Santa-Дед-Noël
Сегодня его можно увидеть повсюду: он улыбается из витрин магазинов и разгуливает перед их входом, призывно звеня в колокольчик, зазывая на распродажу. Он ухмыляется с открыток и рекламных плакатов, без него не обходится каждый второй телевизионный рекламный ролик, и даже в кондитерской продаются торты с его изображением. Словом, он вездесущ – а его красно-белый колпак и такое же шутовское одеяние настолько бросаются в глаза, что не заметить их просто невозможно. Кто он такой, всемогущий бог предрождественских распродаж, мультипликационный хозяин коммерческого действа, приуроченного к величайшему из христианских праздников.
А вот, кстати, и он – небось, приехал по заказу дарить заранее сложенные в мешок подарки на новогодний праздник в каком-нибудь отделе.
- Эй, уважаемый! Можно вас на минутку? Скажите, кто вы, собственно говоря, такой, и как вас угораздило стать тамадой на дне рождении младенца Иисуса?
- Ох, это долгая история. Здесь, в Европе, многие, большинство называет меня Николаусом или Санта-Клаусом…
Да, кстати, вот интересно: но день святого Николая отмечается 6 декабря – и именно в этот день было и до сих пор принято получать подарки…
Да, 6 декабря – день смерти святителя и чудотворца Николая, епископа греческий городов Мирра и Ликия. Николай при жизни считался большим покровителем детей – известен, скажем, такой случай: у одного бедного крестьянина не было денег, чтобы заплатить оброк за своих троих дочерей. Девочки должны были попасть в рабство. Ночью епископ, происходивший из знатного и богатого византийского рода, забрался на крышу дома крестьянина и бросил ему через дымоход три золотых слитка. С тех пор и повелся обычай ставить в печку или за порог башмаки – в надежде, что и в них святой Николай или кто-нибудь по его поручению положат что-нибудь хорошее. И именно из-за той истории мне теперь приходится лазить в дома исключительно через дымоход – будь он неладен…
- Пардон, минутку: и вы, ваше торгово-коммерческое благолепие, со всем этим вашим маскарадом, утверждаете, что имеете прямое отношение к тому самому Николаю Чудотворцу, раннехристианскому святому, скончавшемуся шестнадцать с половиной веков назад?
- Ну, зачем так неласково. Да, в каком-то смысле – имею. И не только к нему – двумястами годами позже в соседнем с Миррой городке Пинара жил ещё один епископ по имени Николай, также покровительствовавший бедным людям и детям. Так что, я так сказать, образ собирательный. И в местностях, где чтут традиции – скажем, у вас же, в Рейнской области, или в Сааре, я до сих пор являюсь в епископском облачении – в чёрно-белой митре и с крюковатым посохом, да-да… Кстати, мне и пора…
- Нет-нет, подождите. Объясните мне всё-таки такую вещь: ваш день – то есть, пардон, день вашей смерти, - 6 декабря. Какого, извиняюсь, ляда, вы после этого ещё три недели разгуливаете по улицам?
- А этот вопрос вы лучше бы задали вашему же Мартину Лютеру. Ему тогда, в 16-ом веке, видите ли, не понравилось, что святого Николая чтут больше, чем Христа – с процессиями, подарками и так далее. И именно он объявил, что все подарки следует дарить в день рождения Христа – в ночь с 24 на 25 декабря, потому что именно Христос принёс нам великий дар спасения, а значит – и всё остальное. Вы улавливаете логику? Я не очень. Странный он был человек, Мартин Лютер. Но ко мне все так привыкли, что теперь я стал приносить подарки и 6 декабря, и 24. Правда, не повсеместно – скажем, в Голландии и Бельгии в основном все подарки дарятся по-прежнему на день Святого Николая, а Рождество остаётся более тихим, семейным праздником.
- Кстати же, и Рождество отнюдь не всегда было таким уж важным праздником.
В первые века христианства оно, если мне память не изменяет, не праздновалось вообще…
- Да, совершенно верно. И, кстати, всё тот же Николай Мирликийский имел непосредственное отношение к тому, что именины Иисуса начали отмечаться. Решение об этом было принято в начале четвёртого века на Никосийском соборе, участники которого – а среди них бы и епископ Николай, приняли решение, что Господь наш Иисус обрёл Божественную сущность не с крещением в водах реки Иордан, как это считалось раньше. Божественная суть была свойственна ему с самого рождения…
- А значит, и само это рождение является праздником для христиан…
- Именно так. Теперь встал вопрос, а когда же его праздновать?
- Очень интересно. И как же была установлена дата рождения Иисуса – ведь никаких точных указаний в Святом Писании на это не содержится?
- О, это была тема отдельного заседания. Итак: как известно, Господь сотворил Небо и Землю весной. В марте, причём в конце месяца. Значит и второе творение – зачатие Спасителя мира – приходится на конец марта. Прибавляем девять месяцев – получаем конец декабря.
- Какая всё же удивительная наука теология! Ну, хорошо – а почему именно 24-25 декабря?
- Потому что в эти дни в Римской империи справлялся языческий праздник «sool invictim» – «непобедимого солнца»: как известно, 22 декабря день самый короткий, а ночь – самая длинная, но уже с 24 день начинает прибывать, а ночь – убывать.
- Ну, скажем так: наполнить этот языческий праздник христианским содержанием. Кстати, многие обычаи были переняты из языческой традиции: скажем, у ранних христиан, как и у язычников, это Рождество было праздником света. В центре храма устанавливалось множество свечей, которые своим сиянием означали победу света над тьмой, жизни – над смертью.
Эта традиция дожила и до сегодняшнего дня в виде рождественских свечей повсеместно, а кое-где – скажем, в деревнях некоторых кантонов Швейцарии - до сих пор вместо ёлки (ну, или сегодня – вместе с ёлкой) – устанавливается так называемое Lichterbaum, «световое дерево»: это пирамида, состоящая из металлического каркаса, на котором укрепляется множество свечей, зажигающийся в тот момент, когда первая звезда возвещает о рождении младенца Иисуса.
- Что же, уважаемый Николаус, вы, по всей видимости, человек весьма начитанный. И всё же приставка «Санта» как-то не вяжется с вашим обликом…
- Ну, да… Есть у меня и, так сказать, светская ипостась. Появилась она где-то в конце 18-ого века – с веком Просвещения и появлением класса просвещённого бюргерства. Никола-Угодник был слишком простым, слишком крестьянским для изящных салонов. И вот во Франции появился Пер Ноэль, в Англии был такой Father Christmas, a в России и Восточной Европе я до сих пор веду вполне светское существование как Дед Мороз.
- А в Германии?
- Ну, в Германии тогда, в начале 19-ого века, я тоже пришёл в солоны и гостиные как Vater Winter – Папаша Зима: с пышной снежной бородой, с полными карманами снежков, с лыжами-санками за плечами и с коньками у пояса. Эх, хорошее было время… И снег тогда повсюду лежал, не то что сейчас… А потом – этот, как его – поэт, Гуго Хофман фон Фаллерслебен. Ну, тот самый, что и ваш национальный гимн придумал (он мне, кстати, тоже не нравится). Словом, это самый поэтишка и придумал мне кличку Weihnachtsmann, «рождественский человек» – написал стихи к появившейся, как сейчас помню, в 1837 году песенке «Heute kommt der Weihnachtsmann…»…
- Ну да: в век романтики, вместе с «песочным человечком», деревянным человечком – щелкунчиком, появился и «рождественский человечек» - Weihnachtsmann, этакий гибрид традиционного Святого Николая, могучего Дедушки Зимы и добродушного пузатого гнома.Кстати, о внешнем виде: листая старые фотографии, мы вас, господин Рождество, видим в самых разных обличьях – в меховой шубе, в голубой, в белой, но уж никак не в этом шутовском красно-белом костюме, в который вы обряжены сейчас…
- Ох, даже не напоминайте мне об этом – это моя больная мозоль. История такая: в 1931-ом году «Кока-кола», весьма к тому времени процветавшей в Европе фирма-производитель бурого напитка, заказала у Хэддона Сандболма, жившего тогда в Соединённых Штатах шведского художника, Санта-Клауса для очередной рождественской рекламной кампании. Он-то и породил этого могучего пузана в спортивном полушубке традиционно «кока-кольных» цветов – ярко красный с белым… С тех пор пошло, поехало, и вот, в процессе «кокаколонизации» Европы, красный и белый стали не только моими цветами, но и традиционными цветами европейского рождества. Прямо ужас какой-то. Как какой-то бейсболист недопечённый себя чувствую! Но ничего не могу поделать – явись я вдруг не в красно-белом, а скажем, в каком-нибудь голубом наряде, меня, небось, и дети не узнают…
- Да они в вас и так не верят!
- Ну, не скажите. Маленькие, лет до пяти-семи, верят – и даже письма пишут, прямо заваливают письмами. Порою читаю и плачу: что ни письмо – дорогой Рождественский человек, сделай так чтобы папа с мамой не ссорились… Ну да, и подарки просят. Всё больше всякие игры компьютерные, а то и компьютеры и мобильные телефоны. Ну, это по мере возможности.
А взрослые – ну, что с них взять…
- Кстати о взрослых: вы слыхали новый анекдот про вас? Политический, кстати. Де, социал-демократы на выборах победили, а данные во время избирательной кампании обещания выполнять не собираются. Анекдот такой: 5 декабря объявление по радио – «Дорогие слушательницы и слушатели! Завтра придёт Санта Клаус! Но он придёт только к тем, кто голосовал за социал-демократов. Потому что только они ещё верят в сказки…».
- Да-да. Ну, заболтался я с вами. Меня уже мои сопровождающие дожидаются!
- Сопровождающие? Это умильный ангелочек, который в Европе всё больше вместо снегурочки, и всякие прочие малохристианские существа?
- Ну, что вы всё о религии. Мы же уже договорились, вроде, что я – сочетание самых разных традиций, религиозный и нерелигиозных. Да, ходят со мной всякие, прибились за прошедшие века. Вот первый, Рупрехт.
- Да-да, это этот страшный, в сутане и с розгами.
- Ну, в душе-то он добрый. А с розгами – потому что в девятнадцатом веке появился, когда детей, прямо скажем, не в гуманистических традициях воспитывали. Что до розог же, то исконно они были вовсе не розгами, а рисовыми метёлками, которыми святой Николай благословлял верующих. Я же говорю – всё понапутано-понамешано.
- А прочие, что с вами ходят по Европе – все эти рогатые, хвостатые, мохнатые?
Все эти Пельцмертели, Клаубауфы, Крампусы, Рассельбоки и сомнительное существо по кличке Беельзебуб – то есть, Вельзевул?
- Ну, этих так много, что всех и не перечислишь, в каждой местности – свой. Все они – немного бесенята, живут весь год в хлеву да за печкой, а на праздник, вот, вылезают. Я не гоню их – им же тоже охота повеселиться.
Ну всё, пора мне. Дела ждут.
- Какие дела? Народ подначивать, чтобы деньги тратили? Коммерцию раздувать? В рекламных роликах сниматься?
- Да, и это тоже. Но вы подумайте: я же, в сущности, громоотвод, спаситель вашей традиции, можно сказать, чернорабочий вашего рождества. Ну, не будь меня – кто бы всё это делал? Младенец Христос? Он бы и подарки приносил, и с распродажных плакатов бы умильно улыбался, и по улицам бегал с колокольчиком – де, «заходите в наш магазин, у нас цены понижены на 30%!». Вот бы я на вас всех посмотрел бы да посмеялся!
А так – я беру удар на себя, а 24 декабря, вечером, могу, как сделавший своё дело мавр, отступить в тень, оставив вас наедине с вашей ёлкой, вашим младенцем Христом, вот она вам – ваша «Тихая ночь, святая ночь!».