30.08.2001 Немцы Поволжья

Шестьдесят лет назад - 28 августа 1941 года - войска НКВД начали депортацию из Поволжья российских немцев, которые жили там несколько столетий. Указ о депортации невелик по размеру, но уникален по содержанию. Во-первых, власть констатирует, что среди немецкого населения Поволжья - это почти полмиллиона человек - имеются десятки и тысячи диверсантов и шпионов, которые по сигналу из Германии должны произвести взрывы в районах, населённых немцами.

Согласитесь, что при жёстком сталинском контроле над каждым человеком в стране такое вряд ли было возможно. В наши дни историки не раз пытались найти в архивах НКВД какие-либо конкретные доказательства этих обвинений, но безуспешно.

Указ утверждал, что немцы- жители Поволжья знают о диверсантах и шпионах, но молчат. А потому делался вывод: если произойдут диверсионные акты, то придётся принять карательные меры. Чтобы предотвратить всё это необходимо переселить всё немецкое население в другие места.

«Несправедливость этого Указа заключается уже в самой идее наказания всего народа, в подмене этим наказанием каких бы то ни было судебных разбирательств против отдельных лиц. Приписывание коллективной вины и применение коллективного наказания по признаку этнической принадлежности является серьезным и бесспорным преступлением против человечности».

Так пишет историк Павел Полян в монографии о депортациях в России. О лицемерии авторов Указа и говорить не стоит, известно, что Республика немцев Поволжья отличалась особой лояльностью к властям. Об этом говорит вся история появления и жизни немцев в России.

- Появление немцев связано с именем Ивана Грозного, который пригласил к себе большое количество иностранцев, в основном это были специалисты и оружейники, врачи. Во времена Ивана Грозного в Москве появилась известная и довольно большая по тем временам немецкая слобода. Массовое появление немцев в России можно связать с именем Петра Первого, который вошел в историю как ученик немецкой слободы. Петр Первый обратился к иностранцам, пообещав им большие льготы, с целью привлечь служилых, грамотных образованных людей, специалистов в Россию, чтобы с их помощью проводить реформы на европейский лад.

Рассказывает историк Виктор Бруль, автор книги "Немцы в Западной Сибири". Во времена Петра немцы составляли до 2/3 офицерского корпуса и высшего генералитета Русской Армии. 90% действительных членов Российской Академии Наук составляли немцы, и первые годы заседания Академии велись на немецком языке.

- Если же говорить о самом массовом появлении немцев в России, то нужно перейти к временам царствования Екатерины Второй, которая в 1763 году пригласила иностранцев, в первую очередь уже крестьян, для заселения необъятных просторов российской империи. На приглашение Екатерины откликнулись главным образом немцы.

Екатерина Вторая буквально зазывала немцев в Россию, обещая всем земли и целый ряд привилегий, в том числе освобождение от воинской службы. Уже в 1764 году на Волге появились первые колонии российских немцев. Однако со второй половины 19 века над российскими немцами начали сгущаться тучи. Это было связано с тем, что в 1871 году была образована Германская Империя. Некоторая часть российской государственной элиты начала относиться к немцам как к внутренним врагам, которые в случае войны с Германией могут нанести удар в спину России. Во время первой мировой войны царское правительство провело первые массовые депортации российских немцев. Из западных районов Российской Империи в Поволжье, Сибирь и Среднюю Азию было депортировано около 200 тысяч немцев.

Свержение монархии в России означало новый поворот и в истории российских немцев.

Рассказывает председатель землячества немцев Поволжья в Германии Роберт Корн:

- В 1918 году была создана так называемая «трудовая коммуна немцев Поволжья». Автономная область в форме АССР немцев Поволжья существовала до 1941 года.

Указ от 28 августа был для немцев Поволжья шоком.

Рассказывает очевидец событий Александр Швиндт:

- Такой урожай был в этот год, каково люди в жизни не видели. Пшеница лежала кучами на полях, и тут солдаты приехали. Мы подошли, стали спрашивать, в чем дело. Они отвечали, что приехали нам помочь в уборке. А со мной был старик один, который только в 1932 году приехал из Америки в Россию. В обед он пришел: «Знаешь, нас всех хотят убирать отсюда. Уже указ есть в газете». Я пошел в магазин, смотрю – указ: «В ближайшее время выслать весь немецкий народ с Волги, в первую очередь южные районы».

Первого сентября Александру Швиндту исполнилось 18 лет и у него была подруга.

- Мы знались с 1938 года. Я подумал-подумал и взял да и предложил пожениться, потому что как это сейчас получиться, то там сам черт никого не найдет. Мы дождались первого сентября, потому что 30 вышел указ, пошли в сельсовет, зарегистрировались. Ей дали на руки свидетельство о браке и мне.

Оформив брак, Александр Швиндт вернулся в свое родное село, к матери:

- Пятого сентября я сначала собрал бабушку с одним сыном, увез на станцию, вернулся оттуда и нашу семью собрал и увез. Погрузились в телячьи вагоны, как говорят. Сколько только влезло людей, и поехали. В конце сентября привезли нас в Красноярский край. Там сразу в колхозах работать. Жену я нашел только благодаря хорошему человеку – начальнику НКВД. Мы приехали, пришел начальник НКВД. Он объявил, что мы приехали сюда навечно. Я встаю и говорю, что я не знаю, у меня жена где-то есть. Он меня вызвал один на один и сказал: «Раз такое дело. Пиши, ищи и не ходи на работу. Если на работу пойдешь, то попадешь в распоряжение секретаря райкома партии, тогда я потеряю власть над тобой. А пока ты не работаешь, ты в распоряжении НКВД. Как только найдем, я смогу решить туда ты поедешь или она сюда приедет». Я сколько живу - не забуду.

Александр получил письмо от жены, в котором она сообщала, что едет к нему. Но на следующий день его забрали в трудармию. По сути дела это был самый настоящий концлагерь.

Рассказывает председатель землячества российских немцев города Висбаден Герта Факанкин-Мюллер:

- В трудармию было мобилизовано все мужское население, начиная от 16 и до 55 лет. Мужчин в трудармию было мобилизовано 600 000, а женщин 250 000. Только на одном Урале было более 49 лагерей. Еще до войны было запланировано строительство металлургического комбината в Челябинске. Но до войны не успели осуществить этот план. А когда началась война, и фронту нужен был металл, то нашли рабочую силу и – это были немцы. Их мобилизовали. Не было ни теплой одежды, ни запасов продуктов. Так что голод мобилизованных в трудармию начинался сразу с первого дня.

- Мы приехали в лагерь. Нас остановили в полутора километрах от лагеря и, когда стало темно, нас подвезли к этому лагерю. Дали команду выходить строиться по шесть человек, и давай вызывать нас как заключенных:"Швиндт, Александр Самуилович, первого сентября 1923 года рождения!". На утро когда встали, смотрим – на углах вышки с солдатами, трехметровая деревянная стена, над ней три ряда колючей проволоки, а по обе стороны на три метра этой деревянной стены опять колючая проволока.

Говорит Александр Швиндт. Место, куда он попал, называлось Вятлаг:

- В 1943 году смертность была такая, что начальника управления лагерем сняли. Нам сказали, что из-за того, что так много людей умерло. Потому что продуктов нам не так мало давали, но это начальство, которое там было, их разбазаривало, и люди стали массами умирать. Люди же не привыкли к такому климату. Всё сыро, снег падал, таял. Вечером приходишь – одежа мокрая. Отдаешь в сушилку. Утром приходишь, одежа такая же мокрая, как и была, только пар с неё идет. В этой мокрой одеже опять на работу. В начале было 460 грамм хлеба, если не выполнили норму. Клюква была. Когда снег стал таять, эти красные пятна видны. Люди бежали как дурные за этими ягодками. А после этого дизентерия. И от этой дизентерии люди стали массами умирать. Начальника управления сняли в 1943 году.

Александру Швиндту повезло: за хорошее знание русского языка его назначили секретарем в управлении.

- Я уверен, что с тех лагерей, где мы были, больше одной трети оттуда не вернулись. Потому что я все время был связан со списками. Я знал, сколько сегодня было, я знал, сколько умерло за ночь. Нас привезли туда, я считал приблизительно 7 500 людей, три состава по 50 вагонов. Мы считали 50 человек в вагоне. И мы тогда говорили, что 7 500 человек попали тогда в те лагеря. Когда нас туда привезли, было 15 лагерей. Пятнадцатый был штрафной.

Были времена, когда 14 человек в день умирали. Я сижу до двух часов ночи собираю общие списки, а утром к шести часам я должен выходить на воротах и сказать, что в этой бригаде 20 человек, в этой бригаде 25, больных столько, умерло столько, в стационаре столько, остальные дома в бараке. И так я там был до 1947 года. В 1946 году жена приехала ко мне в лагерь и в феврале 1947 нас, 300 человек, отправили в Читу на золотые прииски. В такие горы завезли, что можете поверить, чтоб добраться из одного поселка в другой, по таким тропинкам над обрывом нужно было идти, что наши жены боялись упасть и ходили только вчетвером. На тросах висячие мосты через бушующие реки. Там родились все мои дети. 17 километров от Лены.

Теперь мысленно перенесемся на Урал в Челяблаг - так назывались лагеря строителей Челябинского металлургического комбината. Рассказывает Герта Факанкин-Мюллер:

- В декабре 1941 года прибыли первые полторы тысячи. Их привели пешком со станции Челябинск туда к металлургическому району. Этим людям сразу сказали, что надо располагаться как на фронте, что нет ни палаток, ни бараков, надо сначала эти бараки будет построить, а потом задача построить этот большой металлургический комбинат. Эти люди нарубили ветки, забросали их хвоей, и так они под открытым небом жили до того, как они построили бараки, это значит с декабря до апреля. Сразу с первых дней они уже знали, что они заключенные, потому что строили бараки они уже за колючей проволокой. Где-то около года люди спали без постельных принадлежностей в своей же одежде. К утру несколько человек умирало. Днем их грузили на железные вагонетки и увозили. Хоронить их не успевали. Стояли страшные сибирские морозы, при которых земля промерзала на два метра. Этих людей не хоронили, а их свозили и складывали штабелями. На руках у них были только бирки, а поверху бегали лисы.

«Примерно каждый третий в этих лагерях умер от голода», - вспоминает Герта Факанкин-Мюллер. В 15 лет её вместе с матерью, сестрами и племянниками отправили из Крыма сначала на Северный Кавказ, а затем на станцию Токуши Петропавловской области.

- Если я ходила на работу, то за рабочий день получала 500 грамм хлеба. Несмотря на то, что у моей сестры муж-офицер был на фронте, у нее не было документа, и она на детей абсолютно никакого пайка, как жена офицера или фронтовика не получала. Через год все трое детей умерли. Первым умер старший, а потом, в три недели, умерли и остальные. Сестра моя заболела. У нее тоже был нервный шок. Мы боялись, что и она умрет. Но сразу после того как она только выздоровела, ее и вторую сестру забрали в трудармию.

А 20 мая пришла повестка маме, тогда попросилась и я с мамой, потому что мне пришлось бы остаться одной в деревне с незнакомыми людьми. И меня вместе с мамой взяли в трудармию. Два дня мы находились в Полудино, а потом нас тоже погрузили в вагоны и повезли в Челябинск. Сестры мои были в Челябинске. Они были на строительстве завода «Калибр» и нефтебазы. А мы уже тогда с мамой попали на строительство большого металлургического комбината. Привезли нас, выгрузили, поместили в овощехранилищах на матах. Уже за колючей проволокой нам рассказали, что до мая 1943 года здесь был страшный голод, каждый третий на строительстве умер от голода. Я видела их могилы, я видела это огромное в 10 гектаров кладбище, где или крест к кресту, или палка к палке, или большие братские могилы, где земля под ногами ходила еще, потому что она не улежалась, а зарывали кое-как бульдозерами.

Женщин забирали всех, кроме беременных и имевших детей до 3 лет. Если ребенку было 3 с половиной года, то мать забирали.

- Дети старше трех лет цеплялись за подол материнской юбки, их отталкивали, стоял вой, стоял плач, охранники заталкивали матерей в вагоны, а дети оставались просто на площади и плакали.

После реабилитации народов Кавказа понадобилось еще 7 лет, чтобы реабилитировать немцев. Указ о реабилитации появился только 29 августа 1964 года. В Указе отмечалось, что обвинения советских немцев "в активной помощи и пособничестве немецко-фашистским захватчикам" были необоснованными и явились "проявлением произвола в условиях культа личности Сталина". Советским немцам были возвращены все гражданские права, но их автономия в Поволжье так и не была восстановлена.

Роберт Корн:

- Людей, которые проживали на нашей территории, было очень легко настроить против этой идеи. Занимались этим местные партийные органы. Им это удалось. И конечно это можно объяснить только тем, что в людях еще жил, и я думаю, сейчас еще живет образ немца-врага.

С 1949 года, т.е. с момента возникновения ФРГ, на свою историческую родину вернулись три с половиной миллиона человек. В России их называли фашистами, в Германии - русскими. Кстати, молодёжь нередко называет себя русаками. Но это тема других передач.