Dolce Vita по-немецки: из жизни "римских немцев"

Ты знаешь край лимонных рощ в цвету,
Где пурпур королька прильнул к листу,
Где негой Юга дышит небосклон,
Где дремлет мирт, где лавр заворожён?
Ты там бывал?
Туда, туда,
Возлюбленный нам скрыться б навсегда.

Собеседники:

- Италия была для меня страной, где шумит море и светит солнце, больше я не знала почти ничего…

- Стиль жизни во всём своём многообразии – такой, каким он нам в Германии вовсе не знаком…

- Я думаю, для меня Италия – это прежде всего чувственные впечатления: свет этой страны, тепло, растительность, краски…

- Я нахожусь здесь с февраля месяца. И чем дольше я здесь, тем чаще я думаю: а не уехать ли мне из Германии….

Италия – край лимонных рощ в цвету, страна, символизирующая тоску всей северной Европы – с её, по выражению всё того же Гёте, "серенькими днями" - по теплу и солнцу, исконную тоску по свободе и по полноте жизни, по непосредственной радости простым вещам, находящимся вовсе не за пределами жизни – а здесь и сейчас, каждый день, каждую минуту.
Италия - край, куда веками принято было стремиться из туманной Германии.
Правда, за многие века своего существования "большая немецкая мечта об Италии" настолько покрылась коростой стереотипов, что порою распознать, есть ли что-то живое под их слоем. И даже если да – то нужна ли для подпитки этой мечты настоящая, реальная Италия, с её политическими скандалами и экономическими проблемами? Ведь в конце концов, и Гёте написал свою знаменитую "песнь Миньоны" ещё до своего путешествия в страну пресловутых цветущих лимонных рощ…

La dolce Vita по-немецки – немцы в Риме.
С некоторыми из них встретилась автор этой передачи.
У микрофона Анастасия Рахманова.
Здравствуйте!

До полумиллиона жителей Германии совершают за год паломничество в столицу Италии. Около двадцати тысяч живут постоянно здесь постоянно. Разные причины приводят их сюда – временно или постоянно. Подавляющее большинство составляют, конечно, туристы, едущие любоваться на следы великого прошлого, щедрой рукой рассеянные по итальянской земле. Едут в Рим и паломники, и те, кого командировал сюда рынок единой Европы, и – снова и снова – те, кому кажется, что с неудовлетворённостью жизнью можно справится путём изменения её климатический обстоятельств. Иные причины привели однако 65 лет назад в Рим Лору Поппер-Армалео:

- Итальянцы были очень гостеприимны, очень доброжелательны. Конечно, были и фашисты, которые донимали расспросами консьержа: Кто такая, да что здесь делает, да не водит ли мужчин… Но портье держался молодцом.

Солнце, возводящееся в квадрат терракотовыми стенами домов, апельсины и лимоны, растущие прямо на улице, зима без снега и лето почти без дождя – сперва Лора Поппер увидела именно ту картинку, которая существовала в её представлениях об Италии:

- Италия была страной, где светит солнце и синеет море. Больше у меня не было никаких представлений об этой стране, я не знала ни языка, ни культуры. Приезд сюда был для меня вынужденной мерой, с последствиями которой я кое-как справлялась.

Тогда, в конце тридцатых, рассказывает Лора Поппер, разница между Германией и Италией была примерно такой же, как сегодня – между Европой и, скажем Марокко. Разница проявлялась во всём – начиная с одежды:

- В Германии тогда одевались просто, но в соответствии с требованиями здоровья и гигиены. А здесь… (поднять смех) Ну, то есть, я могла выйти на улицу просто в юбке и блузке, но это значило навлечь на себя снисходительное удивление окружающих: "что поделать, немка". Здесь полагалось носить бюстгальтер с корсажем, нижнюю рубашку, несколько нижних юбок, чулки, косынку под платок или шля

пу…

Поначалу мне многое здесь казалось чужим и странным. Но, когда живёшь в стране, постепенно привыкаешь и к тому, как здесь одеваются, и к тому, как принято вести себя в обществе, как следует вести смол-ток – а ты ведёшь их здесь постоянно: в гостях, в метро, на рынке, на улице. Бороться с обычаями страны бесполезно, они всё равно сильнее тебя…

Лора вышла за муж за итальянца – с который несколькими годами позже бежала уже от итальянского фашизма. Однако после войны их семья вернулась в Рим. Здесь родились их дети и внуки. Но даже находясь во главе целого клана совершеннейших итальянцев, она сама продолжает чувствовать себя, как она сама говорит, - нет, может быть, не немкой, но берлинкой.

На протяжении всей своей жизни Лора Поппер преподавала немецкий язык – последние годы в институте имени Гёте. Последствия своего иного, нежели у других, воспитания, она видит и в отношении к работе и к семье, к воспитанию детей, и в отношении к работе. Ей до сих пор кажется странным говорить только за столом только о семье. Типичный итальянский вечер – это кастрюля спагетти, бутылка вина и долгие разговоры о близких и дальних родственниках.

Лора не перестаёт удивляться бедности культурной и общественной жизни вечного города. Я с удивлением констатирую, что она абсолютно права. Конечно, когда находишься в Риме неделю или даже месяц, богатства старой культуры захлёстывают тебя с головой. Но ведь, живя в городе постоянно, нельзя всё время ходить только в музеи. Помню, я была поражена, когда, попытавшись купить журнал-афишу с информацией о культурной жизни города, получила маленькую брошюрку формата А8 на желтоватой газетной бумаге. Большую часть брошюрки под называнием "Roma Che" занимали объявления о распродажах и знакомствах, лишь пара страниц – театры, выставки, кино, другие события.

И это всё на целую неделю, на трёхмиллионный почти город? Для сравнения: в таком же по размеру Берлине о городской жизни пишут пять глянцевых журналов и ещё несметное число – бесплатных изданий, а в Лондоне на вопрос "что делается в городе" вам укажут целый стенд со специализированными изданиями по всем аспектам дневной и ночной жизни. Я рассказываю Лоре Поппер о своём наблюдении. "Да, - с некоторой грустью соглашается со мной она. – Здесь культура – это еда, цветы на балконе… Дети и рынок – это тоже культура".

Мы идём с Лорой Поппер по улице. Я сразу чувствую, что иду по улице не одна, а в сопровождении "синьоры". Продавец в обувном магазине церемонно кивает головой. Когда я шла сюда, он окликнул меня как старую знакомую: "Чао, белла!" а потом довольно беспардонно присвистнул мне в след. Хотя Лора Поппер до сих пор не может смириться к итальянской манере обращения с женщинами, она констатирует в этой сфере существенные улучшения:

- Итальянцы и сегодня готовы на непрошенные комплименты и любят пялиться в след незнакомым женщинам, но всё же гораздо меньше, чем прежде…

То, что на первый взгляд может показаться милым и даже приятным, быстро приедается и не выдерживает проверки практической жизнью. Из десяти немецко-итальянских браков распадаются девять.

Тем не менее, именно немецких женщин особенно неудержимо влечёт Италия: более девяноста процентов живущих сегодня в Риме граждан Германии – именно женщины.

Рим, середина июня. Оживлённая виа дель Корсо, пересекающая центр города на семи холмах. Раскалённая мостовая, плотный поток автомобилей, между которыми, однако, ухитряются протискиваться резвые мопеды, пренебрегая всеми существующими правилами дорожного движения. Неловко подпрыгивая, улицу перебегает пожилая пара. Расширенные от ужаса глаза и прижатый к груди путеводитель с надписью "Rom: unterwegs in der ewigen Stadt" – "Рим – путешествуя по вечному городу".

Чтобы добраться хоть до чего-то, отдалённо напоминающее цветущие рощи цитрусовых деревьев, им придётся протиснуться ещё километра четыре - через оживлённый торговый центр с его молодёжными магазинами и уличными кафе, через широкие улицы, на которых не продохнуть от выхлопных газов, через гудящие площади с их непроходящими пробками. Да и вожделенный сад, носящий звучные называния "вилла Боргезе" или "Монте Килимонтано" окажется на поверку небольшим парком с выжженной травой, запылёнными пиниями и тремя лимонными деревцами в кадках?

По дороге они могут присесть в кафе – где им принесут три салатных листа или плохо пропечённую пиццу а в счёт впишут лишние пять евро за то, что кирпичная стена, перед которой им пришлось сидеть, оказывается, представляет собой какую-то историко-культурную ценность?

Или они отправятся в Колизей, выглядящий после реставрации как квартира после евро-ремонта – там на них непременно бросится уличный торговец, продающий каждую соломенную шляпу так, как будто от факта продажи зависит его жизнь, или костюмированный гладиатор – с заученной фразой "Друг, давай я убью твою жену!". Неужели за всем этим они отправлялись в далёкие края, оставив сад, собаку и внуков?

Но нет: пожилая пара направляется не вниз, к Колизею, а вверх по улице – ещё сто метров, и они окажутся возле дома, где в течение почти двух лет обитал Иоганн Вольфганг фон Гёте.

Главный немецкий певец Италии прожил в Риме два года. В конце этих двух лет, в 1788 году, он напишет: "В Риме я впервые обрел себя. Я впервые нахожусь в согласии с самим собой, впервые стал счастливым и разумным".

Квартиру на Виа дель Корсо Гёте делил с тремя приятелями-художниками (рисунки одного из них, Иоганна Генриха Тишбейна, служат иллюстрациями этой весёлой жизни). Однако, при всех италийских восторгах, свои годы странствий по Италии Гёте провёл, не чуя под собой страны. О жителях Рима он пишет:

"О них я могу сказать лишь, что они абсолютные дети природы, которые среди всех богатств культуры чувствуют себя не более хорошо и естественно, чем они чувствовали бы себя среди лесов и полей".

Жизнь, проходившая между "немецким кафе" "Греко" и старой немецкой пивной "Шильдмахер" не имела никакого отношения к жизни реальной, современной поэту Италии.

Традицию жить исключительно внутри собственной общины основали в Риме ещё в пятнадцатом веке прибывавшие в Рим на обучение немецкие подмастерья. Анклавное существование вела и существовавшая с семнадцатого века колония немецких художников. И многочисленные немецкие путешественники – а в Риме бывали Лессинг, и Шопенгауэр, и Лист, Ницше и Вагнер, - порою проводили в городе по многу месяцев, не сказав ни слова по-итальянски. Связи между разными национальными колониями в Риме – скажем, немецким, русским и английским обществами – порою были более интенсивными, чем контакты с итальянцами. Приезжая в Италию ради прошлого страны, путешественники проявляли потрясающее равнодушие к её настоящему.

Традиция эта сохранилась и по сей день.

"Мне кажется, что я родилась и выросла в маленьком немецком городке", - говорит о себе 22-хлетняя Верена Гани, родившаяся и выросшая в Риме.
Мама Верены Гани приехала в Рим, выйдя замуж за итальянца, и осталась здесь и после развода. Верена ходила в немецкую школу (их в Риме три), летом ездила в немецкий лагерь на Сардинии или к дедушке и бабушке в Германию. По воскресеньям ходила на службу в немецкую церковь Санта Мария дель Анима. Все друзья её мамы были членами немецкой общины, а друзья и подружки самой Вверены – их детьми. После школы Верена даже не могла поступить в итальянский университет: аттестат зрелости, который она получила в немецкой школе, не признаётся в Италии. Попытавшись пересдать экзамены в Италии, она выяснила, что недостаточно знает итальянский – владеет языком лишь на бытовом уровне и неграмотно пишет.
За два года ей удалось наверстать упущенное. Сегодня Верена учится в высшей спортивной школе Рима:

- Я казалась себе эмигранткой, друзья говорили мне: слушай, а где ты была до позавчерашнего дня? И это при том, что я всю жизнь прожила в Риме. У меня были проблемы с итальянской географией, я не знала итальянской истории – у нас в школе преподавали немецкую историю. Доходило до абсурда - сажем, мои друзья говорили: "На уик-энд поедем в Пескару". А я не знала даже, где Пескара, хотя весь Рим ездит туда отдыхать!

Ты с гор на облака у ног взглянул?
Взбирается сквозь них с усильем мул,
Драконы в глубине пещер шипят,
Гремит обвал, и плещет водопад.
Ты там бывал?
Туда, туда,
Давай уйдём, отец мой, навсегда!