Всё про агентов литературных и похоронных дел
Сегодня мы с Вами познакомимся с двумя достаточно редкими профессиями. Первая - литературный агент. Чем он занимается, за что деньги получает и сколько? Вот на эти вопросы нам и ответит наш автор Урсула Шварцер:
За что платят деньги литературным агентам?
Нет, литературные агенты ничего общего с рыцарями плаща и кинжала не имеют. Хотя они тоже денно и нощно ищут и вынюхивают, но не военные секреты, а литературные дарования. Сами себя они предпочитают преподносить этакими филантропами и благодетелями, мол, почитайте-ка воспоминания великих писателей - все они только и жалуются, что на нищету и кабальные договоры с кровопийцами-издателями. Даже великий Гёте только к концу жизни смог жить на доходы от литературного труда. И действительно, авторы и издатели всегда были неравными партнёрами. Проблема в том, что писатели, особенно те, что умеют хорошо писать, не умеют торговаться. Вот этим обстоятельством и воспользовался Александр Поллок Уотт, который в 1875 году основал в Лондоне первое литературное агентство. Его авторы, а, главное, сам Уотт разбогател так быстро, что похожие агентства стали возникать по всей Европе и в Америке, как грибы после дождя. Мюнхенский литературный агент Лайонель фон дем Кнессебек пока разбогатеть не успел. Его фирма ютится в крохотном бюро, но надежды на успех он не теряет:
«Я признаюсь, что я сумел всучить издателям немало абсолютно бездарных книг, но, слава Богу, помог увидеть свет и парочке прекрасных манускриптов. Как-то так вышло, что почти все авторы, интересы которых я представляю, имеют отношение к кино и телевидению. Вот они приходят ко мне со своими идеями или набросками, а я говорю: брось, больше чем на заметку в бульварной газете это не тянет. Но бывают и светлые дни в моей жизни. Например, приходит ко мне Амели Фрид, да, да та самая симпатичная ведущая с телевидения. Уже первый её роман «Женщина твоей мечты с побочными действиями» стал бестселлером. Мы уже продали права на экранизацию».
Вот именно этим и занимается литературный агент. Он пытается как можно дороже продать чужой талант, чужой труд. Какой задаток получит автор? Какой процент с тиража? Продать ли издательству сразу права на экранизацию или подождать, пока цена возрастёт? По оценкам экспертов, около 85 процентов бестселлеров в последние годы прошли через руки литературных агентов. Спрашивается, а где гарантия, что агент не сговорится с издательством и не объегорит прекраснодушного автора? Гарантия в системе оплаты. Ещё Поллок Уотт брал за своё посредничество не твёрдо обговоренную сумму, а по 10 процентов со всех гонораров. Нынешние агенты покруче, они требуют от 15 до 20 процентов. Зато автор может быть уверен, что агент выжмет для него всё возможное до последней копейки. Вот, например, Барбара Вильде. Она пишет сценарии для мыльных опер, жизненные пособия и романы для женщин на такие интригующие темы, как мужчины с их мерзким характером, разводы, молодые любовники и эротика. Всю эту литературную продукцию она продаёт через своего агента:
«Для меня это очень удобно, потому что все неприятные дела я могу свалить на неё. Сегодня договоры такие сложные, все эти права и условия. А тут я приношу в агентство дискету и говорю: я хочу получить за этот текст такую-то сумму. И чтобы права на издание книги по сценарию и, наоборот, права на экранизацию романа оставались за мной. Вот и крутись, торгуйся. А я пошла писать следующую вещь».
Издательства, особенно немецкие, поначалу реагировали на литературных агентов резко отрицательно. А потом примирились с ними, как с неизбежным злом, и даже решили извлечь из этой ситуации выгоду. Например, сотрудник самого большого в Германии и во всём мире издательского концерна «Бертельсманн» Клаус Экк предпочитает работать с литературными агентами:
«Конечно, я по долгу службы скажу автору, что я и без посредника заплачу ему тот же гонорар. Но если уж совсем честно, то у начинающего автора гораздо больше шансов пробиться на рынок, если у него есть агент. Хорошие литературные агенты знают, у какого издательства какой профиль, кому что можно предложить. Они предварительно работают с автором, потому что кровно заинтересованы в успехе - это ведь и их деньги».
И действительно, среднее по величине издательство в Германии, не говоря уже о таких гигантах, как «Бертельсманн», получает около полутора тысяч рукописей в год. Чтобы выискать в этом море макулатуры редкую жемчужину, издательство должно оплачивать целую армию рецензентов и редакторов. А литературные агенты уже проделывают этот предварительный отбор. Ещё одна сильная сторона литературных агентов - они целенаправленно ищут иностранных авторов, которые могли бы представлять интерес для немецкого рынка. Причём здесь они зачастую выступают посредниками между немецкими и иностранными издательствами. А работа непосредственно с зарубежными авторами порой принимает неожиданные формы. Эва Коральник из цюрихского литературного агентства Липман рассказывает:
«Звонят мне из полицейского агентства в аэропорту и говорят: тут у нас один пассажир из Москвы. В Цюрихе он транзитом, хочет лететь в Нью-Йорк, а американцы его не впустят, потому что у него срок действия паспорта истекает. Выпустить его из аэропорта мы не можем, потому что у него швейцарской визы нет. Что нам делать, отправлять его назад, в Москву? Он говорит, что Вы - его литературный агент и всё уладите. А я говорю, ясное дело, уладим, он великий писатель современности, так что будьте с ним как можно деликатнее. У писателей душа ранимая. И села на телефон. Через три часа мы всё-таки сумели вызволить нашего измученного автора из аэропорта. А через три дня бесконечных переговоров с российским посольством, с Москвой, с Пен-клубом и бог знает, с кем ещё, мы добыли для него новый паспорт, новую визу и он смог улететь в Штаты».
Остаётся только добавить, что застрявшим в Цюрихе писателем был никто иной, как Президент русского Пен-клуба Андрей Битов.
Такая печальная музыка зазвучала не потому, что мы хороним литературу, Нет, это просто неуклюжий переход к рассказу о второй редкой профессии. А называется она ритуальных дел мастер, иначе говоря, хозяин похоронного бюро. Познакомит нас с ней Сергей Мигиц:
Провожаем мёртвых, утешаем живых
Ханс Бауер - владелец бюро ритуальных услуг в Бонне. У Бауэров - своего рода трудовая династия. В молодости Ханс Бауер работал кровельщиком, но потом перенял похоронное бюро у своего отца:
«Мы берем на себя выполнение всех формальностей, оповещаем родственников, помогаем выбрать гроб, заказываем венки, обряжаем усопшего, покупаем место на кладбище, организуем похороны и поминки, приглашаем священника, помогаем в получении пособий на похороны, страховых премий, оформляем пенсии на кормильца, ну и так далее. Все это, естественно, только с согласия родственников. Все наши сотрудники проходят специальную психологическую подготовку. Я бы сказал, мы не просто провожаем в последний путь мертвых, мы помогаем справиться с утратой живым».
Сегодня похороны в Германии выглядят не так, как раньше. Многие сознательно отказываются от каких-либо церемоний, предпочитая скромный и незаметный уход из жизни. Называется это анонимным погребением. Его также организует похоронное бюро. В чем его отличие от традиционных похорон, рассказывает Ханс Бауер:
«При анонимном погребении мы просто организуем панихиду с участием родственников, а потом хороним усопшего или урну с его прахом на специально предназначенном для этого луге на территории кладбища. Никто, кроме нас, при этом не присутствует. То есть, родственники даже не знают, в каком точно месте похоронен усопший. Памятник над могилой тоже безымянный, его предоставляют городские власти. Анонимные погребения люди выбирают не только из-за недостатка средств. Одинокие люди часто сознательно идут на это, потому что знают, что за их могилой некому будет ухаживать. Ну и цена, конечно».
Похороны в Германии нынче дороги. В больших городах, таких, как Гамбург, например, похороны обходятся примерно в 4000 Евро. Правда, большую часть расходов берут на себя страховки. Особенно дорого стоит место на кладбище и, конечно, гроб. На похоронные бюро работает целая индустрия - со своими поставщиками и производителями по всему миру, ведь каждый год в Германии умирает около 800.000 человек. Гроб можно выбрать на любой вкус и кошелёк. В последнее время появилась даже мода на особый дизайн. Считается, что такие выполненные по индивидуальному заказу гробы - это как бы последний росчерк усопшего. В рекламных проспектах поставщики уверяют, что в памяти друзей и родственников покойного останется не столько сама церемония или поминки, а этот образ. То есть, говорят сторонники «новой моды», если сделать гроб круглым и разноцветным, то и воспоминание о человеке будет пестрым и веселым.
«Мне тоже приходилось сталкиваться с такими желаниями. Могу сказать: да, дизайнерские гробы – конечно, более интересны внешне. У них не такой траурный вид, как у старых, традиционных гробов, но мне кажется, старые образцы еще долго будут существовать. Ведь, как ни странно, гроб выбирается под стиль обстановки жилья усопшего. Бабушки с дедушками покупают гроб, который по цвету и «дизайну» напоминает их платяной шкаф, например. Традиционно немецкий интерьер – это же в основном тяжелая стабильная мебель – такому же стабильному сосновому гробу и отдают предпочтение старики. Новые гробы рассчитаны, скорее, на молодое поколение, и поэтому их массовое производство начнется не скоро, если начнется вообще».
Но есть и перемены, которые гораздо больше беспокоят Ханса Баауэра. Например, сокращается число верующих и, соответственно, всё больше людей предпочитают кремацию. Иногда это связано и с материальными трудностями:
«Профессия похоронного агента будет существовать всегда. Хоронить должен он. Что касается материальной стороны вопроса, то тут, конечно, есть доля правды. Наш заработок значительно снизился с распространением кремации, ведь основную прибыль мы всегда получали от продажи гробов, а при кремации обычно используется очень дешевый материал и не уделяется особого внимания отделке. В год мы обслуживаем примерно 300 похорон, половина из них – кремации. Но люди испокон века рождаются и умирают. Так что без работы мы не останемся».
Меняются не только гробы и виды захоронения. Теперь на похоронах практически не слышно Шопена и Баха. В моде, если можно так сказать, совсем другое. Говорит Ханс Бауер:
«Раньше традиционно на похоронах играл орган, сегодня мы предлагаем ту музыку, которую усопший любил при жизни: от классики до шлягеров или даже карнавальных песен. Бывает и такое. Традиционные Бах и Моцарт звучат все реже и реже. На мой взгляд, это не так уж и плохо. Впрочем, моё дело - не осуждать или одобрять, а выполнять волю усопшего или его родственников».