24.07.2001 Новые находки калининградских археологов

Форт Кведнау – поросшее деревьями и увитое плющом бывшее упкреп-сооружение на окраине Калининграда – производит на человека с некоторым визуальным воображением неизгладимое впечатление. Мне довелось там побывать пару недель назад. Так и хотелось воскликнуть – «Какая натура! Если бы Тарковский ещё не снял своего «Сталкера» - его бы сюда». Заброшенная полуразрушенная крепость поражает, прежде всего, своим размером – с кремль в провинциальном городе. Главный аттракцион – это лабиринт наземных галерей и подземных ходов, правда, таящий массу неприятных сюрпризов типа провалов-ловушек, замурованных тупиков и ведущих к зияющим провалам лестниц. Даже мой отважный гид – 12-тилетний полубеспризорник Максим – не мог удержать автора этой передачи от бегства в первый же наметившийся выход.

Словом, форт Кведнау – идеальное место для съёмок кино и поиска приключений. Впрочем, и тем, и другим здесь занимались неоднократно. В 98-ом году «чёрные копатели» - археологи-нелегалы откопали здесь некоторые из предметов коллекции прусского замка. В своё время это была самая полная и ценная археологическая и нумизматическая коллекция Европы. Она собиралась семейством Гогенцоллернов, начиная с 18-ого века, в Королевском замке Кёнигсберга – городе, где первый из Гогенцоллернов, Фридрих Первый, был коронован на «кайзерство» в 1701 году. К началу тридцатых годов прошлого столетия бесценное собрание, отражающее все этапы прусской истории от каменного века до эпохи барокко, насчитывала 250 тысяч экземпляров. Год 1944. Английская авиация бомбит Кенигсберг. Королевский замок выгорает. В состоянии крушения мира судьба археологической коллекции не относится к числу наипервейших забот. То, что осталось от замка – уцелевшую в огне археологию в вперемежку с обгоревшими обломками и пеплом - погрузили в ящики и вывезли на форт Кведнау. Часть коллекции успели рассортировать и увезти в Берлин, где она сейчас хранится в музее Древней истории. Но большая часть осталась в Кведнау. В форте шли бои, он горел, коллекцию рассыпали и втоптали в землю. Где её полвека спустя и обнаружили «чёрные копатели».

В 98-ом году на чёрных рынках Москвы и Калининграда начали появляться ценные археологические предметы – янтарные украшения, римские монеты, средневековое оружие – с музейной маркировкой на готике. Шеф археологического отдела Калининградского Историко-Художествнного музея Анатолий Валуев забил тревогу, и, через свои каналы и при помощи милиции, вышел и на «копателей», и на места их «добычи». И вот уже второй год на форту Кведнау ведут работу калининградские археологи, как и полагается, в состоянии абсолютного безденежья и перманентного энтузиазма. Правда, в прошлом году им на помощь пришёл гамбургский фонд «Цайт» - «Время», на поддержку которого калининградские археологи рассчитывают и в будущем – особенно в том, что касается консервации найденного. Несколько дней назад в Калининграде завершился очередной этап раскопок на Кведнау. Я связалась по телефону с Анатолием Валуевым и попросила рассказать об итогах:

- Поисковые работы в этом году отличались от предыдущих тем, что они проводились при помощи фонда «Цайт –Штифтунг» из Гамбурга, при помощи балтийского флота, который выделял также военнослужащих для производства земляных работ. Благодаря этому удалось вскрыть достаточно большую площадь на территории рва форта Кведнау – более 500 кв. м. Там, где было наибольшее количество находок, грунт просеивался дополнительно. Было собрано более тысячи предметов археологии, включая нумизматику, изделия из камня, бронзы, серебра, железа, янтаря, стекла. Это предметы как эпохи камня – неолита в основном. Большая подборка предметов эпохи бронзы и раннего железа.

- Вы упоминали о том, что вы впервые нашли какие-то предметы из кельтской части коллекции?

- Не только. Найдено достаточно большое количество экспонатов, которые входили в число наиболее известных экспонатов, и опубликованы в самых различных научных работах по древностям Пруссии как довоенного, так и послевоенного периода.

- То есть, это - какие-то классические вещи, наиболее ценные предметы из этой коллекции, которые были известны и раньше, и в каком-то смысле являлись и символами этой коллекции.

- Да. Более 50 предметов входили во все практически каталоги, во все известные издания, публикации по музеям Пруссии. С ними работали очень многие известные ученые со всех стран мира. К сожалению, она ещё не полностью найдена, но уже эта часть позволяет нам гордиться находкой. Так же мы нашли застёжку от портупеи скандинавского меча с могильника Кауп под Зеленоградском. Это – бронзовая застежка, богато орнаментированная растительным и звериным орнаментами, которая также опубликована во всех изданиях по эпохе викингов. Она, к сожалению, разломана на три части, и большая удача, что нам удалось за время работ собрать все три этих обломка, и они соединились в единое целое. Мы испытывали огромную радость в связи с тем, что мы своими руками воссоздаем утраченную некогда коллекцию. Мы завершили третий этап и рассчитываем, что работы будут продолжены и в следующем году. Но эти работы должны будут проводиться при помощи землеройной техники, поскольку мы вышли на большие ямы, заваленные строительным мусором.

Об истории находки на форту Кведнау мы подробно рассказывали в последней передаче 2000 года, желающие могут обнаружить текст на нашем сайте, также как и фотографию новых находок археологов. И в дальнейшем мы будет регулярно рассказывать о новостях из Калининграда.

«В Берлине невозможно работать»: почему дирижёр Яков Крайцберг покидает Комише опер и германскую столицуВ течение семи лет Яков Крайцберг, главный дирижёр берлинской Комише опер, был одной из ключевых фигур столичной музыкальной жизни, верным соратником главного режиссёра театра, знаменитого восточногерманского театрального протестанта Гарри Купфера.

Крайцберг родился в 59 году в Ленинграде, в возрасте 17 лет вместе с семьёй эмигрировал в США, где учился, в частности, у Леонарда Бернстайна. В 94-ом году – в Берлине времён драматического излома – назначение тогда 34-хлетнего, но уже сделавшего карьеру в США и Европе, дирижёра на пост музыкального руководителям одного из трёх ведущих оперных театров столицы выглядело многообещающим. Теперь Крайцберг покидает Берлин. Покидает со смешанными чувствами. С одной стороны – с Комише опер – театром знаменитого Фельзенштайна, «Брехта и Станиславского немецкой оперы», его многое связывает. В частности, он за прошедшие годы стал горячим адептом главного драматургического принципа Комише опер: ставить все спектакли – будь то немецкая опера, итальянская или русская – только на немецком языке.

С Яковом Крайцбергом побеседовал наш берлинский корреспондент Юрий Векслер.

- Поначалу я был очень не уверен, что я смогу работать вот в таком вот театре, что я буду ненавидеть «Пиковую даму» на немецком языке, что мне будет просто плохо. Но это быстро прошло. Потому что чувствуешь, когда певцы поют на языке, каждое слово, каждую интонацию которого они понимают. Это колоссальная разница. Конечно теряются гениальные стихи Пушкина, но если бы они пели на русском - потерялся бы смысл. Сила Гарри Купфера и его коллег, которые были здесь до него, идёт ещё от Фельзенштайна. Они невероятно анализируют характер персонажа. По этому этот театр мы называем реалистическим музыкальным театром. Я теперь абсолютно поддерживаю эту традицию. Новый режиссер, Андреас Хомоки, который будет после Гарри Купфера, уже начинает говорить о том, что он думает, что некоторые оперы он будет ставить на языке оригинала. Мой совет - не делать этого.

- И всё же – в чём причина вашего ухода Якова Крайцберга?

- Я покидаю эту работу по нескольким причинам. Одна из них не имеет никакого отношения к театру, это политическая причина. В Берлине состояние культуры в данный момент невыносимо. Город не имеет денег, и бесконечные разговоры о том, сколько нужно иметь оркестров, сколько нужно иметь оперных театров, продолжаются уже много лет. Деньги урезают со страшной силой в театре. Невозможно больше здесь работать в этом смысле. Политики здесь в Берлине самого худшего уровня. А это столица Германии! Германия для меня всегда была страной невероятно большой культуры. Вторая причина – в театре, где я работаю. Я приехал сюда семь лет назад в театр, который для меня был театром Фельзенштайна, театр, в котором был ансамбль певцов, театр, в котором был большой хор, театр, в котором был большой оркестр, театр, в котором был огромный репертуар и театр, в котором была атмосфера, которой, в принципе, нигде больше в мире не существует. Ничего этого, к сожалению, не осталось.

Что же, Яков Крайцберг не единственный, кто критикует столичную культурную политику. Только что федеральная контрольно-финансовая комиссия предъявила берлинскому сенату по вопросам культуры обвинение в том, что предоставлявшиеся на развитие столичной культуры миллионы расходовались неразумно. Сенат поспешил опровергнуть обвинение.

А то, что происходит в Комише опер, можно назвать скорее сменой поколений режиссёров: на смену семидесятилетнему Купферу приходит его тридцатипятилетний ученик Андреас Хомоки. Новый режиссёр приводит и нового дирижёра: это 29-летний Кирилл Петренко, уже успевший сделать имя в Германии.
Думаю, что я не единственная, кто с нетерпением ожидает дебюта нового тандема.

«Любовный роман в зеркале времени»: издательство, специализирующееся на массовом тиражировании иллюзий, празднует 25-тилетие своего существования...В Америке для такого рода книжек существует определение «однодолларовым чтивом». В Германии они в своё время назывались «трёхгрошёвыми романами» - отсюда и Брехт с Вайлем позаимствовали название своей «трёхгрошёвой оперы». Сегодня, знаете ли, инфляция и всё такое, трёхгрошёвые романы стоят ровно четыре марки двадцать пфеннигов. Зато эта цена не меняется вот уже на протяжении многих лет. За эту весьма скромную сумму, пачка сигарет стоит на полторы марки дороже, вы можете приобрести стопку текста на плохой бумаге, переплетённого в дешёвую, но яркую обложку, на которой будет красоваться название «Эстрелла», «Марина» или «Юлия». Это серии любовных романов, на издании которых специализируется Гамбургское издательство «Кора-ферлаг», отмечающее в эти дни свой четвертьвековой юбилей.

Романтика без прозы жизни, страсти как из рыцарского романа, но перенесённые в современные кулисы – таков простой рецепт так называемых «женских» любовных романов, которые выпекаются в Гамбурге и имеют успех далеко за пределами Германии – от Пекина до Сан-Паулу и от Порто до Москвы. Скажем, романы из выходящей более 20 лет серии «Юлия», переводятся на 26 языков. Урсула Клуте, владелица киоска неподалёку от издательства «Кора», имеет возможность наблюдать за немецкой частью читательской аудитории:

«Вы видели девушку, которая только что вышла? Видели, что она купила? Роман из серии «Юлия». Она покупает уже второй. Может, купит ещё один, а потом перестанет. Будет жить реальными эмоциями. Может быть, снова начнёт покупать годам к сорока, когда ей снова потребуются иллюзии...»

Для того чтобы рецепт сработал, необходим в первую очередь сияющий женский образ – главная героиня. Излишним феминизмом и эмансипацией они не блистают и сегодня – Юлии, Марины и Анджелики. От клише «маленькой хозяйки большого дома» и «принцессы на горошине» они отошли лишь на пару метров – неуверенными семенящими шажками. Большинство из них по-прежнему скучают в золотой клетке богатого и аристократического родительского дома, лишь немногих авторы романов отправляют на работу – и то не по нужде, а лишь для удовольствия. Предпочтение отдаётся таким профессиям как садовый архитектор, художник по батику или, в самом крайнем случае, владелица маленького эксклюзивного рекламного агентства. Зато героиням теперь не обязательно сохранять девственность до встречи с «ним» - они могут даже иметь детей. Да и возрастная планка повысилась, переместившись из неопределённой юности в неопределённо-бальзаковский возраст.

С большой любовью своей жизни героини также знакомятся по-прежнему не в очереди в кассу супермаркета и уж ни в коем случае не на дискотеке. Подходящая ситуация – драматическое падение с лошади, испугавшейся какого-то шороха в лесу, или вечеринка в романтическом замке, где героиня неожиданно чувствует себя очень одинокой. Затем любящим приходится преодолевать всяческие тернии: людское коварство, общественные условности и собственные комплексы.

Кстати, идеальный возлюбленный также претерпел за последние десятилетия известные изменения, даже большие, чем его подруга: правда, он по прежнему состоятелен и независим, возглавляет большую клинику, руководит концерном или блистает на адвокатском поприще, но зато его система внутренних ценностей претерпела большие изменения. Вчерашний мачо теперь не боится показывать свою слабость, даже плачет в ответственные минуты, он мягок, нежен, и с удовольствие возится с пелёнками. Впрочем, в мастерстве поцелуев он по-прежнему не уступает Кларку Гейблу в роли Рэтта Баттлера.

Кстати, если в раннюю эпоху «любовного романа» поцелуй был эротической кульминацией всего повествования, то теперь дело не обходится без эротических сцен с подробным описанием всех деталей происходящего. Впрочем, именно в этой сфере существуют отчётливые нормы и ограничения. Главный редактор издательства «Кора» Эльза Брюль:

«Мы принципиально не употребляем ни латинских, ни немецких слов, обозначающих части тела, расположенные ниже пояса. Просто потому, что это разрушило бы эротическое и драматическое напряжение романа».

Но за сценой соития почти всегда следует соединение душ. Герой пересматривает свои жизненные принципы и понимает, что навсегда хочет связать свою жизнь с ней, единственной. Впрочем, официальное бракосочетание, белая фата и кольца не обязательны, в конце концов, двадцать первый век на дворе...