Долго ли осталось жить немецкому театру в Калининграде?
Частному немецкому театру в Калининграде – семь лет. С самого первого дня существования творческий коллектив делал ставку на гастроли. Артисты побывали в Саратовской, Волгоградской, Омской, Оренбургской областях, на Алтае, в Башкортостане, Новосибирске, Москве, Германии, Польше, Литве. Самыми запомнившимися стали саратовские гастроли. Творческий коллектив побывал в колыбели немецкого национального театра в России – в городе Энгельсе. Артисты выступили в Марксе, Красноармейске, в Старой Полтавке и Камышине Волгоградской области. Эта гастрольная поездка 1998 года была данью памяти переселившимся двести лет назад на Волгу предкам российских немцев. С организатором и бессменным директором театра, профессиональным актером, выпускником Щепкинского училища в Москве Виктором Претцером я беседовал после спектакля в опустевшем зрительном зале театра.
Виктор, говорят, что если в России немцы и остались, то это смешанные браки, и эти люди не говорят на немецком языке, у которых нет шансов уехать в Германию. Я знаю, что у тебя жена немка, ты немец и вы оба говорите по-немецки. Но вы живете не в Германии. Почему?
- Наверное, еще не пришло время. Все когда стоят перед выбором. Мы еще не выбрали.
Ты мог уехать уже давно в Германию, когда Алма-атинский немецкий драматический театр практически полностью выехал в Германию.
- Мне, к сожалению, в советское время в Немецком государственном драматическом театре в Казахстане по разным причинам не удалось себя реализовать. Ни как актеру, ни как администратору, как личности, которая могла бы сделать много больше, чем ей тогда позволяли сделать. Поэтому у меня тогда даже вопрос этот не стоял, хотя именно тогда все получили право выезда.
Ты тогда уехал в Калининград?
- Да я уехал в Калининград именно по той причине, что в Калининграде любой человек, любой национальности, может жить спокойно, потому что эта земля, по общему мнению, ничья. Здесь никто никого не может упрекнуть в том, что он здесь живет. Мы все здесь равны. Мы все сюда приехали недавно. Кто-то здесь родился и живет здесь50 лет, кто-то приехал и живет здесь 40 лет назад, кто-то 50 лет назад. Я приехал 9 лет назад. И имею такое же право здесь жить. И никто мне не говорит: «Катись на свою родину: на Волгу или в Казахстан, или в Германию».
То, что ты в Калининграде создал свой театр – удовлетворило это твои творческие амбиции, которые ты не мог удовлетворить там, в Казахстане, в немецком драматическом государственном театре?
- В каком-то смысле, да. Мне хотелось создать такую модель, которая бы устраивала и меня, как руководителя, и устраивала моих коллег. То есть модель, которой не было тогда, и которая в принципе не существует в государственных театрах. Модель, которая не давит на молодежь, не позволяет людям заносится на такие высоты, когда можно сверху как с башни смотреть и никого не видеть, когда совершенно другие отношения, когда это семья. Все играют все.
А в том немецком театре этого не было?
- Этого не было, как в любом другом государственном театре, не потому, что он был немецкий. Он был таким же, как и все советские театры. Всегда существовала проблема распределения ролей. У нас было очень много актеров, больше 30 актеров. Распределение ролей: главные роли, неглавные роли. Можно было роль получить за банку варенья, может быть еще за что-то. Я вот не знаю, за что. Наверное поэтому и не получал ролей.
А актеры в твоем театре сегодня получает те рои, которые им хочется сыграть?
- У нас нет ни одного актера, которого можно было бы привязать к какому-то определенному амплуа. Все – индивидуальности. Абсолютно все разные. Галина Журо – другой актрисы такой фактуры в театре нет. Роли, которые играет Галина, другой просто и не сыграет. Только она одна будет играть эти роли. Актеры узнаваемы, их любят, узнают, спрашивают, кто в каком спектакле играет. Говорят: «Ах, если он не играет, я не приду». Даже если он играет эпизодическую роль.
Можно назвать театр Виктора Претцера немецким театром?
- Театр, конечно же, немецкий. Это и не могло быть иначе. Я никогда еще в жизни не играл на русском языке. Может быть только в школе. Поэтому театр, естественно, национальный, естественно, немецкий. Все спектакли играются на немецком языке. Единственное, что мы позволили себе в этом сезоне, - мы представили нашим зрителям работу наших студентов. Это студийная работа, которую поставил режиссер Катарина Шмеер. Спектакль играется на пяти языках: русском, украинском, немецком, французском и английском. Но я бы, если бы играл бы в таком спектакле, то играл бы, конечно, на немецком языке. Но этот спектакль студийный, это экспериментальная работа, которая не означает, что мы будем играть на русском языке другие спектакли полностью. Нет, это был вот такой случай.
Виктор, ты говоришь, что никогда не играл в русском спектакле. Всегда был в немецком театре. Я не думаю, что тебе так трудно в Германии найти работу и там быть актером. Ведь некоторые твои коллеги в Германии – актеры.
- Я так привык к тому, что у меня теперь есть возможность иметь такой театр, что мне сложно даже представить, что я могу найти работу в Германии. Я думаю, что я не найду себе работу в Германии. Во-первых, первая претензия – это язык, произношение. Мы вынуждены, живя здесь, в Калининграде, много говорить на русском языке, потому что мы живем в этой стране, это государственный язык. Я бы сыграл бы в совместном спектакле, поставленном двумя театрами, а вот работать просто артистом в каком-то театре в Германии – это мне трудно представить.
Ты много просиживаешь в архивах. Тебя интересует история поволжских немцев. Это тебя удерживает здесь и поэтому ты создал свой театр, чтобы сохранить верность российско-немецкой проблематике?
- Я думаю, что это тоже так. У меня есть прекрасная возможность. Я никому не подчиняюсь, никакому министерству культуры. Если мне нужно, тоя еду в архив и работаю в архиве. Я могу построить свой день так, чтобы найти на это время. Когда у нас были российские гастроли, несколько лет подряд, то параллельно мы всегда проводили еще и экспедиции. К сожалению, в последние годы в этом смысла уже большого нет, потому что уже не у кого спрашивать. Тем не менее, у меня эта возможность есть, а если я уеду в Германию, то это для меня станет намного дороже, чем здесь. Работа в архиве доставляет не только удовольствие, это полезно и для будущих спектаклей. Так у нас появилась драма «Die Greisin» – «Das alte Scheusal» - «Старуха», которую написала и поставила Катарина Шмеер. Еще одна работа, которая появится на сцене, скорее всего в следующем году. Мы ее планировали в этом, перенесли на следующий, потому что мы просто не потянем эту работу. Это большая работа, затрагивающая самые истоки истории российских, поволжских немцев. Это время переселения и первые десять лет. Эта история двух влюблённых юных колонистов: девочки и мальчика, который попал потом к киргизам в плен и через 13 лет вернулся, а она его верно ждала и они поженились. Уникальная история. Ее описал пастор Дзирне. Естественно, что работа в архиве только может дополнить такой вот огромный проект. Этот проект международный. Я думаю, что нм придется даже обратиться к некоторым нашим коллегам, которые сегодня работают в Германии в театрах.
Как вообще удается театру себя финансировать? Сегодня ведь с этим в России большие проблемы? Как функционирует такой театр? Надо же постоянно искать спонсоров. Постоянно возникают проблемы с финансированием какого-то нового проекта. Как тебе удается все это организовать?
- Модель уникальная. Немецких театров в Российской Федерации всего два: наш и московский. Но немецкий национальный один – он находится в Калининграде. Среди российских немцев во всей РФ это единственный феномен, когда российские немцы- предприниматели, достаточно богатые люди, которым в принципе нет никакой необходимости тратить деньга на какой-то там театр, пусть даже немецкий, тем не менее, финансируют этот театр. Аналогов этому нет ни в одном немецком районе. И большинство в это не верят. Например, глава администрации немецкого национального района Азово Омской области сказал: «Быть такого не может». У нас в немецком районе много предпринимателей, но никто и копейки не даст району на культуру. Я хочу сказать, что в лице спонсоров, меценатов я обрел друзей и родственников. У меня все родственники проживают в Германии. А эти люди, как это у нас было принято в немецких семьях, не оставят тебя в беде. К родственнику ты можешь прийти занять денег, рассказать о любой проблеме и тебе помогут.
Эти меценаты заинтересованы в существовании театра, в том, чтобы культура российских немцев не умерла?
- Естественно. Мы все выросли в разных условиях. Кто-то вырос в селе немецком, а кто-то в немецкой семье, но в городе, где не говорили по-немецки. Очень мало кто из городских немцев знает немецкий язык. Мы то больше знаем, потому что мы жили в деревне. Поэтому они до сих пор чувствуют недостаток того самого языка. Они не видели этого с детства. Они не пережили то, что пережили мы на селе. Рождество мы отмечали совершенно по-другому, нежели в городе. Мы говорили по-немецки, мы его отмечали по-немецки и Рождество, и Пасху. Есть, конечно, некоторые, кто прекрасно говорит на немецком языке. Но им не хватает этой среды, этого общения, этих праздников. Мы традиционно, вот уже четвертый раз встречаем семьями Рождество в Светлогорске у одного или у другого мецената в гостях. Естественно, театр готовит различные программы. Каждый тоже готовит что-то там: стихи, воспоминания. Это получается большой семейный праздник. Получается, что мы вот такой семьей и живем. Театр готовит различные программы на немецком языке, с переводами. Мы все время что-то рассказываем что-то об этих праздниках. Все время готовим новые программы. Им не хватает того же самого, чего не хватает и мне. Мне не хватает общения. Мне, также как и моим коллегам, сложно – мы вынуждены много говорить по-русски. К сожалению, не так часто удается бывать в Германии. Нет такой возможности у государства Германии предоставить тем немцам, которые живут здесь, и которые доказали, что они немцы, возможности без проблем пересекать границу. У меня там есть близкие родственники. У моего сына там живут бабушка с дедушкой. А он не может к ним ездить так часто, как он хочет. Иногда ему очень хочется поехать просто к бабушке на неделю, а он не может. Все так сложно в немецком посольстве. Поэтому мы здесь находимся в определенном вакууме и всегда рады возможности, когда мы можем поехать в область, где есть еще российские немцы. К сожалению, теперь уже нет возможности ездить в Россию. В прошлом году мы в последний раз съездили на гастроли в РФ. Я не знаю, когда будет следующий раз. Нет денег. Германская сторона такие проекты теперь не финансирует. Немецкий театр должен сказать огромное спасибо GTZ – Обществу по техническому сотрудничеству – за помощь, которую они оказывали в виде оплаты гонорара нашего режиссера Катарины Шмеер. Но теперь этому тоже пришел конец. Кто теперь будет финансировать режиссера единственного немецкого национального театра?
С Немецко-русским домом в Калининграде у театра сложные взаимоотношения. Виктор Претцер сетует на то, что директор дома господин Генке игнорирует проблемы театра, а ГТЦ – общество по техническому сотрудничеству перестало финансировать пребывание режиссера из Германии Катарины Шмеер. Сам театр не в состоянии залатать дыры в своем скудном бюджете. Если театр не решит своих финансовых проблем, то Виктор Претцер будет вынужден покинуть Калининград и переселиться в Германию. Но это не значит, что театр будет брошен на произвол судьбы, его директор в Германии станет искать для театра спонсоров и меценатов. Без них театру просто не выжить.