“Москва-Берлин-Париж”, или “франко-германская дружба на Лубянке”: в выигрыше от нового совместного проекта останутся россияне
Вообще-то отношения между политикой и культурой не отличаются особой гармонией – культура чаще оказывалась в роли заложницы политических противостояний и экономических неурядиц, развиваясь скорее “вопреки”, нежели “благодаря” большой политике. Но бывают и приятные исключения.
К их числу можно отнести историческое примирение Франции и Германии, которые, окончательно поставив крест на прошлых неприятностях, сегодня выступают тандемом не только на политической арене. Сейчас в Москве полным ходом идёт ремонт здания на Лубянской площади, в котором в конце 2004 года – в самом сердце города, а не где-то на окраине, как это бывало прежде – откроется новый немецко-французский культурный центр. В шикарную коммуналку, площадью более 4 тысяч квадратных метров, съедутся институт имени Гёте, - как вы знаете, организация, занимающаяся популяризацией немецкого языка и немецкой культуры за рубежом, и родственная французская организация, Institut francais.
О том, какой будет работа будущего центра, мы поговорили с Вольфгангом Майснером, директором московского отделения Института имени Гёте – и одни из инициатором проекта.
- Мы надеемся, что нам удастся уже в 2004 году – в конце года, - создать в Москве платформу для европейской – поначалу прежде всего немецкой и французской – культуры и для наших партнёров в России. По нашему представлению, этот центр должен стать своеобразной точкой пересечения информационных потоков: существует огромная потребность в информации – что делается в Париже, в Новосибирске, в Мадриде, в Хабаровске, в Кёльне. Что нового? Как живут люди? Мы хотим, чтобы наш центр стал своеобразным «европейским вокзалом»…
Похоже, что пресловутое “объединение Европы», которое на общеевропейском уровне порою тормозится и буксует, в Москве уже реализовано – пусть пока и в формате двух стран.
- Да. Мы и наши французские партнёры были едины во мнении, что именно в таком городе как Москва нам необходимо выйти за рамки классической работы по культурными обменами и так далее и поставить, так сказать, «европейский акцент” в жизни столицы. Традиций и исторических предпосылок для этого больше чем достаточно: германофильство и франкофильство российского общества всегда были явлениями параллельными и взаимодополняющими. И я думаю, что и сегодня обе страны и обе культуры окажутся в безусловном выигрыше, выступая тандемом. Причём мы не хотим просто делать некий французско-немецкий салат, перемежая французские фильмы немецкими концертами. Мы хотим действительно показать тесную связь немецкой, французской и русской культур и то новое и оригинальное, что в них появляется.
Идея общего нового культурного центра впервые возникла ещё более двух лет назад. Насколько мне известно, реализация этого плана откладывалась именно потому, что вы долго искали подходящее здание и боролись за то, чтобы новый центр был именно в центре Москвы. Какое это имеет значение?
- Очень важно, чтобы до этого центра было легко добраться, и важна аура этого места. Это должно быть то самое место встречи, которое изменить нельзя – да и не хочется. Место, где просто приятно быть, открытое с восьми утра до полуночи и ещё позже, семь дней в неделю. Это же Москва, город, который никогда не спит! Здесь будут проходить ночные чтения, интеллектуальные дискуссии – но прежде всего это должно быть место человеческого общения. Здесь будут встречаться россияне и молодые европейцы, живущие в Москве, здесь будет сосредоточена информация о возможностях поехать в Европу, получить стипендию, здесь будут проходить языковые курсы и семинары.
Как же будет выглядеть это замечательное здание?
- Это здание уже существует. Это историческое строение, оно было сооружено совместно немецкими и российскими архитекторами и строителями в 1839 году на Лубянской площади. Общая площадь – около 4 тысяч квадратных метров. Внизу должно расположиться Интернет-кафе и книжный магазин, в котором не только будут продаваться свежие немецкие и французские книги, газеты и журналы (включая журналы по искусству, которых сейчас в Москве не достать), но и будут проходить чтения, поэтические состязания и так далее. Выше будут расположены помещения для языковых курсов, кинозал, возможно – небольшая галерея. Словом, это должно быть место и для “тихих встреч”, где каждый может самостоятельно найти что-то для себя, и для «шумных акций” – скажем, вечером в пятницу в небольшом зале, человек на 200-250, будут проходить концерты, спектакли, другие акции, да хоть дискотеки – почему бы нет.
И мы хотим, чтобы наш центр был местом демократическим во всех отношениях – в том числе, и в плане цен. Чтобы он был по карману и приезжим, и студентам – место с открытыми окнами и дверьми, так сказать…
Думаю, я не открою большой тайны, если скажу, что институт имени Гёте будет поручена координация года немецкой культуры в России – акции, намеченной на 2004 год. Какие акценты видятся вам здесь в стране традиционного германофильства?
- Ну, наряду с Гёте, Шиллером, Кантом, Ницше, Вагнером, - так сказать, “героями ушедших эпох”, существуют и “герои нашего времени”. Именно искусство второй половины двадцатого века станет центральной темой выставки «Москва-Берлин”. Мы же, в нашей программе, постараемся поставить во главу угла музыку, театр, литературу самого последнего времени – последнего десятилетия. При этом мы хотим использовать славу, которой пользуются в России представители старшего поколения, для того, чтобы привлечь внимание к новому. Возьмём, скажем, такую сферу как музыка: в рамках организуемых нами концертов мы хотим «протянуть нить” от “Крафтверк” или “Einstürzende Neubauten” к новой берлинской волне, к современной кёльнской электронной сцене, к новой немецкой поп-музыке, которая проделала в последние годы весьма индивидуальный путь развития, уйдя далеко в сторону от англо-американских образцов. Другой важный пункт нашей работы – налаживание связей между художественными высшими школами, скажем, в сфере кино, чтобы молодые люди, как в России, так и в Германии, открыли для себя новые “европейские горизонты”.
И, наконец, мы хотим показать не только уже “этаблированные”, признанные явления, но и так называемую “офф-сцену” и “андерграунд” в классическом смысле этого слова. Причём не только из центров – Берлина, Москвы или Питера, но и с периферии. Мне кажется, что и в Германии, и в России понятие «центр-периферия” весьма расплывчато, именно периферия – это то место, где формируются тенденции будущего.
Это был Вольфганг Майснер, директор московского института имени Гёте и будущий капитан Немецко-французского культурного центра.
К следующей теме. Про ГУЛАГ написано немало. Не считая эпохального труда Солженицина, документальных рассказов Шаламова и другой вышедшей из подполья «лагерной» литературы, за последние десятилетия было напечатано множество воспоминаний, исследований и размышлений, авторы которых хотели ответить на два вопроса: Как это было? И кто виноват? Свою лепту в изучение этой страницы советской истории внес и немецкий историк Майнхард Штарк (среди узников и узниц ГУЛАГа было немало и граждан Германии).
Женщины Гулага: аргументы немецкого исследователя
В феврале в Германии вышла книга Майнхарда Штарка «Женщины в ГУЛАГе. Будни и испытания». О причинах интереса к этой теме с берлинским историком поговорила Дарья Осинская.
- Причиной того, что я стал заниматься темой «женщины в ГУЛАГе», стало личное общение с одной женщиной здесь, в Берлине. Она провела 21 год в лагере и затем еще несколько лет была в ссылке. Наша встреча состоялась в середине 80-х. Меня, тогда тридцатилетнего, поразил факт, что кто-то ни за что, безо всякой вины, может потерять 20 лет жизни. Для меня как для историка было очевидно, что мой моральный и профессиональный долг - не допустить, чтобы история этой женщины и другие подобные судьбы была преданы забвению. И я стал заниматься судьбой немецких эмигранток, которые в конце 20-х - начале 30-х годов уехали в Советский Союз из Германии по идеологическим соображениям или бежали от преследований нацистов – чтобы подвергнуться куда более жестоким преследованиям в стране их надежд.
Впрочем, та, первая собеседница Штарка не была, как это называлось на лагерном жаргоне, “политической”. Простая немецкая крестьянка, она в поисках работы перебралась в начале 20-ых в Берлин и работала в больнице. И надо же было так повернуться колесу фортуны, чтобы именно в то время и в той больнице лечился советский министр иностранных дел Чичерин, а его молодой секретарь влюбился в молоденькую медсестру. С мужем она и переехала в страну Советов. А в 37-м, вскоре после ареста мужа, арестовали и ее.
Майнхард Штарк записал 35 интервью с женщинами, пережившими сталинские лагеря. Эти беседы, а также уже опубликованные мемуары и документы из архивов НКВД стали основой книги. Начав исследования с судеб эмигранток из Германии, ученый понял, что национальности в лагере не играли никакой роли, истории немок стали переплетаться с историями русских, украинок, евреек, татарок. Стала расширяться и география поиска – Майнхард Штарк побывал в Караганде, Казани, Петербурге. Объединённые общей бедой, женщины и лагерную жизнь переживали по-женски – к такому выводу пришел историк.
- Сила женщин, попавших в лагерь, состояла в их специфической – и куда более эффективной, чем мужская, - стратегии выживания. Эта стратегия заключалась в том, что женщины продолжали, несмотря ни на что, ощущать себя женщинами. Большую группу среди узниц ГУЛАГа составляли простые женщины из города и села. И в лагере их основными занятиями были вязание, вышивка, шитье – они занимались собственным платьем, теми вещами, которые можно подарить или продать, которыми можно обмениваться. Но «обменным фондом” могли служить и другие таланты – скажем, высоко ценились в лагере “рассказчицы” – женщины, которые умели пересказывать целые романы. Пользовались спросом и художницы. Скажем, в моей книге приведена иллюстрация – портрет мамы с дочкой. Семь лет не видела эта женщина своего ребенка, но по памяти рассказывала художнице, каким он должен быть, какая шапочка на нем была, образ дочки хранился в памяти - и она хотела, чтобы такой же он был и на рисунке.
Искусство власти и власть искусства: в Риме проходит мега-выставка о семействе Борджиа
Борджиа: с именем этого семейства связано немало пикантных страниц европейской истории. Достаточно вспомнить Родриго Борджиа, который, будучи в сане кардинала католической церкви, произвёл на свет шестерых детей, в том числе вдохновлявших классиков мировой литературы сына Чезаре и дочь Лукрецию. Наличие многочисленного потомства не помешало, однако, Родриго Борджиа принять в 1492 году саны папы Римского под именем Александра Шестого и окружить себя такой роскошью, что бедный монах-августинец Мартин Лютер в 1511 годы был буквально ослеплён блеском святого престола. Алексей Букалов рассказывает:
Средневековый мрачный палаццо Русполи находится на центральной столичной улице Виа дель Корсо, в пешеходной зоне Вечного города. Уже несколько лет в его залах проходят удивительные встречи с цивилизациями и эпохами. Вот и сейчас во дворце Руспол развернута уникальная историко-художественная выставка «Семья Борджиа: искусство власти». Она посвящена древнему испано-итальянскому роду, давшему миру много выдающихся правителей и политиков, игравших значительную роль в жизни Италии и Римско-католической церкви в 15-16 веках.
Экспозиция стала блестящим соединением музейных экспонатов, предметов быта, книг, костюмов и оружия эпохи Возрождения с великолепной живописью и скульптурой того времени. портреты Родрго Борджии (папы Александра Шестого), его родственников Чезаре и Лукреции и их современников, выполненные великими мастерами, и масса подробностей их жизни и страстей составили неповторимый сплав, благодаря которому название этой выставки можно было бы переиначить: не только «Искусство власти» но и «Власть искусства». В самом деле: какие имена: Андреа ди Бартоло (он же Соларио), Пинториккио, Сангалло, Тициан – и все они царили во славу щедрых меценатов и хитрых властителей из рода Борджиа.
Переходя из зала в зал, как бы переживаешь и погружаешься в великие события того времени: здесь и старинные иконы, кресты и драгоценности, и модели каравелл Христофора Колумба, отправившихся в новый свет с благословения папы Александра Шестого Борджии, и изображение казни мятежного флорентийского монарха Джироламо Савонаролы, сожженного на костре по папскому приказу. Это деревянная панель, неизвестный художник запечатлел на ней майское утро 1498 года, костер на площади Синьории. Савонарола, оказывается, был сначала повешен, затем сожжен, и прах его был развеян над водами реки Арно.
В отдельном зале таинственный кабинет-мастерская средневекового алхимика с подлинной посудой, чудодейственными амулетами, манускриптами и другими атрибутами черной магии и колдовства. На стенах – старинные карты. Картины и образцы храмовой росписи, в витринах – рыцарские латы, папские медали, свитки указов, письма и печати, портреты знаменитых ученых и поэтов. Все это создает ощущение плотности и огромной энергии эпохи, в которой жили и творили многочисленные и властолюбивые представители клана Борджиа, навсегда оставшегося в исторической памяти человечеств из-за своей жестокости и коварства, образованности и покровительства талантам.
Критики уже отметили оригинальность композиции, ее четкую внутреннюю логику и одновременно вдохновенный полет фантазии, которым дали себя увлечь организаторы выставки. Игра света, внимание к деталям, огромные панно с сюжетами по мотивам Босха позволяют совершить путешествие во времени, окунуться в его живое течение, заглянуть в глаза его героям, гениям и злодеям.
Свои подлинные сокровища на выставку щедро предоставили крупнейшие художественные и исторические музеи Италии и всей Европы и даже секретный архив Ватикана.