К 60-летию окончания второй мировой войны: письма - воспоминания
В нынешнем году исполняется 60 лет со дня окончания второй мировой войны. Наша редакция обратилась к слушателям старшего поколения с просьбой поделиться своими воспоминаниями о том, как они пережили, где встретили это событие 8 -9 мая 1945 года? Письма уже начали поступать. Знакомится с ними мой коллега Ефим Шуман. Его я и пригласил в студию. Ефим, Вам слово.
Во-первых, я хочу сказать что знаменательно, что мы начинаем эту тему беседой в студии, когда все вспоминают о шестидесятилетии освобождения Освенцима, концлагеря который стал символом уничтожения гитлеровцами, нацистами евреев, прежде всего евреев, но не только евреев, во время Второй Мировой войны. Это событие - освобождение Освенцима - одно из важных и фундаментальных, если хотите, событий Второй Мировой войны. Оно символично еще и потому, что в сегодняшней России и в странах бывшего Советского Союза почти никто не знает или мало кто знает о том, какое значение имело это событие, и что такое вообще был Освенцим, хотя, конечно, название это большинству известно. Наши слушатели присылают нам, и тут я перехожу непосредственно к теме нашего интервью, письма, в которых очень часто (а писем пришло уже довольно много) звучат истории неожиданные, они связаны, конечно, с войной, прежде всего с ее последними днями, но неожиданно, если хотите, совсем не те истории, которые мы видим в учебниках. Да есть письма, в которых буквально детально описывается, и я с большим интересом читаю такие письма, ход каких-то сражений. Один слушатель, например, описывает, как он сражался в последние дни войны. Это был апрель, уже конец апреля начало мая на острове Рюген. Уже была подписана капитуляция, а на острове Рюген она все еще не была подписана. Он же рассказывает, например, интересную вещь, совершенно как будто не имеющую к этому отношение. После того, как официально было объявлено, что нацистская Германия капитулировала, что война окончилась, у них в части все начали поголовно болеть, в том числе и у него вскочил огромный фурункул на шее. День окончания войны он встретил на больничной койке, а между тем за пять лет войны он один раз легко болел гриппом.
То есть организмы солдат и офицеров не выдержали, они расслабились. Скажите, Ефим, а есть ли среди авторов писем люди, которые были детьми, как они встретили конец войны?
Одна девочка описывает, как они приехали из эвакуации в Ленинград за пару месяцев до окончания войны, и она помнит, как мама с разрешения управдома открывала опечатанную дверь в их квартиру, из которой во время блокады их эвакуировали. В день окончания войны, в день победы (в Советском Союзе тогда был салют) они шли по Невскому проспекту и она в первый раз в жизни попробовала пирожное «эклер». Это ей запомнилось на всю жизнь. Другой слушатель рассказывает поразительную историю. Поразительно, откуда он родом: он родился и вырос в городе Буденовске Ставропольского края на Северном Кавказе, в том самом, который в 95 году был захвачен боевиками Шамиля Басаева, так вот, он девятого мая 45 года мальчишкой возвращался из ночной смены (он был подвозчиком лошадей, отец был арестован и репрессирован, посажен по печально известной 58-й статье), и вдруг увидел женщин, которые шли ему навстречу и пели, плясали, и он спросил, в чем дело, что произошло? И те сказали ему, что война закончилась, но ему все равно пришлось в этот день работать, и он пишет, я цитирую слушателя:
«Весь этот день почти ничем не отличался от всех других дней, если не считать что впервые за все годы войны по карточкам выдали хлеб, испеченный из чистой пшеничной муки».
Поразительная история. Это слушатель Полажевец, он сейчас живет в Бердищеве, тогда жил в городе Буденовске.
Действительно, поразительная история. Ефим, письма эти - живые воспоминания очевидцев тех лет. Это, можно сказать, документальные повествования. Есть ли в этих письмах какие-то фотографии рукописи того времени?
Слушатели присылают старые фотографии, старые рисунки. А Виктор Двойников прислал оригинал письма своего дяди, брата отца, которое тот прислал из Берлина 13-го мая 1945 года. Вот оно лежит передо мной. На пожелтевшей бумаге написано ручкой. Наверняка этот солдат или скорее всего младший офицер, который пишет это письмо, немножко привирает, что он пил ликер из подвалов Геббельса. Генералы пили, младшие офицеры, конечно, вряд ли это делали, но они уже думали о послевоенной жизни. Я не буду цитировать это письмо, потому то оно будет цитироваться в наших передачах, когда соберется достаточное количество писем, мы будем каждый день передавать отрывки из этих писем. Есть письма и тревожные. Письмо, например, из Петербурга от ветерана войны, которое кончается словами «сегодня на стенах домов в Санкт- Петербурге я вижу свастику чаще, чем видел ее в годы войны в Германии». Наверное, это не так, но достаточно один раз увидеть ветерану войны на стене да и любому человеку в сегодняшнем Петербурге свастику, чтобы почувствовать боль и горечь.
Ефим такие уникальные документальные материалы мы будет цитировать в наших передачах. А что произойдет с самыми интересными письмами, выйдет ли у нас сборник этих воспоминаний или мы ограничимся только цитированием этих писем?
Мы хотим выпустить книгу двуязычную - на русском языке и перевод для немцев. Пока это в планах, потому что, конечно, наша основная задача готовить к эфиру радиопередачи, мы радиостанция. Если такая возможность будет, в том числе и финансовая, мы, конечно, такую книгу подготовим и наши слушатели ее тоже получат.
Вы с таким интересом рассказывали об этих письмах, и мне кажется, что забывали называть имена авторов процитированных писем.
У нас будет целый цикл передач, в которых мы будем цитировать эти письма, назвать их авторов. Я могу их перечислить и сейчас. Из Санкт-Петербурга Белов, из Нижнего Тагила Виктор Двойников, автор письма из города Бердичева Положевец и девочка, которая впервые попробовала эклер 9 мая 45 года в Петербурге - это Н. Яблонская.
Спасибо, Ефим.
У меня в студии, напомню, был мой коллега Ефим Шуман.
А мы продолжаем передачу. ЗО лет назад в бывшем СССР было принято постановление ЦК КПСС о создании немецкого драматического театра. Тему продолжит Константин Июльский.
Ровно тридцать лет назад в застойном 1975 году было принято неожиданное по тем временам решение создать в Советском Союзе Немецкий Драматический театр. Подготовить для него актеров поручили московскому театральному училищу имени Щепкина. Преподаватель Владимир Яковлевич Мартенс, живущий сегодня в Кельне, был одним из тех, кто принимал непосредственное участие в наборе первых студентов для немецкой группы.
Более двадцати лет преподавал Владимир Мартенс в Щепкинском театральном училище. Подготовил и выпустил казахскую, киргизскую, якутскую, корейскую, удмуртскую национальные студии, но особенно запомнилась ему, конечно же, немецкая. Не в последнюю очередь и потому, что набрать в нее будущих студентов оказалось не так то просто. Если в русскую студию щепкинского театрального заявления на прием подавали ежегодно пять тысяч абитуриентов, то в немецкую таковых набралось лишь пятьдесят.
Учебный год в «Щепке», так прозвали студенты свое училище, уже начался, когда новая приемная комиссия отправилась по казахским городам и селам в поисках юных дарований. Хотя набирали студентов впопыхах, и многие из них оказались в театральном училище случайно, за пять лет учебы преподавателям удалось сделать из этих ребят крепких профессионалов.
Главной проблемой будущего немецкого драматического театра оказался подбор репертуара. Немецкой классики хватало с избытком, были и хорошие современные произведения из Германии, а вот пьесы о российских немцах в конце семидесятых годов не было. И тогда кто-то вспомнил о живущем в Узбекистане писателе Александре Раймгене. Самым большим событием конца семидесятых годов, так утверждали тогда советские газеты, стал выход в свет мемуаров генсека Леонида Ильича Брежнева. Хотя литературные и исторические достоинства их были весьма сомнительны, читать, обсуждать и восхищаться произведениями «классика» обязали всех. Идеологический шабаш тех лет помог, как ни странно немецкому драматургическому театру. Вставив в острую и полемическую по тем временам пьесу Александра Раймгена несколько цитат из брежневской «Целины», Владимир Яковлевич таким образом сумел усыпить бдительных цензоров.
На сцене филиала Малого театра Владимир Мартенс поставил выпускной спектакль на немецком языке «Первые», благословил будущих артистов и отправились они не в столицу Казахстана солнечную Алма - Ату, как мечтали, а в загазованный, индустриальный Темиртау. Именно там, в Доме культуры металлургов, разместился в 1980 году по мудрому решению партии первый Немецкий драматический театр
Потом в Щепке были второй и третий выпуски немецких студий. Труппа гастролировала по необъятному Советскому Союзу. В конце восьмидесятых театр переехал наконец-то в Алма-Ату, а спустя несколько лет почти все актеры уехали в Германию. Из них лишь Якоб Кен остался верен актерскому ремеслу и с успехом выступает на сцене театра в Виттемберге. А Владимир Яковлевич Мартенс ездит из Кельна в Москву,ставит в маленьком театре "Бюне"спектакли на немецком языке и мечтает возродить когда-нибудь театр российских немцев».