27.03.2001 Где учатся генералы Бундесвера?

Сегодня – несколько необычный выпуск нашего радиожурнала: одна тема и один автор, вернее, собеседник – мой коллега Ефим Шуман. Он побывал в Военной академии и университете Бундесвера в Гамбурге с группой журналистов.

Ефим, для начала такой вопрос: что это была за группа и чем вызвана вообще эта поездка?

- Это была ознакомительная поездка. Входили в группу журналисты из различных общественно-правовых телерадиокомпаний Германии. Никакой особой проверки, допусков и так далее, – ничего этого не было. В состав группы, кстати, входили две женщины. В программе нашей ознакомительной поездки была, во–первых, Военная академия Бундесвера. Это единственная военная академия в Германии,так сказать, «кузница генералов». Если серьёзно, то в ней учатся и иностранцы (в том числе высшие офицеры из России, Украины, Грузии, Казахстана и так далее), но она прежде всего готовят если не генералов, то, по крайней мере, кандидатов в генералы Бундесвера. Слушатели академии – высшие офицеры, начиная от майора. Затем мы побывали в университете Бундесвера в Гамбурге. Это очень интересное, своеобразное учебное заведение, я позже расскажу о нём чуть подробнее. Была также поездка на военно-морскую базу в Ольпенитц, где мы совершили учебную вылазку в море на минном охотнике.

Но такая поездка стоит денег. Нужно оплачивать содержание журналистов, их поездку, а мы знаем, что Бундесвер переживает сейчас не самые лучшие времена – идёт сокращение немецкой армии.

- Ну, платило всё-таки не командование Бундесвера, платили редакции. Единственное, что было бесплатным, – проживание в офицерской казарме. Что касается сокращения немецких вооружённых сил, то сокращение действительно очень большое. Сокращение гораздо более значительное, нежели это было предусмотрено в своё время так называемым договором «Два плюс четыре» – договором об объединении Германии. Ну, например, численность сухопутных войск сокращается до 230 тысяч человек.
Или такая цифра: из пятнадцати военно–морских училищ останется всего лишь пять. Хочу подчеркнуть: сокращение это – не механическое. Я не буду увлекаться цифрами, но если вы посмотрите, как идёт сокращение по вертикали, то самый низший – солдатский и унтер-офицерский – состав сокращается примерно на 25 процентов, а высший командный состав – на 60 процентов! То есть, грубо говоря, полковников и генералов сокращают больше, чем солдат.

Чем это вызвано?

- Изменился характер предполагаемой, а кое–где, увы, и реальной войны. Во времена «холодной войны» линия фронта проходила, в общем-то, по границе Восточной и Западной Германии. И с той, и с другой стороны стояли огромные воинские соединения. И та, и другая сторона репетировала танковые битвы на каких-то полигонах. Но сейчас такой войны нет и быть не может. Мы много говорили с офицерами и генералами бундесвера о том, насколько кардинально изменился характер реальных боевых действий. Раньше были ясные линии фронта, была чёткая дифференциация военных и гражданских лиц среди возможного противника.
Война была ограничена территориально. Даже если, скажем, американцы когда-то бомбили Берлин, а нацисты – Лондон, то всё равно это какая-то территориальная ограниченность.
Война была ограничена по времени. У вас был конкретный враг, и этого врага надо было победить. Тогда война заканчивалась. Что мы видим сейчас в так называемых «локальных» войнах? В так называемых, потому что на самом деле они локально не ограничены. Что значит: война на Балканах? Это только Косово, это только Македония, Сербия, Босния и Герцеговина? Война вспыхивает то тут, то там. Противник у вас неясный. Сегодня это, скажем, чеченский полевой командир, а завтра это сельский житель. Причём, может быть, человек тот же самый. Вы не можете победить этого врага. Вы можете, если очень захотите, его уничтожить. Что тоже, в принципе, невозможно: невозможно уничтожить целый народ. Исходя из всего этого, соответствующим образом меняется и характер Бундесвера.

Теперь вооружённым силам не нужны огромные танковые бригады, которые ведут наступление на полигонах, армады подводных лодок и так далее. Теперь нужные мобильные небольшие подразделения, соответствующим образом обученные и вооружённые. В разговорах с немецкими военными специалистами мы увидели, что именно из приверженности старой концепции, как они считают, так неудачно воюет Россия в Чечне. Потому что российские генералы, российское командование ведёт не новую войну – не ту, которая есть сейчас, а всё ещё ту, старую. Отсюда установки «Град» (варварское оружие), отсюда танки, которые в нынешней войне совершенно бессильны. И поэтому федералы не могут победить в этой войне.

Почему же тогда натовские солдаты (в том числе солдаты Бундесвера), несмотря на то, что у них–то концепция есть, не могут победить врага на Балканах? Например, в Косово?

- Вопрос некорректный. НАТО войну на Балканах не ведёт. Как не ведут её, скажем, украинские и российские солдаты, которые там дислоцированы. Это – миротворческая миссия, и не только по названию, но и по характеру. Например, запрещено применять оружие – только в целях самозащиты. Не говоря уже о таких вещах, как наступление, стратегическая операция. Ничего подобного нет. Что же касается бомбардировок Сербии, то вот это была как раз типичная старая стратегия, которая, как мы видели, ни к чему хорошему не привела.

А какая же всё–таки нужна?

- Нужен, во–первых, комплекс мер, из которых военные – лишь часть и не обязательно главная часть. Нужны дипломатические, политические усилия, экономические программы, гуманитарная помощь. Ну а что касается вооружённых сил, то здесь важна мобильность: например, лёгкие танки, лёгкие бронетранспортёры, транспортные средства, техника. Вот, скажем, такой пример. Раньше говорили: минные тральщики. Да и сейчас говорят: они в российском Военно-морском флоте есть на вооружении. То есть техника такая: морские мины находят и потом собирают при помощи трала. Это довольно опасно и неэффективно. А мы были не на минном тральщике, а на минном охотнике.

«Охоту» на мины ведут сейчас в военно–морском флоте Германии так. Ищут мины с помощью радара. Матрос, сидящий в рубке перед экраном радара (эти дежурные, кстати, сменяются каждые полчаса) проверяет все подозрительные точки, объекты. Если какая–то может быть миной, то к ней высылают радиоуправляемый или самоуправляемый снаряд.Он похож на торпеду или бомбу с двумя пропеллерами, длиной около метра (фото). Этот «морской лис» (так называется эта торпеда) находит путь к подозрительному объекту, причём, сам выбирает, как ему лучше двигаться от корабля, сообразуясь, например, с течением или с расположением других кораблей. Он оснащён прожектором и видеокамерой и передаёт в рубку изображение подозрительного объекта. Если это не какая-нибудь выкинутая кем–то бочка с соляркой, а действительно мина, то идентифицирующий «морской лис» возвращается на корабль. И после этого к мине высылается боевой «морской лис», который взрывает её. Нам показали, естественно, учебную охоту, с учебными минами, никто ничего не взрывал. Но корабли Бундесвера, те ребята, с которыми мы беседовали, каждый год совершают поход в Балтийское море, где снимают мины у берегов Польши и прибалтийских республик. Это действительно опасная работа. Мне довелось там узнать (и это самое печальное), что у немцев, шведов, у морских сапёров из стран Балтии, в общем, у всех, кто там работает, нет карт минных полей, хотя такие карты существуют.

Карты со времён Второй мировой войны?

- Не только. Речь идёт и о морских минах, поставленных позже советским военно–морским флотом. Всего у берегов стран Балтии и Польши где–то около 50–60 тысяч мин. Карты минных полей существуют, они находятся в Москве, в министерстве обороны. Россия эти карты не выдаёт, хотя побережье давно уже не её. Но давать что–то этим прибалтам?! Пусть подрываются!

Наверное, психология такая. Но это уже другая тема. А я хочу вернуться к сокращению Бундесвера... Что меня поразило, наверное, больше всего, так это уровень. Не только уровень техники, но уровень офицеров, солдат, матросов, с которыми мы встречались. Их технический и интеллектуальный уровень. И открытость, с которой говорили с нами люди. Нужно сказать, что в Бундесвере принципиально иной подход к таким вещам, чем был, скажем, в Советской армии, в которой я в своё время служил. Если вам отдаётся приказ, то вы не просто имеете право в нём усомниться, вы обязаны по закону в нём усомниться и обязаны не выполнять этот приказ, если он противоречит нормам международного права. Если вы выполните такой приказ, вас будут судить.

Но, видимо, эта открытость, этот уровень, о котором Вы говорили, объясняется, быть может, и условиями, которые создаются для службы, для работы и для жизни солдат, матросов, офицеров...

- Ну, этот уровень, прежде всего, определён общим уровнем жизни в Германии. Если в Бундесвер приходит молодой парень, он уже знает, как обращаться с компьютером. Если же в армию призывают молодого парня из российской деревни, то он не то, что не умеет обращаться с компьютером, он часто его никогда в жизни не видел.

Разве что по телевизору...

Да, разве что по телевизору... Что же касается условий воинской службы, то, например, на корабле, на котором мы были, кондиционированный воздух...

В каюте капитана?

- Нет, во всех каютах. В том числе и в машинном отделении, где сказочно чисто и нет ни одного человека (полная автоматика). Кондиционированный воздух нужен для того, чтобы хорошо функционировали, прежде всего, компьютеры. Но когда-то решили: раз уж есть кондиционированный воздух в помещениях, где стоят компьютеры, почему бы ему не быть и в кубрике? Есть на корабле и стиральная машина. Командир корабля спросил нас: «А что вы удивляетесь? Стирать в стиральной машине гораздо эффективнее и дешевле, чем если бы каждый стирал отдельно забортной водой». Кстати говоря, в душе на корабле только пресная вода, не морская. Потому что от солёной воды, вы же понимаете, человек будет чесаться. А здоровью солдат, комфорту (относительному, конечно) в Бундесвере уделяется очень большое внимание. На больших кораблях, на фрегатах, есть опреснители. Но это был минный охотник – маленький корабль, вся команда, по-моему, 40 человек, там никаких опреснителей, естественно, нет. Тем не менее, душ и пресная вода есть и там.

Для того, чтобы управлять всеми этими компьютерами, необходимы знания. Не только на уровне пользователя-любителя, но и на специальном уровне. Где эти знания можно получить?

- Например, в университете Бундесвера. Университет Бундесвера – это очень своеобразное учебное заведение. Дело в том, что в Германии, чтобы стать офицером, не надо заканчивать высшее учебное заведение. Есть офицерские школы. В этих школах вы учитесь, получаете необходимые знания, сдаёте экзамены и становитесь офицером. В университет Бундесвера идут люди, уже ставшие офицерами, или обычные солдаты-призывники. Университет Бундесвера – это не учебное заведение, которое готовит офицеров. Ни в коем случае. Офицеров готовят в офицерских школах. Университет Бундесвера готовит специалистов. Причём, специалистов гражданских. Там только гражданские дисциплины. С военной техникой, со специфически военными направлениями своих гражданских дисциплин, взять хотя бы машиностроение или какие-то инженерные науки, студенты знакомятся в воинских частях. В университете Бундесвера они учатся другому. Но живут в общежитии. Университет только для ребят, мужчин. Правда, сейчас открылся и для женщин, поскольку с этого года женщины добились через Конституционный суд права служить в боевых частях Бундесвера, а не только быть медсёстрами или врачами...

...или служить в музыкальных подразделениях...

- Да. Так вот: университет будет открыт и для женщин. Естественно, там усиленно занимаются спортом. Что меня поразило в этом университете? Обычно в высшем учебном заведении (что в России, что в Германии, что на Украине) учатся пять, иногда шесть лет. В университете Бундесвера учатся три года, потому что там не семестры, а триместры, то есть учебный год разделён не на две части, а на три. Каникулы короче. Учебная программа гораздо более плотная, жёсткая. Экзамены сдаются параллельно с ведением занятий, свободной от лекций и семинаров экзаменационной сессии нет. Чтобы выдержать, нужна очень сильная воля к учёбе, нужна самодисциплина. Треть студентов отсеивается.

Можно сказать, проходит естественный отбор?

- Да. Но оставшиеся две трети – это закалённые ребята, это уж действительно люди, у которых хорошее военное будущее.

В таких вот условиях, когда есть хорошо подготовленные офицерские кадры, не лучше ли Германии полностью перейти к профессиональной армии? Ведь сейчас существуют и призывники, которые призываются на воинскую службу. Зачем нужны бундесверу призывники?

- Часть Бундесвера уже сейчас состоит из так называемых сил кризисного или быстрого реагирования. Там только профессионалы, только контрактники. Те солдаты, унтер-офицеры и, конечно, офицеры, которые участвуют в миротворческой операции на Балканах, - это тоже только контрактники, там нет призывников срочной службы. Зачем же Германии тогда срочная служба, тем более что примерно 45 процентов молодых людей отказывается от службы в армии и проходят так называемую альтернативную гражданскую службу (работают в больницах, домах престарелых и так далее)? Да и срок службы в армии сейчас в Германии – 10 месяцев. За 10 месяцев вы не подготовите специалиста, а такие пехотинцы, которые умеют только стрелять и ползать, они в современной армии, и мы об этом уже говорили, не нужны. Тем не менее, в Германии остаётся всеобщая воинская обязанность. Дискуссия об этом идёт, но большинство немцев склоняется к тому, что всё должно остаться так, как есть. Почему? Причин несколько. Есть причины чисто практические. Ну, скажем, где брать будущих профессиональных военных? Искать их неизвестно где, как их ищут в США? Опыт показал, что как только армия становится профессиональной, уровень солдат и офицеров, которые идут в армию, сразу же снижается. Потому что идут в армию, во всяком случае, в первое время, в первые годы, люди социально слабые, не нашедшие себя в жизни, не нашедшие другой работы. Но есть причина и более важная, если хотите, – идеологическая. В Германии боятся всего, что могло бы стать хотя бы теоретической угрозой демократии. Если вы сделаете армию профессиональной, то это будет армия элитарная. Она будет уже не частью общества, во всяком случае, не такой интегрированной частью общества, какой является сегодняшняя армия. Сегодня солдат или офицер Бундесвера – это гражданин в военной форме. За этим очень строго следят. Вот это главная политическая причина. Может быть, она очень странная, потому что в США армия не является угрозой для демократии. Так же, как и во Франции, которая также переходит на профессиональную армию. Странно было бы думать, что французская армия будет угрожать демократии... Но у немцев особая чувствительность к подобным вещам, поэтому армия в Германии и остаётся непрофессиональной.