боевых действий. Некоторые, как, например, Ливия Клингль, редактор отдела международной политики австрийской газеты «Курир» /«Kurier»/, объясняют это тем, что объективное освещение вооружённого конфликта возможно только с места событий:

- В определённый момент я поняла, что на основании сообщений информационных агентств невозможно понять ситуацию на месте. А затем, после моей первой командировки, заметила, что в экстремальных условиях лучше работаю.

Для некоторых журналистов решение поехать в зону боевых действий связано с тем, что в стране, на которой журналист специализируется, разворачиваются военные события, как это было, скажем, в Югославии. Для Томаса Зайферта, сотрудника австрийского журнала «Ньюс» /«News»/, причиной многочисленных командировок в зоны конфликтов стал интерес к международной политике.

- Я всегда интересовался другими странами и поведением людей в экстремальных ситуациях. Они реагируют на всё намного честнее и не играют, как в обычной жизни. На войне – самые честные разговоры и правдивые, неискусственные эмоции.

Желание быть на виду, стать известным заставляет журналистов иногда позабыть об элементарных правилах безопасности и идти на неоправданный риск, толкает на необдуманные поступки и фатальный героизм. Риск в зонах вооруженных конфликтов – один из немаловажных факторов, определяющих специфику условий работы журналистов. Чтобы подготовиться к поездке в «горячую точку», не всегда достаточно времени: многие конфликты вспыхивают неожиданно, и ситуация меняется очень быстро. От журналистов требуются немедленные действия.

Специального образования для репортёров, работающих в «горячих точках», не существует. Тот, кто едет на войну впервые, обычно слабо представляет себе методы работы и то, как вести себя в экстремальной ситуации. Рассказывает швейцарский журналист Штефан Израэль:

- Разумеется, я попадал в разные передряги. Нас забрасывали камнями, стреляли в нашу сторону, чтобы мы не ехали дальше. Всякое бывало. Конечно, со временем начинаешь думать о риске. Ведь опасные ситуации возникали во время всех моих командировок в зоны военных конфликтов. Но в Косово было опаснее всего, поскольку там не было линии фронта, в отличие, например, от войны в Боснии, когда местонахождение формирований противников было известно хотя бы приблизительно. В Косово же опасность заключалась и в том, что практически все поголовно, включая гражданское население, были вооружены. Подчас было непонятно, кто, откуда и в кого стреляет.

По словам Томаса Зайферта, в районе вооружённого конфликта часто не думаешь о том риске, которому подвергаешь свою жизнь:

- Не стоит верить в клише, что, мол, военные журналисты – этакие любители приключений. Это обыкновенные работяги, которые обладают здоровым любопытством, не хотят просиживать штаны в редакции и стремятся увидеть происходящее своими глазами. Я не думаю о риске. По крайней мере в момент опасности... Страх приходит потом. Уже после командировки, дома, спрашиваю себя: а нужно ли было так рисковать?

Женщина - военный журналист о риске и опасности думает не больше, чем её коллеги-мужчины. Ливия Клингль, вспоминая свои командировки в зоны вооружённых конфликтов, говорит, что давно привыкла к опасности.

- Я провела на войне в общей сложности полтора года. Год в Боснии и Герцеговине и в Хорватии. Была в южном Судане, других кризисных регионах, где уже закончилась война, но где журналистам находиться было всё ещё опасно; вспомним, например, заминированные территории в северных и южных районах Ирака.

На риск в зоне вооружённого конфликта журналисты идут добровольно, их задача – самим разработать способы обеспечения безопасности и стратегию выживания. Важно, например, правильно выбрать одежду, чтобы не оказаться лёгкой мишенью. Традиционные средства защиты журналисты используют редко. Ведь корреспондент в шлеме и бронежилете сразу привлечёт ненужное внимание. В зоне вооруженного конфликта журналисту, если это возможно, лучше всего смешаться с мирным населением.

Для пишущих журналистов освещение вооружённых конфликтов не связано с такой опасностью, как для фотографов или телеоператоров, которые должны находиться в самой гуще событий, чтобы зафиксировать происходящее на плёнку. Для представителей прессы зачастую достаточно интервью, разговоров, наблюдений за линией фронта. Там, где гремят пушки, не обязательно есть что-то интересное для журналистов.

Военным корреспондентам нередко приходится видеть, как погибают люди. Справляться с психологической нагрузкой им необходимо самим; и тут помогает журналистская деятельность, так как свои переживания и опыт репортёр может передать зрителям или читателям. Вот как избавляется от психологического напряжения Штефан Израэль:

- Нужно в некотором роде отмежеваться от происходящего. Это лучшая защита. В то же время дистанция не должна быть слишком большой, иначе это приведёт к цинизму. Но она не должна быть и слишком маленькой: это может отрицательно отразиться на психике. Нужно найти своего рода «золотую середину».