Легенда российского рока. Юрий Шевчук о российских немцах
Недавно на гастролях в Германии побывала легенда российского рока группа «ДДТ». Их организаторами стали живущий в Кельне бывший музыкант группы Андрей Муратов и интернетпортал «Germany.ru” Концерты проходили при аншлагах. Публика покидала концертные залы полная впечатлений и эмоций. Как же ДДТ и её лидеру Шевчуку удается столько лет удерживать свою популярность среди зрителей и поклонников? Юрий Шевчук в уже привычной манере на этот вопрос нашего корреспондента Александра Штайна отвечает так:
«Гастроли – тяжелая ноша. Каждый концерт должен быть как последний. Это закон для настоящих мужиков. Иначе все вранье и чушь. Поэтому мы проживаем каждый концерт вместе со зрителями».
В Германии «ДДТ» выступала ежедневно, а то и несколько раз в день. Ребятам даже не удалось прогуляться по немецким городам.
«Не поверите, но вот Кельн я вообще не видел, даже до собора не дошел. Четыре часа выстраивал связки. Достаточно мучительная работа. Сначала настраиваешь низы, потом средние, потом верха. Обычно мы не играем два концерта в день, и связки успевают отдохнуть. Здесь же у вас свои порядки, – народ ходит на концерты только по субботам и воскресеньям. Поэтому мы играли по два концерта подряд, поскольку Вас очень любим и уважаем. В России мы такого никогда не делаем».
За границей публика, если можно так выразиться, несколько законсервированная, а посему требует в основном старых песен.
«Петь старые песни, все равно, что находиться в прошлом. Но я никогда не отказывался ни от одной из своих песен. Конечно, всегда интересно петь новое, о том, чем дышишь, чем живешь, о чем думаешь. Наверное, я сейчас перефразировал Бродского: «Художнику интересно то, о чем он сейчас думает». Но в Германии публика достаточно ностальгическая. Многие не знают наших новых альбомов. Но чтобы спеть хорошо старую песню, чтобы не соврать, ее надо любить. Каждое слово нужно пропевать, как в первый раз, как будто оно только что пришло к тебе. Песню по настоящему любишь лишь после ее написания. Напеваешь, и думаешь «Ай, да сукин сын!»
Что же должно произойти, чтобы написанное слово стало песней?
«Трудно сказать. Вот вам пример: я ездил в Чечню, где родились строки: «Война бывает детской, до первой битвы, потом не склеишь целого из вдребезги разбитого. Душа, брат, не оправится, исключена гармония, немало видел я ребят на этой церемонии. Церемония войны – с одной стороны – это гадость, грязь, кровь, смерть, а с другой – дружба, тепло, человеческое. В 1995 году в Чечне, когда я уже устал орать и пошел в санитары, мы на «коровах», транспортных вертолетах, вывозили из Грозного местное население. Что я видел! Бабушка с авоськой, в которой весь нажитый ею скарб – крышка от чайника, какой-то стакан и градусник. А рядом истекающие кровью, умирающие молодые российские солдаты. И тут же выборы – «Голосуй, или проиграешь! Ельцин – наш президент!» И Ельцин, и Паша-Мерседес, все они – военные преступники! Из такого коктейля картинок и мыслей и рождаются песни. Не исключаю, что эстетствующей рафинированной публике они не близки. Ведь это не кофе с молоком, а спирт с хлебом и кровью».
Тем не менее, Юрий испытывает к своей стране самые теплые чувства.
«Сейчас Россия переживает очень сложный период. И я пою об этом. Для меня очень важно дать надежду и вселить веру в то, что есть свет в конце тоннеля, свет в окошке, свет в небесах. Отражение света присутствует даже в грязи и луже крови. Небо отражается, и оно голубое. Из игры теней и света рождаются строчки адекватные твоему состоянию. Это совокупность мыслей, размышлений и чувств, укладывающихся в одну строку».
Во время концертов в Германии Юрий Шевчук неоднократно замечал, что Россия не такая, какой ее показывают по телевидению и как о ней пишут в газетах. По его мнению, Россия неординарная и не однородная страна.
«И, кстати, России без немца никуда. Вспомнить лишь Петра Первого, Екатерину Великую. Плохо, что немцы уехали. Лет пять назад, я летел в Германию чартерным рейсом из Петербурга вместе с немцами из Казахстана. Это было душераздирающее зрелище. Старики и старушки с мозолистыми руками и обветренными степными ветрами лицами. Пахари и сеятели – немецкая соль земли русской. Это было очень тяжелое зрелище. Печально, что эти люди уезжают. После института я преподавал в сельской школе в Башкирии. Там были немецкие села. Когда я заезжал в них, то возникало впечатление, что попадаешь в другой мир, – чисто, аккуратно, ухоженные детки. У меня вызывает восхищение то, как немцы обустроили Поволжье и Урал, как учили нас трудиться. Это удивительный народ. Очень жаль, что Россия потеряла его».
Но Шевчук надеется, что не навсегда.
«Вы же слышали, что я сегодня на концерте сказал: «Пора возвращаться». Я уверен, что все наладится и если бы у нас в стране каждый научился делать свое дело по совести, то уже давным-давно было бы хорошо. К сожалению одни этого не хотят, другие не могут, а третьи – тянут лямку. А вообще я предлагаю всем жителям Германии приехать в Россию, развести костерок, и между первой и второй поджарить что-нибудь хорошее. Ветер. Небеса. Степь. Звезды. Все мужчины и женщины под одним одеялом, а сзади кони пасутся. Анархия, Россия».
В свое время Шевчук ввел в русскую речь два понятия «мажор» и «попса». Если с первым все ясно: «мальчики-мажоры» – золотая молодежь, отпрыски крутых родителей, то вот «попса» – термин куда более абстрактный.
«Для меня попса означает понижение, понижение языка, понижение России. Это как скидка в магазине. Когда все вокруг принижено, его можно легко купить, продать и перепродать по дешевке. Попса - это не только те 15 идиотов и дур, которые тешат нас в телевизоре на Новый год. Попса - это когда можно принизить завод, продать-купить его
со всеми работягами. Или отдать по дешевке шахту, космический корабль, Байконур - попса, все эти Березовские, легкий бизнес. Попса – это политика! Это униженные деревни, где народ разбирает заборы, чтобы согреться или купить дополнительный пузырь водки. Попса - это когда стране навязывают дешевые отношения между людьми, как в программе «Окна», шоу хомячков, в котором людей превращают в обезьян, где своих родителей можно послать и ужасным образом разобраться со своей женщиной. Попса – это война в Чечне, где делаются деньги на крови солдат, чеченских детей и старушек. Попса – это нефтебизнес. Это очень тяжелое, резкое и печальное слово. Это когда министр культуры Швыдкой, эдакий херувимчик, бегает-прыгает по передачам, демонстрируя свой интеллект и совершенно не занимаясь культурой».Тем не менее, и Шевчук и «ДДТ» зарабатывают на жизнь музыкой. Где же пролегает та грань, отделяющая искусство от «попсы»?
«Как сказал поэт, «не продается вдохновенье, но можно рукопись продать». Согласен, грань очень тонка. В начале перестройки, когда в стране закрутились большие деньги, мы с ребятами установили для себя определенную планку дозволенного. Однажды мне предлагали поучаствовать в переговорах по продаже пары эшелонов с нефтью. От этой сделки я мог получить миллиона два долларов. Просто так, за присутствие в качестве доверенного лица. Но я отказался. Мы бизнесом не занимаемся, в отличие от многих наших коллег. Я считаю, если Господь дал мне голос и очки, и то хорошо. Кстати, однажды мы спорили на эту тему с Андреем Макаревичем, которого я очень, по- своему люблю. Я спросил его: «Зачем тебе столько ресторанов и весь твой огромный бизнес?» А его правда такая: «Юра, я свободный. Я не клянчу деньги на клипы, а снимаю то, что хочу. Я свободен как Сальвадор Дали». Но у этой правды имеется и обратная сторона. Любой бизнес сжигает уйму энергии. Тогда я Макару ответил: «Андрюша, бизнес отнимает много сил. Ты, извини меня, но не каждая твоя новая песня цепляет меня». Наверно, это вечный спор. Время рассудит. Истина-то одна».