1. Перейти к содержанию
  2. Перейти к главному меню
  3. К другим проектам DW

24.03.2001 Что можно прозакладать в Германии

https://p.dw.com/p/1TFb

Для современного сознания такие выражения как «получить деньги под залог», «прозакладать» отдают чем-то безнадёжно-антикварным: как будто они случайно попали в современный лексикон из тех времён, когда азартные игроки бросали на стол золотые брегеты с криком «на все», а ницшиански настроенные студенты кидались на старух-процентщиц. Да и само слово «ломбард» ассоциируется с какими-то мрачными подворотнями, тёмными лавками и молчаливыми седобородыми старцами с треснувшими моноклями на сальном шнурке...

Разве не так?
А вот отказывается, что вовсе не так, и ломбарды – это вполне современная и даже процветающая отрасль европейской экономики.

Нет, положение редакторов радиостанции «Немецкая волна» не настолько бедственное, чтобы нести в ломбард последний радиоприёмник. С этой разновидностью потребительских услуг меня столкнула не необходимость, а скорее случайность: однажды я увидела в городе объявление со словами «Здесь сегодня аукцион». «Аукцион? - подумала я. - А почему бы и нет». И зашла. В небольшом зале сидели человек двадцать. Аукцион был не слишком захватывающим: пожилой человек с внешностью утомлённого жизнью чиновника уговаривал аморфных посетителей приобрести бронзовую статуэтку обнажённой одалиски удивительной степени китча, затем альбом «Бабочки Африки», и, наконец, – слегка поломанную стереосистему по сходной цене 116 марок.

Несмотря на вялое течение аукциона, все вещи в последний момент всё же уходили – кто-то из покупателей поднимал указательный палец правой руки, как бы говоря всем своим видом «Ну ладно, давайте уж я возьму». Продавец тоже не выражал никакой радости и констатировал факт продажи с видом «как вам будет угодно». Весь аукцион производил несколько сюрреалистическое впечатление: странный набор вещей, необычная индифферентность с обеих сторон и главное – удивительный состав публики. Что-то связывало всех этих людей. Как будто это были герои одного и того же романа, вдруг оказавшиеся в реальной жизни.

В перерыве я подошла к аукционисту и поинтересовалась, что здесь, собственно, происходит. Оказалось, что это – распродажа вещей, которые не забрали за последний месяц клиенты кёльнского городского ломбарда. А публика, собравшаяся в зале, по большей части состоит из постоянных клиентов сего почтенного заведения, куда через пару дней направилась и я, повесив на плечо журналистскую звукозаписывающую сбрую...

    - У нас есть клиенты, которые получают кредиты на несколько тысяч марок. И соответственно приносят нам очень дорогие вещи. То есть, никак нельзя сказать, что ломбард – это последняя соломинка для бедняков. У кого ничего нет, тому и в заклад нечего дать...

Так рассуждает Гюнтер, сотрудник кёльнского городского ломбарда с тридцатилетним стажем. Сюда, в малозаметное старое здание на одной из боковых улиц в центральной части города, ежедневно приходят около двадцати человек.

    - Здесь представлены все слои общества. К нам обращаются и государственный служащий довольно высокого ранга, и продавщица из соседнего универмага. Бывает, конечно, что приходят действительно бедные люди в состоянии крайней нужды, но в основном – средний класс.

Миллионеры, попавшие в сложное положение, в городской ломбард, правда, не захаживают – им и банки кредит дают. В этом-то, кстати, и состоит одна из основных причин процветания ломбардов: банки не заинтересованы в предоставлении маленьких кредитов. А ведь порою человеку срочно нужна сравнительно небольшая, по крайней мере, по германским меркам, сумма – скажем, от 100 до 500 марок. Допустим, на счету её нет. И «в минус» уйти тоже нет возможности. Занимать у родителей, соседей или друзей – неудобно. В таком положении поход в ломбард становится выходом.

Шеф кёльнского ломбарда очень гордится стабильностью своей клиентуры, ядро которой составляют примерно 600 человек, каждого из которых он и его сотрудники не только знают в лицо, но зачастую посвящены во все подробности его жизни – чаще всего такие люди приходят раз в месяц, то есть, ломбард включён в их цикл денежного обращения.

    - Это не какие-то «случайные знакомства». У нас люди проверенные, некоторые являются нашими клиентами уже во втором или в третьем поколении – ещё родители и деды ходили к нам.

Более полмиллиарда марок – таков годовой оборот 180 ломбардов, существующих на территории Германии. Их услугами ежегодно пользуются примерно полтора миллиона клиентов. Средний размер кредита – 400 марок в западной части страны и около 200 марок – в новых федеральных землях. За последние десять лет число ломбардов выросло на треть, а их оборот увеличился в полтора раза. Словом, нужное народу дело – ломбард. Для многих он действительно становится палочкой-выручалочкой. Мало ли, что может пробить брешь в домашнем бюджете? Сломалась машина, прорвало трубу, дочь выходит замуж, налоговое ведомство проявило непомерную суровость и потребовало доплаты за прошлый год, или всё надоело и нужны несколько сотен марок, чтобы купить «горящую» путёвку и уехать на неделю куда угодно... Или просто – к концу месяца концы хронически не сходятся с концами.

Тут следует добавить, что подавляющее большинство немецких ломбардов –частные. Государственных – то есть, как правило, находящихся в муниципальном ведении, - осталось совсем немного. Кёльнский – один из последних. Стоит ли говорить, что клиенты, которые приходят сюда, считают муниципальный ломбард единственным приличным местом, в остальных сидят исключительно жулики – как утверждает этот молодой человек, явившийся выкупать свои часы:

    - Они только и смотрят, чтобы надуть – как, например, этот русский на Лимбургер штрассе: двести марок хотел мне заплатить за мою фотокамеру, которая на самом деле стоила 800. А потом куда-то пропал объектив....

Здесь, в государственном ломбарде, уверен молодой человек, такого произойти не могло бы. Действительно, степенный Гюнтер и его сотрудники меньше всего походят на ростовщиков и надувал. Усатый Гюнтер с его отеческой улыбкой скорее напоминает старого почтальона или провинциального вокзального служащего. Впрочем, и для частных, и для государственных ломбардов существуют одни и те же правила: ссуда должна составлять 80 процентов реальной рыночной стоимости вещи. Предоставляется кредит под 1% в месяц плюс такса, которую берёт себе ломбард. В среднем за кредит в размере, скажем, 500 марок за один месяц приходится заплатить порядка 50 марок. Через месяц вещь следует выкупить или продлить кредит ещё на месяц. И ещё. Если кредит не продлевается и вещь не выкупается – она поступает в аукционную продажу.

Впрочем, уровень «выкупаемости» составляет в среднем порядка 90% - этой статистикой Гюнтер особенно гордится:

    - Это значит, нас не рассматривают как способ избавления от нелюбимых вещей.

Впрочем, не всегда. Вот одна из историй, случившихся в ломбарде:

    - Один клиент много лет назад принёс нам в залог коробку постельного белья. Потом выкупил его. Потом снова принёс. Так продолжалось много лет: заберёт-принесёт, заберёт-принесёт. И, наконец, он принёс хорошо нам знакомую коробку... и не пришёл её забирать! Когда мы её открыли, то обнаружили вовсе не постельное бельё, а.... брикеты бурого угля, которые используются для отопления. По весу они примерно такие же... Вот смеху-то было!

Главное отличие государственных ломбардов от частных состоит в том, что государственные берут всё, включая одежду, фарфор, кофеварки и даже детские коляски, в то время как частники уже давно сконцентрировались исключительно на изделиях из драгметаллов, и кроме таковых в лучшем случае берут антиквариат или дорогую стереотехнику. Тем временем, далеко не редкость, что человек приходит с тостером и выходным костюмом и получает под них свои 200 марок.

Ломбард – одна из старейших форм существования кредитно-денежных институтов. Когда появились первые ломбарды – точно сказать нельзя, но известно, что существовали они и в Древнем Египте, и в Вавилоне. В Риме выдача ссуд под залог была поставлена на государственную основу, и само государство стало главным кредитодателем. В Западной Европе – в частности, в Нидерландах и в Германии, - такая форма финансовых услуг распространяется в 15-ом веке. Пионерами этого дела стали выходцы из итальянской провинции Ломбардия – отсюда и слово «ломбард». В 16-ом веке возникают первые муниципальные ломбарды (самый первый появился в Нюрнберге). В 17-ом и 18-ом веках муниципальные ломбарды исполняют функции своего рода «ведомств по социальной поддержке населения»: их цель – с помощью небольших ссуд спасти горожан от голода или окончательного разорения, не толкнуть на воровство или другой отчаянный поступок.

К концу 18-го в начале 19-го столетия ломбарды приобретают такую популярность, что кёльнскому муниципалитету приходится издать указ «о соблюдении общественных приличий при получении ссуд». Согласно этому указу, человек, собиравшийся прозакладать в ломбарде штаны или рубаху, должен был доказать, что эти штаны – не последние, и он не собирается бегать по улицам в кальсонах. Зимой необходимо было предъявить и верхнюю одежду.

В девятнадцатом веке, с появление пролетариата, роль ломбардов как своего рода «социальных рессор» возрастает. Появляются даже так называемые «обувные ломбарды»: в понедельник рабочие сдавали в них свои выходные ботинки, которые на неделе всё равно не были нужны. В пятницу они получали недельную получку, выкупали ботинки и шли на танцы. А в пятницу снова приносили ботинки в «обувной ломбард».

В двадцатом веке ломбарды помогают многим удержаться на плаву в годы социальных катаклизмов. И, как мы видим, и сегодня, в эру безналичных кредитов и пластиковых карточек, ломбарды, хоть и кажутся кому-то финансовым анахронизмом, но всё же продолжают играть определённую роль.

Очень большое достоинство ломбарда состоит в анонимности. Напротив вас не сидит – как в банке - молодой яппи с набриолиненными висками, который выспрашивает вас о размерах зарплаты, о том, почему на счету нет регулярных поступлений, уплатили ли вы налоги, какое имущество у вас ещё есть и не планируете ли каких-то крупных приобретений в ближайшее время.

И самое неприятное – что в банке хотят знать всё не только о вашем финансовом настоящем, но и о прошлом. А мало ли кто когда в жизни не счёл нужным оплачивать какие-то счета. И в результате всех этих моральных пыток, жалкий раб коммерческой махины, пошушукавшись за ширмой с каким-то другим яппи, с лживой теплотой в голосе объявляет, что «предоставление кредита, даже небольшого, к сожалению, не представляется возможным. Он бы со всей душой, но – увы! – у любой кредитной институции должны быть жёсткие правила работы правила работы».

В ломбарде никаких вопросов не задают. Единственное, что требуют – это паспорт и рукописное заявление о том, что вещь действительно принадлежит вам. Впрочем, если речь идёт об имуществе супругов, то порою возникают известные двусмысленности. Что, например, скажешь мужчине, который приносит в ломбард дамскую лисью шубу? «А спросили ли Вы согласия вашей жены?»

    - Очень многие вещи были принесены нам без разрешения супруга или супруги. И если их вовремя не выкупали, то они уходили с молотка – а что поделать? Потом владелец вещи прибегает в полном ужасе и умоляет спасти его семью. Но что мы можем сделать, если вещь продана? Начинаем искать что-нибудь похожее. Иногда удаётся: например, если речь идёт о кольце или фотоаппарате. С шубами, конечно, сложнее. В безнадёжных случаев мы отправляем наших клиентов в цветочный магазин напротив с напутствием, что, мол, «чистосердечное раскаяние»...

О конкретных причинах, приведших их в ломбард, люди, приходящие на тихую кёльнскую улицу, говорить не любят. Впрочем, я даже не пыталась заговорить ни со старушкой, которая сунула в сумочку квитанцию и деньги с таким видом, что лучше бы она провалилась на месте, ни с пожилой супружеской парой, вызволившей из ломбарда свои обручальные кольца, которые оба тут же надели на пальцы. Потрёпанный ковбой в кожаной шляпе принёс деку, за которую получил 60 марок наличными. Его комментарий: «Радио мне, конечно, нужно, но деньги - тоже». Единственным человеком, который согласился объяснить причины своего похода к «пфуихус» - так он на кёльнском диалекте назвал «пфандхаус», то есть, «ломбард» - оказался симпатичный мастеровой в синем спец-комбинезноне, загорелый и плечистый. Он рассказал, что работает подрядчиком, и завтра ему надо расплатиться со своими рабочими, а заказчик тянет с деньгами. «Но я моим людям должен заплатить вовремя, иначе они в следующий раз не станут со мной работать». Парень снял с шеи толстую золотую цепочку с массивным золотым же крестом и расписался в получении трёх тысяч марок. Вот что значит – рабочая этика!

Немало историй обитает в стенах старого кёльнского ломбарда. Например, история о барабане, который регулярно выкупается владельцем перед карнавалом:

    - Что ни карнавал – у нас эта история с барабаном. В течение всего года этот парнишка приходит и продлевает кредит, или забирает свой барабан и снова приносит через два дня. И только под карнавал он является – уже в костюме – и забирает барабан на две недели. И прямо здесь начинает стучать....