Олег Киреев о освоении пространства
Москвич Олег Киреев – активный участник прогрессивных проектов «Против всех партий» и «Свои-2000», художественный критик, соиздатель журнала радикальной культуры «Радек», побывал недавно у нас в Кёльне. В местном Доме литературы Киреев рассказал интересующейся публике, чем занимается столичный культурный авангард и как развлекается прогрессивная молодёжь, когда нет денег. Кроме того, Киреев показал собравшимся новую книжку - продолжение сборника «Против всех партий». Теперь это - проект полуанонимного издательского коллектива «Гетто». Проект «Гетто» существует и в Интернете. Страничку курирует тоже Киреев. На нынешнем этапе лозунг кампании 99-го, призывавшей голосовать против всех партий, звучит «Против всех П». За счёт ужимания последнего слова до одной буквы лозунг стал, куда более ёмким. «Не-пи поколение» сурово и утопично. Ему необходима «своя территория», а поскольку всё кругом поделили институции и СМИ, государство и капитал, территории следует осваивать. Идея проекта «Свои-2000» состоит приблизительно в том, что «главное – движение», но не следует ходить кругами. Надо прокладывать путь по прямой. Преодолевать раздробленность и отчуждённость, спонтанно двигаясь вперёд, осваивая пространство, начиная с родной Москвы. Об этом и многих других анархистских, революционных и пофигистских практиках, можно узнать из довольно хаотичной книжки, изданной проектом «Гетто». На обложке сборника по-английски в две строки написано компьютерно-игровое “Game over” - «Игра закончена».
Между строками - розовый слон в камуфляже с автоматом наперевес. Слон улыбается лукавым азиатским прищуром и в Чечню воевать точно не пойдёт. Это дело не правое и не левое, а вообще никакое – преступный продукт имиджмейкеров «новой власти» и символ полной моральной деградации общества. Для авторского коллектива «Гетто» культура растафари и идеи Махатмы Ганди, куда увлекательнее официозной риторики о национальной идее и откровений пелевинских имиджмейкеров.
Тема встречи с Киреевым гласила «Искусство против войны в Чечне».
Из разговора, правда следовало, что против войны, как и против наглого капитализма искусство вообщем-то бессильно. Сила искусства в том, чтобы противостоять собственной институционализации. Олег Киреев говорил по-английски, но после я попросил его ответить на несколько вопросов для нашей программы. Тон разговора получился немножко официальным, как никак Киреев явился к нам своего рода делегатом от поколения «против всех п», которое забило и на политику и на Пелевина и на Прочие Порочные Практики и Персоны. Итак, «игра закончена», карнавальные, бестолковые 90-е отшумели, все посерело, стало будничным?
«Не то, чтобы всё выглядело серо и буднично. Всё выглядит просто черно после того, как всё было очень бело. Конечно, нас теперь довольно сильно прижимают, и как результат – сильная деполитизация общества. Просто потому, что люди не хотят говорить о том, что их напрягает. А политика их как раз сильно напрягает. Потому что это – война, капитализм, огромные бабки и нет там никакой правды, ничего человеческого в этом нет. А 90-ые, конечно, были такой удивительной эпохой человеческого, эпохой свободы, открытости, когда это происходило мы думали, что теперь всё будет только улучшаться. Но произошло всё совершенно по другому. И теперь только мы понимаем, что это была та свобода, которую мы, быть может, никогда больше не увидим.»
Круг Олега Киреева всегда был предельно идеологичен, либо антиидеологичен. Это те - «другие» - левые радикалы, анархисты, «революционные проходимцы», нео-дадаисты, «новые хиппи». Они выходят на улицы Москвы с транспарантами «Каптализм – дерьмо» и «Иисус Христос был чеченцем».
«Я общаюсь больше всего с людьми, которые действительно проявляют интерес к политике, начиная с середины или даже с самого начала 90-х годов. Естественно, одновременно они делают разного рода культурные, художественные акции, кино, литературу и так далее. Я бы сказал, что в области политической левый радикализм 90-х не имел такой широкой, массовой аудитории, как например, правый радикализм – РНЕ, национал-большевики и подобные организации. Но за это время были выработаны мощные политические идеи, сейчас нам только предстоит их раскапывать. В этом я вижу шанс для нашего путинского будущего. В 90-е был заложен мощный фундамент левых идей, который на в это время «застоя» очень пригодится.»
Но и среди симпатизирующих Путину есть люди, которые пытаются вести своего рода «археологию» западной философии и политики, исследуя эти идеи на пригодность к российскому пути модернизации. Серьёзно это, или это официоз, нам извне судить трудно. Как цинично заметил один современный философ, «в национальной идее возникает потребность, когда появляются трудности с экспортом товаров». В книжке «Против сех П» можно прочесть, что «к началу нового века «через сферу политики в общество больше не приходят новые идеи. Это теперь тупик, мелодрама, сериал на котором остались немногие подсевшие на него.» Но упомянутая Олегом Киреевым деполитизация, уход в частное, кажется довольно опасной тенденцией. Ведь известно, что если ты не занимаешься и не интересуешься политкой, то рано или поздно политика займётся тобой.
«Я думаю, что с одной стороны общее направление, которое можно выделить – деполитизация, являющаяся тоже определённой формой политики. Люди просто не хотят иметь ничего общего с политиками, политтехнологами, капиталистами, с их рекламой, агрессивно навязывающей себя обществу, с их войной, в первую очередь. И поэтому люди реагируют на это деполитизацией. «Политику мы не хаваем!» – в этом, как бы и заключается та, скрытая нравственность русского народа, о которой писал Лев Толстой. В отличии от художника-акциониста Александра Бреннера народ не выходит на площади и не кричит там во весь голос, люди просто отказываются говорить и думать о политике, они отказываются пускать это в свою личную жизнь. Я полагаю, что в этом скрыта очень мощная форма протеста, очень мощный политический стимул, поскольку в будущем деполитизация может породить новую форму культуры. И эта культура не будет иметь ничего общего с современной политикой. Я думаю, что такого рода культура может быть нео-хиппистской, то есть наследовать миролюбию и чувственности хиппи 60-х. Примерно также, как в 50-60-ые годы молодёжь не хотела иметь ничего общего с системой, с изолгавшимися номенклатурщиками, многие из которых были фашистами или сотрудничали с фашистами, а после войны заняли ведущие места в политике и экономике. Люди отказываются от политики, уходят во внутреннюю эмиграцию, но со временем эта позиция эскапизма может принять солидные масштабы. Таких людей будет становиться всё больше, их станет больше, чем политиков, чем системных людей и они станут сильнее. Это – возврат к ценностям хиппи: свободы, любви, простых человеческих чувств, которые возможны именно в этой деполитизированной, частной культуре.»
На Западе о Кирееве и его друзьях практически ничего не известно. Наши газеты и журналы пишут лишь, что единственные, кто ещё выходит в Москве протестовать на улицы – скинхэды, и радикалы-националисты.
Андеграунд, прогрессивные молодёжные инициативы по большому счёту являются достоянием Москвы и в некоторой степени - Санкт-Петербурга. Но ведь Россия – велика и разрыв между центром и провинцией - огромен.
Кстати, в сборнике «Против всех П» тема провинции по большому счёту игнорируется.
«Я начну именно с провинции, потому что считаю, что идеи, направления, которые зарождаются среди столичной молодёжи, имеют свойство распространяться всё дальше и шире. Например, инициатива «Против всех партий» в 99-м году. Или вот сейчас - идея нонспектакулярного искусства в прогрессивной художественной среде. Неожиданно эти идеи приобретают всё больше и больше сторонников, запоздало, конечно. Но я думаю, что идеи, вырабатывающиеся сейчас в самых продвинутых группах российского культурного авангарда, со временем смогут распространиться и стать понятными многим людям. Порядок вещей ни от кого не скроешь. Можно врать некоторое время и даже иметь успех, но завтра этот обман уже будет всем понятен. Поэтому я считаю, что прогрессивные группы молодёжи, столичной молодёжи это - нервные клетки общества, реагирующие на самые актуальные, конкретные вещи. Со временем и интелегенция и провинциальная молодёжь могут увлечься этими идеями, популярными сейчас в нашем кругу.»
На Западе вопрос о поколениях, дискуссия о стержневых темах поколений в основном развивается вокруг потребления. Говорят о поколении @ - о тех, кто пользуется электронной почтой и «Интернетом». Или о поколении «Гольф» - молодых людях, предпочитающих именно эту модель «Фольксвагена». Но и все остальные в принципе потребляют, кто в группе, кто в одиночку - эзотерику, буддизм, левый радикализм, компьютерные игры, хип-хоп, электронную музыку. Для системы все эти формы социального и культурного поведения в конечном итоге выражаются в цифрах, денежных эквивалентах. В России во все времена интерес к передовой культуре, андеграунду, разного рода неформальной деятельности, на мой взгляд, всегда был прямее, чувственнее, непосредственнее, что-ли.
«Естественно, это так. Сейчас в «силу входит» поколение, родившееся в середине 70-х, которым ещё нет тридцати. У них в жизни был необычайный опыт. В 91-м году мне было 16, мы думали в 16 лет, что всё будет так круто, а в 93-м году всё было уже немного хуже, но сохранялась открытость, всё было прекрасно, можно было идти по улице и не встретить ни одного «мента». Можно было снять штаны и размахивать ими, как анархистским флагом, и всё будет отлично. Потом произошёл резкий срез, резкое изменение, с которым мы до сих пор не можем освоиться. Я надеюсь, что это поколение, которое пережило такую травму, сможет всё же преодолеть эту травму в своей деятельности, сможет вернуть это ощущение свободы, открытости, ощутить, что все, что происходит в мире ты можешь делать своими руками. В нашей среде это называется «освоение», как нечто противоположное отчуждению. Как было сказано в листовке движения «СВОИ-2000» – «сейчас 2000-й год, а в 3000-м году весь мир станет «своим». Ребята, мои ровесники совершают уже первые опыты «освоения пространства», освоения чужих территорий. Мы надеемся продолжить этот опыт.»
Акции присвоения – это, например, раздача «своих» листовок на чужих меоприятиях, будто бы от имени организаторов, или расклеивание наклеек с ёрническими стихами про родную Москву, внешне не отличимых от официальной рекламы, прославляющей город. И множество других хулиганских акций по отвоевыванию отчуждённого. «Освоение» - это не создание «автономных зон», это не изоляция, а подвижность, проникаемость. А чем ещё заняться, когда от «реальной политики» тошнит и все прогрессивные идеи последних десятилетий «освоены» глобальным капитализмом?
«Автономные зоны – это специфический проект 80-х, определённая деградация по сравнению с 60-ми, когда все говорили о революции во всем мире, когда ширилось освободительное, антиколониальное движение. В 80-ые решили, что революции не будет, надо создавать свои небольшие автономные сообщества, автономные зоны. Но и эта затея не удалась, сегодня все сквоты куплены. Поэтому я думаю, что наше поколение будет ещё более утопическим, чем поколение 60-х, у которого мы поначалу учились, и быть может мы достигнем большего, чем бывший анархист, а сегодня жирный депутат Европарламента - Даниель Кон-Бендит».
В годы своей юности, Кон-Бендит не бедствовал. Он жил с товарищами в доме на Гюнтерсбургаллее во Франкфурте-на-Майне, находившемся в его, Кон-Бендита собственности. Недавно мне попался в руки журнал, в котором незнакомый дядька, в начале 70-ых - активист организации молодых социал-демократов, вспоминал, как те собрали жителей Гюнтерсбургаллеи – немцев и турок и устроили, что то вроде субботника. С целью налаживания взаимопонимания, сближения культур и совместного освоения запущенного городским управлением пространства, народ стал прокладывать дренажную систему под произраставшими вдоль аллеи деревцами. Кон-Бендит в ходе этой акции стоял на балконе своей (немаленькой квартиры) и смеялся, что это, дескать, пустой труд на благо системы. Но, может быть, от этой нонспектакулярной акции выиграли всё же конкретные люди, а не система?