21.10.2001 Инициатива «Канак Аттак» или крах мультикультурализма

Под грозным названием «Канак аттак» скрывается, вовсе не рэп-группа из гетто, как можно было бы предположить, а политическая и вполне интеллектуальная инициатива в основном молодых людей. В немецком, как и в большинстве других языков, «канак» - слово ругательное и обозначает малообразованного и неприятного иностранца. До появления три года назад всегерманской инициативы «Канак аттак» добровольно канаками называли себя лишь аборигены французской заморской территории Новая Каледония. В названии инициативы «Канак аттак» это слово употреблено иронично.

Канакам доставляет удовольствие иронизировать над терминологией политического противника, для которого «канаки» и все ненемцы – нежелательный балласт. На самом деле немецкие «канаки» - главным образом - хорошо образованные люди различного этнокультурного происхождения, преимущественно левой политической ориентации.

Канаки считают неуместным вопрос о том, какое у них гражданство, откуда и с какой целью приехали в Германию их родители, и какую пользу они приносят стране. Канаки не любят слова «иностранец», «гастарбайтер» или «политэмигрант», и говорят либо о «канаках» либо просто о «мигрантах». Родных языков у канаков обычно два или больше и один из них – немецкий. Общее у канаков – ненависть к различным проявлениям расизма. Канаки знают, что расизм проявляют как правые, так и левые.

Мультикультурализм левых, или так называема «позитивная дискриминация» (это когда, например, к чернокожим мигрантам относятся подчёркнуто дружелюбно) – тоже скрытые формы расизма. Попытка вписать канака в рамки какой-либо одной культуры и навязать ему какую-то идентичность рассматривается как покушение на самое святое – личную автономию и свободу. Канаки против гегемонии одной культуры, будь-то культура немецкая или «глобально-постмодернистская». Право решать, что правильно, а что нет – канаки оставляют за собой в каждой конкретной ситуации.

Инициатива «Канак аттак» это не политическая партия и не союз молодёжи. Состав участников – текущий, инициатива лишь предоставляет рамки для самых разных форм политической и культурной артикуляции. Сегодня у нас в гостях активист кёльнского отделения «Канак аттак» – Мильтиадис Оулиос. В чём же, по мнению Мильтиадиса, заключается позиция «канакской атаки»?

- Интересно, что «Канак аттак» часто ошибочно принимают за культурную инициативу, хотя речь идёт собственно о политике. Мы проводим политические мероприятия, ставим ревю на интересующие нас темы, используя при этом различные медиа – театр, музыку, литературу. Этот подход объединяет культуру и политику. Для многих такой подход – смешивание культурной борьбы с политической непривычен.

Мигрантов привыкли рассматривать как феномен культуры. Коренное население привыкло искать и находить аспекты, отличающие мигрантов от них самих. Это - религия, язык, обычаи, моральные установки и так далее. Исходя из культурных различий формулируются различия политические. Ведь, если перевести этот подход на язык чистой политики, то коренным жителям пришлось бы открытым текстом сказать мигрантам примерно следующее: власть наша, как хотим, так вами и командуем. И мы на самом деле не хотим, чтобы у нас с вами были равные права.

Тут, наверное, надо пояснить, что жители Германии, не имеющие немецкого гражданства, имеют право участвовать только в местных, муниципальных выборах. Да и это послабление было сделано всего пару лет назад. Однако смена гражданства для многих мигрантов и их детей, не утерявших связей с родиной, чревата множеством неприятных последствий. А двойного гражданства многие страны не признают. Поэтому сотни тысяч уроженцев Германии, иногда уже во втором поколении, продолжают формально считаться иностранцами, тогда как на деле давным-давно интегрировались в здешнюю жизнь. Мильтиадис Оулиос продолжает:

- Недавно в городе Люденшайде мы провели мероприятие, своего рода ревю, на котором затрагивалась эта тема. И мы пришли к выводу, что в нынешней ситуации, так сказать «на военном положении», особенно важно показывать, что мы занимаемся политикой, а не культурой. Мультикультурализм служит лишь тому, чтобы подчёркивать различия и обосновывать неравноправие. Мы же атакуем неравноправие и объясняем, что культурные различия вообще не тема для политических дебатов. Иначе мы окажемся в незавидной ситуации и будем вынуждены вести диалог с власть имущими на тему «немецкой культуры», как основной и направляющей в нашем обществе и так далее. Для нас же первостепенным вопросом является автономия самих людей.

Мне часто приходилось отвечать на вопросы о том, не доставляет ли мне сложностей жить с двумя культурами, не разрываюсь ли я меж двух культур? Те, кто задают такие вопросы, обычно с трудом понимают, что всё как раз наоборот – «канаки» зачастую чувствуют себя «дома» в двух или даже в трёх культурах, и что это не неудобство, а, наоборот –богатство. Наше самоназвание «Канак Аттак» звучит как провокация. Ведь «канаки» - это ругательство, оно связано с имиджем не интегрированных, криминальных иностранцев. Не случайно в прошлом году одноимённый кинофильм режиссёра Ларса Бекера – «Канак Аттак», нещадно эксплуатировавший именно эти клише, пользовался таким успехом.

Истории, которые рассказывает фильм Ларса Бекера, знакомы зрителю по трэшеватым американским триллерам семидесятых годов из жизни афроамериканцев.

«Канак аттак» - политически некорректный гангстерский фильм, в котором вместо „blacksploitation„, то есть эксплуатации расхожих стереотипов и мифов, связанных с поведением афроамериканцев, на повестке дня - „turksploitation„. Главный герой, 25-летний Эртан Онгун, и его друзья «немцы турецкой и арабской национальности», нагловатые и напористые, как в жизни, то есть прямая противоположность тех турок, которые до сих пор выставлялись в немецком кинематографе в роли жертв расовых предрассудков коренного населения.

Ругательное слово «канак» для Эртана – повод для гордости и символ сопротивления. Герои фильма пытаются самоутвердиться, при этом постоянно балансируют на грани паранойи и насильственной смерти. Но это активистов инициативы «Канак аттак» как раз нисколько не смущает.

- Итак, те, кто посмотрел этот фильм, сразу думают об определённой культуре, точнее субкультуре мелких преступников, драг-дилеров. Люди, прочитавшие наш манифест и тексты на интернетовском сайте «Канак аттак», наоборот, думают – «Ого! Это сильные интеллектуалы. Ничего не понятно». То есть название нашей инициативы сеет недоумение, и это очень даже неплохо. С одной стороны, это показывает, какие канаки разные и насколько разные у них интересы, а с другой – публика замечает, что и в культурном отношении они очень и очень разные – есть интеллектуалы в очках, пишущие для философских журналов, есть рэпперы и панки, студенты, безработные и совершенно нормальные люди, как и в любой другой группе населения. И это всем следует принять к сведению. По крайней мере, культурные различия в Германии и «направляющая роль немецкой культуры» - это не та тема, на которую нам хотелось бы слушать новые рассуждения немецких политиков.

По-моему, эта дискуссия «о направляющей роли» прекратилась уже почти год назад. Но с другой стороны, требования в адрес мигрантов «интегрироваться» в немецкое общество и культуру в деталях больше напоминают призыв к ассимиляции и растворению. То есть на западе страны мигрантов пытаются как-то подчинить и интегрировать, а на востоке неонацисты вообще создают «зоны свободные от иностранцев».

- Направлять, регулировать – подходящее слово, и дело в том, что осуществить это невозможно. Поэтому в названии нашей организации слово «атака», что подразумевает нападение, сопротивление, прямое действие. Мы находим параллели в новейшей немецкой истории – забастовки на заводах в Кёльне и Нойсе в конце шестидесятых - начале семидесятых годов. Тогда, недавно импортированные в страну «гастарбайтеры» довольно успешно сопротивлялись непривычным для них и вообще антигуманным условиям труда. Во время забастовок на заводах «Форда» в Кёльне газета «Бильд» вышла под заголовком «Возьмут ли турки власть в свои руки?», причём риторическая постановка вопроса, по всей видимости, подразумевала не только захват власти на предприятии, но и во всей стране. Забастовщики требовали одинаковых для всех условий труда, одинаковой зарплаты и так далее. И это моментально интерпретировали как вопрос власти. То есть то, что мигранты поставили под сомнение законность власти, их угнетавшей.

- То есть ты полагаешь, что коренное население Германии никак не может свыкнуться с мыслью, что рано или поздно в стране появится значительное число политиков или депутатов парламента из числа мигрантов, и хотело бы ассимилировать их. Но, как известно и турки, и итальянцы, и арабы обладают довольно стойким самосознанием, и к такой «интеграции» явно не готовы. Но и на «захват власти» тоже не претендуют.

- Что ни делай, всё не так. Взглянем на дискуссию по проблеме так называемых «спящих террористов». Тут тоже преобладает параноидальный страх, убеждённость в том, что «спящие» в конечном итоге готовят свержение власти. В 60-70 иностранцы на предприятиях были готовы к восстанию, шли на демонстрации, были у всех на виду, тогда как популяризованный в последнее время в масс-медиа персонаж затаившегося где-то среди нас иностранца-террориста – совершеннейшая противоположность. Поскольку он вроде бы ничего и не требует, живёт тихо, не высовывается, зачастую довольно неплохо интегрирован в общество. То есть, прототип идеального иностранца, который нам всё время внушался - становится прототипом «подозреваемого» злодея.

Имидж тотально ассимилированного мигранта, обладающего техническими познаниями, полезного экономике, прекрасно владеющего немецким языком, финансово независимого, лучше всего – без семьи, и в любом случае не многодетного, тоже теперь не гарантия от подозрений, особенно, если этот мигрант – мусульманин. По-моему, те мигранты, которые лелеяли надежду, что тотальная ассимиляция защитит их от расизма, поняли, насколько наивными были эти ожидания. Параноидальный страх, возобладавший в данной ситуации, затрудняет возможность деловой и адекватной дискуссии и, к сожалению, это скажется на правовой ситуации в стране.

- В начале нашей беседы ты упомянул, что и тебе лично доводилось сталкиваться не только с расизмом в его привычных проявлениях, но и с расизмом немецких левых?

- Коренным немцам всё ещё бывает нелегко принять к сведению, что есть «канаки», которые ведут себя независимо, с чувством собственного достоинства, способны к деловой аргументации и к тому же уверенны в своей правоте. Когда такие строптивые «канаки» начинают дискутировать и аргументировать на одном уровне с коренным политически активным населением, то часто даже либерально настроенные граждане начинают открыто злиться и ругаться. Нашу задачу мы видим в том, чтобы говорить о расизме, обличать расизм не с позиции жертвы, а с позиции политического субъекта. Но, почему-то право на эту позицию никто не хочет за нами признавать, ведь мигранты в здешнем обществе обычно рассматриваются не как равноправные граждане, а либо как полезные для экономики силы, либо как бесполезный балласт.

То есть ко всем некоренным жителям принято подходить с утилитаристской позиции – «а какая от вас нам польза?». Взгляни, даже вопросы, связанные с двойным гражданством, например, решают политики и всё коренное население Германии, тогда как иностранцев, которых этот вопрос касается напрямую никто не спрашивает. Поэтому многие мигранты, столкнувшись с такой логикой, скоро приходят к выводу, что они вправе рассматривать страну пребывания тоже чисто с утилитаристской точки зрения. То есть, а какая нам, «канакам» от вас, «немцев», польза? Мы, «Канак аттак» готовы к дискуссиям только на равных, только если нас принимают в качестве равноправного политического субъекта.

«Канак Аттак» выступает против статуса «иностранец».

- Слово «иностранец» нам действует на нервы, да и кому это может понравиться? Иностранец – это турист или деловой человек, обычно не владеющий местным языком.

По какому праву проживающих в Германии мигрантов в третьем поколении продолжают называть «иностранцами»? Только потому, что многие по каким-то причинам не имеют немецкого паспорта? Мы используем слова «мигрант» или иронично-ругательное «канак», которое тоже основывается на нашем общем опыте вне зависимости от национальности. Мы за то, чтобы как можно больше канаков появлялось в немецких государственных и социальных учреждениях и службах, в министерствах, ведомствах, банках и бизнесе, то есть там, где нас до сих пор очень мало. Почти все больницы, социальные учреждения, детские сады и так далее принадлежат в Германии двум крупнейшим официальным церквям – католической или евангелической. Не являясь, католиком или протестантом, устроиться на работу в социальной сфере практически невозможно.

- То есть, обращаясь против статуса «иностранца» канаки требуют равные для всех права, очевидно, исходя из того, что, достигнув формального юридического равенства, легче будет покончить с экономическими причинами социального неравенства? Идея знакомая и очень утопическая. Но сейчас, как раз тенденция такова, что законы против иностранцев ужесточаются, и это очень радует расистов и правых, которые, как известно даже солидаризуясь с палестинцами и арабами в их борьбе с Израилем и США, предпочитают, чтобы арабские друзья оставались в своих странах, а не ехали в Германию. Полагаешь ли ты, что Германия сможет стать когда-либо своего рода «плавильным котлом» культур и рас?

- Концепция «сэлэд боул», то есть чашки с салатом, в которой все продукты, то есть разные культуры, сохраняют собственный вкус и окончательно не смешиваются, на наш взгляд, равно как и концепция «плавильного котла культур» - «мелтинг пот», – ничто иное, как одна из модернизированных форм расизма. «Немецкая культура», как направляющая – это, прежде всего дискурс власти, чёткая иерархия, против которой мы выступаем. Что же касается правых радикалов, то их демагогия о том, что всех иностранцев следует выдворить, а немцы должны снова сами решать свою судьбу – нонсенс.

Как мы знаем, «третий рейх» был отнюдь не закрытым государством, наоборот, в нацистскую Германию ввозились из оккупированных европейских стран миллионы рабочих. Они не обладали никакими правами, получали за свой труд гроши, но без них немецкая экономика не могла обходиться. Буквально через несколько лет после разгрома «третьего рейха», экономика страны стала подниматься и снова возникла необходимость в иностранной рабочей силе, в Германию стали вербовать турок, марокканцев, итальянцев и так далее.

Теперь, когда выяснилось, что Германии необходимы десятки тысяч иностранных специалистов, а из-за неблагоприятной демографической ситуации в скором времени понадобятся не только специалисты, но и сотни тысяч новых мигрантов, иностранцев снова «полюбили», и готовят специальный, новый закон о миграции. Но, тогда, быть может, настал момент вспомнить и о сотнях тысяч нелегалов, проживающих в Германии и для начала легализовать их?