Женщины против Гитлера
Понятно, почему в эти дни, в канун 8-го марта, очень многие из наших передач (да и не только, конечно, из наших) посвящены женщинам. Сегодняшний выпуск радиожурнала «Читальный зал» не будет исключением.
Но хотя речь идёт о празднике, тему мы выбрали достаточно серьёзную. Мы познакомим вас с книгой Марта Шад «Женщины против Гитлера». Она вышла в мюнхенском издательстве Вильгельма Хайне и рассказывает о героинях сопротивления во времена «третьего рейха».
«Героини», – возможно, это слово покажется кому–то слишком пафосным, слишком громким. Большинство женщин, о которых идёт речь в книге Марты Шад, не сражалось против нацистов с оружием в руках и не состояло ни в какой подпольной организации. Но разве это мало: под угрозой концлагеря и даже смерти разбрасывать антинацистские листовки, прятать евреев, добывать визы для людей, которых искало гестапо, устраивать демонстрации протеста в центре Берлина?.. Впрочем, в книге «Женщины против Гитлера» идёт речь и о подпольщицах. Самая известная из них – Софи Шолль, создавшая вместе братом Гансом, студентами Мюнхенского университета, в котором Софи училась на биологическом факультете, и профессором этого университета Куртом Хубером подпольную организацию «Белая роза».
В школьные годы брат и сестра Шолль были активистами молодёжных организаций национал-социалистов. В 1936 году Ганс Шолль даже доверили честь нести знамя во главе колонны «гитлерюгенда» на торжественном открытии партийного съезда в Нюрнберге. Юные питомцы «гитлерюгенда» (нацистского комсомола) по традиции приветствовали старших товарищей из НСДАП. Однако став чуть старше, Ганс понял, что ему глубоко враждебны идеологическая зашоренность, спесивое восхищение всем немецким, слепое поклонение вождю, полувоенная муштра и даже культ физкультуры и спорта, которые процветали в «гитлерюгенде». Ему не хватало свободы. Ганс создал свою собственную группу – группу «друзей-индивидуалистов», как он её называл. Никаких политических целей «индивидуалисты» не преследовали, тем не менее, осенью 37-года Ганс Шолль был арестован и провёл пять месяцев в тюрьме.
Его сестра Софи стала в семнадцать лет председателем совета отряда «Союза немецких девушек» (женского нацистского комсомола). Но спустя два года её сняли с этого поста за то, что она критически отзывалась о преследованиях инакомыслящих и депортации евреев. В университет Софи Шолль сразу после школы не взяли: её отправили на прозводство, она должна была сначала отработать год на одном из военных предприятий. Кроме того, нацисты ввели специальную «женскую» процентную норму: количество принимаемых студенток не должно превышать десяти процентов от общего числа учащихся вузов. Лишь в мае 42-го года Софи Шолль смогла начать учёбу на биологическом факультете.
К тому времени Софи уже резко отрицательно относилась к нацистскому режиму. Своему возлюбленному Фритцу Хартнагелю она говорила: «Пойми, Германия должна проиграть эту войну. Есть что-то более важное, чем победа, - честь, свобода, чистые руки...» Хартнагель, капитан люфтваффе, воевал на Восточном фронте, попал в окружение под Сталинградом, где отморозил руки, чудом избежал плена, дожил до наших дней и оставил очень тёплые воспоминания о Софи Шолль. От застенков гестапо и смертного приговора так называемого «Народного трибунала» его спасло только то, что он был на фронте и никакого отношения к деятельности «Белой розы» не имел. Эту организацию брат и сестра Шолль, их друзья, студенты-медики Александр Шморель, Кристоф Пробст и Вилли Граф создали летом 42-го года. Тогда в Мюнхене появились первые листовки, подписанные «Белой розой». В январе 43-го в Мюнхенском университете прошли торжественные мероприятия, посвящённые юбилею этого старинного учебного заведения. На одном из них выступал гауляйтер Мюнхена (то есть секретарь горкома партии) Пауль Гислер. «Вы должны быть благодарны Родине и трудовому народу Германии за то, что можете спокойно учиться в то время, как все остальные немцы гибнут в бою и трудятся в тылу на благо фронта!» – заявил Гислер, и по залу прошёл гул: очень многие студенты сами успели повоевать, были ранены и только поэтому получили возможность посещать занятия в университете. Но настоящая буря поднялась после того, как гауляйтер прошёлся по адресу студенток. «Лучше бы вы рожали детей, чем забивать себе головы! – обратился к ним партийный сановник. – А если какая-то из вас недостаточно красива, чтобы найти себе мужа, так я готов прислать ей своего адъютанта для выполнения патриотического долга».
Аудитория начала кричать: «Позор!» и «Долой!» Многие студентки сняли туфли и начали стучать ими по спинкам кресел. Пришлось вмешаться эсэсовской охране, но им не удалось навести порядок: Гислеру просто не дали говорить.
Гестапо ещё до этого скандала взяло Мюнхенский университет на особую заметку. Дело в том, что здесь регулярно появлялись листовки, авторы которых призывали к сопротивлению национал-социалистической тирании. В последней листовке «Белой розы» говорилось: «Наш народ потрясён разгромом под Сталинградом. В гибели немецких солдат виновата гениальная стратегия убийцы-ефрейтора, который бессмысленно и безответственно посылает нас на смерть и позор. Родина благодарна тебе, фюрер!.. И твоей партии, заткнувшей нам рты!.. Долой Гитлера!»
Три тысячи таких листовок напечатали Софи Шолль и её друзья. Их развозили и рассылали по почте в разные города Германии. А несколько десятков экземпляров Софи и её брат Ганс принесли 18-го февраля 43-го года в университет. Они раскладывали листовки на подоконниках, лестничных площадках, широких перилах парадной лестницы... За этим занятием их застал завхоз университета. Софи и Ганс были арестованы. Их судили через четыре дня за государственную измену, выразившуюся в распространении клеветнических измышлений, порочащих общественный и государственный строй. Вместе с несколькими другими членами «Белой розы» брат и сестра Шолль были приговорены к смертной казни. В тот же день приговор был приведён в исполнение.
Софи Шолль стала одной из 24-х женщин, которых нацисты казнили за политические преступления в последние три года своего правления. Эльфриде Шольц, младшая сестра знаменитого писателя Эриха Марии Ремарка, работала закройщицей в ателье. В разговоре с одной из своих старок клиенток (шёл 1943-ий год) она сказала: «Пустить бы фюреру пулю в лоб – вот война бы сразу и закончилась». Клиентка донесла на неё. Председатель Народного трибунала Фрайслер с большим удовольствием отправил сестру писателя-эмигранта, ненавидевшего нацизм, на гильотину. Что уж говорить о Хильде Коппи, которая вместе со своим мужем Гансом принадлежала к разведчикам «Красной капеллы», работавшим на Советский Союз. Гестапо арестовало Хильде, когда она была на восьмом месяце беременности. Ребёнка она родила в тюрьме. Приведение её смертного приговора в исполнение было отложено на полгода – до тех пор, пока Коппи кормит ребёнка. Потом нацисты повесили её. Сына взяла к себе бабушка, но она через полгода умерла, не выдержав потрясений, и крошечного ребёнка спрятали у друзей. Спрятали потому, что нацисты очень часто арестовывали всех близких родственников «государственных преступников», а маленьких детей отправляли в приюты, изменив их фамилии (в своё время Сталин точно также поступал с детьми «врагов народа»). После покушения на Гитлера 20-го июля 44-го года были арестованы и жена, и мать полковника, графа фон Штауфенберга, который пронёс взрывное устройство в ставку «фюрера». Несовершеннолетних сыновей Штауфенберга поместили в специальный детский дом под чужой фамилией и запретили им рассказывать, кто они на самом деле.
Жёнам, матерям, подругам участников июльского заговора 44-го года против Гитлера в книге Мариии Шад посвящена специальная глава. В ней описаны судьбы замечательных женщин, которые твёрдо встретили выпавшие на их долю несчастья – куда более страшные, чем те, что выпали на долю жён декабристов в николаевской России. Но мы не будем сейчас подробно останавливаться на этих героинях немецкого Сопротивления, потому что уже рассказывали о них в одной из передач «Немецкой волны». Подчеркну только, что речь в данном случае очень часто идёт об аристократках, о женщинах избалованных... Тем поразительнее их стойкость и смелость. Так, например, принцесса Лоремари Шенбург, спасая своего друга Готфрида Бисмарка, успела до прихода гестаповцев вынести из его дома остатки взрывчатки, из которой было изготовлено взрывное устройство Штауфенберга. А баронесса Хаммерштайн, муж и сыновья которой были участниками заговора против Гитлера, просто не пустила гестаповцев на порог, когда те пришли её забирать. Она холодно сказала: «Вам придётся подождать в передней, пока я переоденусь и соберу вещи». Потом вышла, поставила саквояж на землю и влепила пощёчину старшему офицеру. После чего, надменно подняв голову, пошла под конвоем в тюрьму. Баронессу Хаммерштайн отправили в концлагерь, но, к счастью, она выжила: до конца войны оставалось всего несколько месяцев...
Чудом остались в живых и принадлежавшие совсем к другому кругу (к так называемой «группе Зольф») Ханна Зольф и её дочь Лаги, в замужестве – графиня Баллестрем. Муж Ханны Зольф, скончавшийся в 1936-ом году, был в своё время немецким губернатором Самоа, потом заместителем министра и послом Германии в Токио. К нацистам он с самого начала относился отрицательно. После того, как Гитлер пришёл к власти, Вильгельм Зольф сказал одному из своих друзей: «Это – конец Германии». Вскоре он добился приёма у самого Геббельса, чтобы протестовать против антисемитских нюрнбергских законов. Министр пропаганды «третьего рейха» недовольно записал в своём дневнике: «Его превосходительство Зольф берётся давать мне советы по поводу евреев...»
Дочь Вильгельма Зольфа Лаги до 38-го года жила вместе со своим мужем – инженером и управляющим филиала одного из крупных немецких концернов – в Шанхае. Немецкая колония её бойкотировала: Лаги открыто помогала евреям, бежавшим в Шанхай из Германии и других европейских стран, и часто весьма нелицеприятно отзывалась о национал-социалистическом режиме. Не успела Лаги вернулась в Берлин, как её вызвали на допрос в политическую полицию и посоветовали впредь держать язык за зубами. Спустя год лишь вмешательство влиятельных друзей отца спасло Лаги от концлагеря. В разговорах, правда, она стала осторожнее, зато слишком часто бывала в иностранных посольствах, добывая для евреев, которым угрожала депортация, визы и даже фальшивые паспорта. Позже Лаги и её мать организовали «окно» на границе, через которое нелегально перебирались в Швейцарию евреи. Многих из тех, кому впоследствии удалось спастись, графиня Баллестрем прятала у себя на квартире.
Стоит сказать несколько слов об упомянутом «окне» на границе со Швейцарией. Речь идёт о Боденском озере. На его немецкий берег привозили беглецов. Когда наступала ночь, на воду спускали автомобильные камеры, и беглецы плыли на швейцарскую сторону. Не меньше часа требовалось для того, чтобы добраться до него. Сопровождала беглецов графиня Мария Мальтцан – профессиональная пловчиха, «переквалифицировавшаяся» с коротких на длинные дистанции. Графия Мальцан была женщиной редкой храбрости. Работая одно время в цензурном ведомстве, она уничтожала письма, в которых находила критические замечания в адрес нацистского режима и которые поэтому могли привести их авторов в лагерь. Потом Мария Мальтцан была проводником, выводя из Берлина в обход патрулей евреев и коммунистов. В одну из ночей их обнаружили. Завязалась перестрелка, в которой графиня Мальтцан была ранена. В Берлина стало оставаться слишком опасно, и Мария Мальтцан уехала на Боденское озеро, где принимала и сопровождала до швейцарского берега беглецов. А потом, конечно, возвращалась обратно.
Что касается Ханны Зольф и её дочери Лаги фон Баллестрем, то они, после того, как и дом был разбомблен, перебрались из Берлина к родным в Баварию. Они не знали, что за ними давно уже установлена слежка. 12-го января 44-го года их арестовали. Графиня Баллестрем и её мать попали сначала в концлагерь Заксенхаузен, а потом в женский лагерь Равенсбрюк, из которого вышли лишь в апреле 45-го. Они остались в живых только чудом: до них просто не дошли руки. Около семидесяти человек из так называемой «группы Зольф» были казнены нацистами. Но особенно счастливой жизнь Лаги фон Баллестрем и после войны назвать нельзя. Её муж вернулся из английского плена, работал в благотворительных организациях католической церкви и вовремя одной из поездок в Восточную Германию был арестован там как шпион. Советский военный трибунал приговорил графа Баллестрема к десяти годам заключения. Горькая ирония судьбы: часть срока он просидел в Заксенхаузене, который служил лагерем и после освобождения Германии от нацистов. В своё время Хуберту фон Баллестрему удалось избежать гестаповских допросов: он был уже в английском плену, когда арестовали его жену. Но в 49-ом году он прошёл сталинский конвейер, который вряд ли был легче. Лишь после смерти Сталина граф Баллестрем вышел на свободу и уехал к жене в Западную Германию. Но прожили они вместе недолго: Лаги фон Баллестрем так и не смогла оправиться после двух тяжёлых ударов – своего заключения в нацистском концлагере и новой разлуки с мужем, попавшем в лагерь советский. Графиня Баллестрем тяжело болела и умерла в декабре 55-го года в Бонне. Ей было всего 47 лет.
В самом центре Берлина есть улица Розенштрассе. Здесь, в небольшом сквере, стоит памятник. Он посвящён женщинам, которые в марте 43-го года устроили здесь демонстрацию. Около двух тысяч человек приняли участие в этой акции протеста, которая прошла в разгар войны в самом центре столицы «третьего рейха»! Невероятная вещь! Но ещё более невероятно другое: нацисты уступили требованиям женщин, участвовавших в демонстрации, и отпустили их мужей, арестованных и ожидавших депортации в концлагерь Освенцим...
В начале марта 43-го года в Берлине специальные группы из гвардейской дивизии СС «Адольф Гитлер» ворвались в квартиры, в которых жили немногие ещё остававшиеся на свободе евреи, и на заводы, где они работали. В течение одного дня было арестовано 15 тысяч человек. Большинство из них было отправлено в Освенцим буквально сразу же: «столыпинские» вагоны уже ждали их на запасных путях берлинских вокзалов. Около четырёх тысяч ждали депортации в здании на Розенштрассе, когда-то принадлежавшем давно разогнанной еврейской общине. Почти все попавшие сюда евреи были женаты на немках. Только это да ещё желание нацистов использовать их во время войны как бесплатную рабочую силу до сих пор уберегало их от отправки в газовую камеру. Даже расистские «нюрнбергские законы» и последующие дополнения к ним, ставившие евреев вне общества и вне закона, делали некоторые исключения для супругов, состоявших в смешанных браках. Правда, на «арийских» супругов давили, пытаясь заставить их развестись с «недочеловеками», их увольняли с работы, выгоняли из квартир, прорабатывали в паспортных отделах... Но лишь немногие немки поддавались этому нажиму. Причём, не всегда дело было в любви. Хайнц Ульштайн, внук основателя одного из самых знаменитых немецких книжных издательств, рассказывает, как его жена, ещё до войны решившая подать на развод, отказалась от этого, узнав, что Хайнца после развода тут же депортируют в Освенцим.
Как бы то ни было, но в марте 43-го года на Розенштрассе пришли две тысячи женщин (многие – с детьми), требуя освободить их мужей. На требования эсэсовской охраны разойтись женщины стали скандировать: «Верните нам мужей! Верните нам мужей!» Они вспоминают, как эсэсовцы стали наводить на них автоматы. И вдруг из здания небольшими группками стали выходить арестованные евреи. Позже, уже после поражения гитлеровской Германии, выяснилось, что нацистская верхушка была поражена и даже испугана, узнав об открытом, публичном протесте в центре Берлина. Кроме того, демонстрация на Розенштрассе совпала с первым массированным воздушным налётом английской авиации на Берлин. Погибли сотни людей, целые городские кварталы были разрушены... А ведь ещё совсем недавно Геринг хвастливо заявлял о том, что ни одна английская бомба никогда не упадёт на столицу... В этой ситуации руководство «третьего рейха» решило не рисковать (а вдруг протесты женщин перерастут в массовые акции недовольства?) и освободило арестованных евреев.
Мы познакомили вас с книгой немецкого историка Марты Шад «Женщины против Гитлера». Она вышла в мюнхенском издательстве «Wilhelm Heyne Verlag».