Международный год инвалидов
Сегодня мы расскажем о молодых людях, которые готовятся к посвящению в сан священника. Но сначала - о жизни инвалидов в Германии. Этот год объявлен в Евросоюзе годом инвалидов. И проходит он под лозунгом «не говорите о нас без нас». Вот наш корреспондент Петер Циммерман и не стал говорить о жизни инвалидов с политиками или чиновниками. Послушайте его репортаж:
С Хеленой мы договорились встретиться в кафе в самом центре Оснабрюка. Она пришла с подругой:
«Это Леа, ей 16, она на целых 6 дней старше меня и этим гордится. Хотя чем тут гордиться? Мы с ней дружим уже целую вечность. Вы не смотрите, что она такая крутая с виду. Ошейник с заклёпками, кольцо в носу - это она просто маскируется. А вообще-то она у нас скромница.»
Скромница Леа молчит. Она с ног до головы закована в черную кожу. И любит крутую музыку, «АС/DC», например, особенно «Hells Bells». Зато Хелена тараторит без умолку. Например, рассказывает о том, как они вдвоём впервые в жизни выпили. Ну и потянуло их на приключения. Сели они вдвоём на велосипед-тандем, Леа за руль, Хелена сзади. И чуть не угодили под грузовик. А потом всё-таки врезались в припаркованную машину, пришлось смываться. Так они до дискотеки и не доехали. «Да Вы не думайте, встревает, наконец Леа, мы машину даже не поцарапали, и вообще Хелена любит преувеличивать.» Но при чём здесь дискотека, какие танцы? Наверное, недоумение у меня на лице написано очень явно, потому что Хелена тут же поясняет:
«С ногами у меня плохо. Спастические судороги, мышцы сводит. Это у меня с детства. Ходить трудно, но танцевать я могу. Может, не очень красиво, но мне наплевать, главное, чтобы весело было. Если надо, я могу и большое расстояние пройти, и по горам лазить. Мы были в горах, в Гарце, со всем классом. Взяли с собой мою инвалидную коляску, где пешком, где на колёсах, все ребята по очереди коляску толкали. А ещё я по верёвке со скалы спускалась. Руки у меня сильные.»
Всего в Германии 6 миллионов 700 тысяч инвалидов. Это примерно каждый 12 житель страны. Причем в этой статистике учтены только те, у кого степень инвалидности выше 50 процентов. Например, Вальтер Хиррлингер, председатель союза инвалидов войны и службы в армии. В последний военный год его ранило осколком бомбы в позвоночник. Но господин Хиррлингер и в свои 76 лет не сдаётся, старается обойтись без инвалидной коляски. Хоть и больно, но ходит с палочкой:
«Мы знаем, например, что из шести с половиной миллионов инвалидов в Германии только 4 с половиной процента - инвалиды с детства. Остальные получили инвалидность в возрасте от 15 до 60 лет. Это аварии, несчастные случаи или тяжелые болезни. Я к чему это говорю? А к тому, что все Ваши слушатели, все, кто сейчас думает, ну что там, инвалиды, разве других проблем нет... Так вот, я, конечно, никому этого не желаю, но никто не застрахован от того, что и сам попадёт в это число. Вот тогда каждому становится ясно, что инвалиды - это такие же нормальные люди, как все, только нам немножко меньше повезло в жизни. Поэтому бороться за права инвалидов здоровые должны в своих собственных интересах. Вот я к чему всё это веду.»
А Хелена и не сомневается, что она такая же, как все. Может быть, потому, что до сих пор ей не приходилось сталкиваться с хамским к себе отношением:
«Я как-то в одной газете вычитала такую мысль: Человек не инвалид, пока его не делают инвалидом. Или что-то в этом духе. Но вообще-то подходит. Понятное дело, что у меня есть ограничения, есть какие-то вещи в жизни, которые мне недоступны. Но если у тебя хорошие друзья, родственники, вообще, нормальное окружение, то всё нормально. Ну, есть что-то в жизни, что я не могу. Так мне этого и не надо. Зато есть куча всего, что я могу. Главное, делать всё с удовольствием.»
Например, Хелена любит танцевать. Когда устаёт, то танцует в инвалидной коляске. Это тоже можно. Только вот вкусы у неё с лучшей подругой расходятся. Леа любит крутой рок, «АС/DC», а Хелена - текно и поп.
А вот к следующему нашему материалу ни рок, ни поп ни текно как-то не подходят. Потому что речь пойдёт о молодых людях, которые готовятся к посвящению в сан. Что это за люди? Чем они объясняют свой выбор? Вот с этими вопросами и отправилась в мужской монастырь наш автор Надежда Баева:
Я в священники пойду, где меня научат?
Никольский монастырь в местечке Юхен под Кёльном был основан более 600 лет назад. Сегодня он принадлежит ордену «Missionari oblati Mariae immaculati», то есть, «миссионеров, посвятивших себя служению непорочной деве Марии». Старинное здание с пристроенной церковью огорожено стеной. И абсолютная тишина. Неужели здесь кто-то живет? Тем более, ученики интерната? Оказывается, да. Но ученики здесь особые. Это молодые людей в возрасте от 17 до 30 лет, которые готовятся к принятию сана. Они еще даже не послушники и могут в любой момент покинуть интернат. Интернат даёт им возможность закончить вечернюю гимназию, чтобы потом поступить на теологический факультет университета. Рассказывает руководитель интерната отец Майер.
«В этом году мы отмечаем 50-летний юбилей со дня создания нашего интерната. За это время здесь побывало более 800 воспитанников. 150 из них стали священниками, остальные выбрали другие профессии. Если молодой человек пришел к нам, это еще вовсе не значит, что он навсегда посвятит себя церкви».
Самая частая причина, почему молодые люди меняют свое решение, это - любовь. Ведь католический священник и сегодня дает обет безбрачия. Если раньше число воспитанников интерната достигало 50, то сегодня их всего 15. Кто же они такие, что заставляет человека в наши дни выбрать судьбу священника? Вот, например, Маттиас Фёльмер. Ему 22 года, родом он из Тюрингии. Матиас внешне ничем не отличается от своих сверстников. Футболка, джинсы, кроссовки. Хотя нет, разница все же есть: Маттиас очень дружелюбен и непрестанно улыбается. Кроме того, Маттиас обескураживающе откровенен. После средней школы он пошел на курсы дизайнеров-оформителей. Сразу почти у всех его сокурсников завелись подружки, а Маттиасу не везло. Сам он считает, что внешность подкачала: полноват, и уши - вот смотрите, ещё немножко и можно с такими ушами летать. А, может быть, дело вовсе не во внешности, просто девчонки чувствовали, что у него другое призвание? Во всяком случае, в училище Маттиас выдержал только один год. Не то всё это было, не его жизнь и не его профессия.
«... а поскольку я с самого детства участвовал в жизни нашей церковной общины, то решение пришло само собой: я решил стать священником. Оставался лишь вопрос - как. Я ведь учился в реальной школе, а чтобы поступить в университет, нужно закончить гимназию. Случайно я прочел объявление в церковной газете о наборе в этот интернат. Я приехал сюда, три недели осматривался, а потом, наконец, решился».
Сыграла свою роль и семейная традиция: по линии отца вот уже три поколения подряд один из мужчин становился священником. И всё равно, родители и друзья Маттиаса только недоумённо головами качали. Лишь со временем они поняли, что это всерьёз и надолго. А, может быть, и навсегда. В интернате Маттиас Фёльмер уже три с половиной года. После Пасхи он сдает экзамены на аттестат зрелости. Сначала было трудно: распорядок дня очень строгий. Дважды в день – служба, утренняя и вечерняя. После завтрака музыкальная репетиция. До интерната Маттиас музыкой никогда не занимался, а теперь играет в оркестре на трубе. Оркестр известный, даже свои диски выпускает. Ну а сам Маттиас предпочитает слушать старый джаз. После репетиции - домашние задания. Затем – обед. Готовят ребята сами, по очереди. Поэтому и меню разнообразием не отличается: яичница, картофельный салат или рыбные палочки. После обеда – работа.
«Я слежу за тем, чтобы в церкви было чисто, во время Рождества ставлю ёлку. Иногда помогаю на кухне ресторана. А когда приезжают автобусы с туристами, то дел невпроворот. Мы накрываем столы для обеда в ресторане и общаемся с людьми, чтобы у них сложилось наиболее полное впечатление о монастыре».
Постойте, что за ресторан? Оказывается, интернат на самоокупаемости. По выходным здесь полно туристов. И ресторан с блюдами по старинным монастырским рецептам славится на всю округу. Готовят повара-профессионалы, а ребята на подхвате - они и официанты и посудомойки. А вечерами - учёба. Программа обычная: математика, литература, география, английский. Кроме воспитанников, в монастыре живут шестеро монахов и трое мирян, которые во всем помогают ребятам, в основном это касается домашних заданий, ведь некоторые ученики уже изрядно подзабыли школьный материал. Сам руководитель интерната, отец Майер, которому уже за 70, помогает ребятам с латынью. Живут они по двое в комнате. Комнаты небольшие – примерно по 15 кв.м. Обставлены скромно: кровати, письменный стол, стул, умывальник. Всё, как в обычном студенческом общежитии. Вот только на стенах висят не постеры рокгрупп и не блондинки из «Плейбоя», а таблицы спряжения латинских глаголов. Есть здесь и «комната отдыха», где можно посмотреть телевизор или поиграть в шахматы.
«Иногда бывают, конечно, и ссоры. Где их не бывает? Это хоть и монастырь, но ведь и мы обыкновенные люди. Но, в общем и целом, у нас дружеские отношения. И молитва объединяет».
В свободное время воспитанники могут поехать в город за покупками или в кино. Правда, лишь в том случае, если оценки в гиманизии не «хромают». Это решает отец Майер. К родителям ребята ездят в каникулы. За три с лишним года в интернате, Маттиас, по его собственным словам, отвык от мирской суеты и житейских будней. То, что «жизнь современного общества, а значит и проблемы прихожан остаются по ту сторону монастырской стены, совсем не беда, – рассуждает Матиас. – Ведь задача священника не дать совет, как решить денежные проблемы или как бросить курить. Его задача – помочь человеку обрести веру и найти дорогу к Богу». Пока, как видите, Маттиас в своём выборе не сомневается. Но впереди у него ещё как минимум пять лет студенческой жизни со всеми её соблазнами и искушениями. Ох, устоит ли?