18.12.2001 Как немцы борются с мафией

- Совершенно верно. На семинаре, который проходил в Висбадене, приводилась такая цифра. Только тот ущерб, который можно конкретно подсчитать (то есть, страховые суммы, выплаченные ограбленным магазинам и банкам, недоплаченные в казну налоги от конфискованных контрабандных сигарет, дотации Европейского Союза, полученные незаконным путём с помощью фальшивых накладных, подделанных проездных документов), так вот: только тот ущерб, который можно подсчитать, составил в прошлом году почти семь с половиной миллиардов марок. А есть ведь ещё ущерб нематериальный, который гораздо страшнее: от торговли наркотиками, живым товаром, рэкета... Но должен уточнить одну вещь: главная задача БКА – Федерального ведомства криминальной полиции – это даже не раскрытие конкретных преступлений, а выработка общей стратегии и конкретных "типовых" методов борьбы с организованными преступными группировками. БКА - это, так сказать, генеральный штаб.

- Это не совсем так. Европа вообще и Германия, в частности, представляют собой достаточно слабый рынок для торговли самыми страшными наркотиками – героином и кокаином. Наркоманы, увы, есть, но их сравнительно немного. Однако в последнее время резко выросло употребление синтетических наркотиков – экстази, амфетаминов... Вся полицейская и социальная стратегия, вся техника, весь опыт криминалистов, все методы были направлены в этой области на отражение, так сказать, внешней угрозы. Опасность угрожала извне: наркотики ввозились контрабандой из-за границы. Синтетические наркотики всё ставят с ног на голову: они производятся, в основном, внутри Германии и "экспортируются" в другие страны. То есть, стратегию и методы приходится менять самым кардинальным образом.

Новое для немецкой полиции явление – наркомания молодых немцев-репатриантов из постсоветских республик. Они сразу, минуя "мягкие" наркотики (марихуану, гашиш), начинают колоть чистый героин. Такая психология: если пить, так водку, если колоть, так героин, - до сих пор в Германии не была знакома. Система профилактических мер социального характера, позволяющая прервать эту роковую цепочку на уровне марихуаны, то есть на относительно нестрашном уровне, здесь не действует.

Другой, "родственный", аспект: рост организованной преступности, "импортированной", если можно так выразиться, из стран Центральной и Восточной Европы, бывших соцстран. Сегодня каждый шестой подозреваемый, связанный с организованной преступностью, - это гражданин Югославии, Польши, России, Украины, Чехии и так далее... Скажем, если говорить о торговле "живым товаром", то есть о проститутках, которых мафия доставляет в Германию, то здесь на первое место вышли украинки. В Берлине хозяйничает так называемая "русская мафия". Понятие относительное, конечно, потому что здесь имеются ввиду не только русские и не только граждане России.

Но последние всё же среди постсоветских мафиози доминируют. "Русская мафия", как рассказал нам, журналистам, приехавшим в Висбаден один прокурор, даже взяла в свои руки почти все немецкие тюрьмы. Скоро здесь порядки (я имею ввиду отношения между заключёнными, разумеется) будут напоминать порядки в российских тюрьмах.

Новое для немецких правоохранительных органов – та жестокость, с которой действуют восточноевропейские преступные группировки. Самые жестокие, кстати, – албанцы. Албанская мафия, как рассказывают, даже в Сицилии начинает вытеснять (или подчинять себе) легендарную сицилианскую каморру.

Методы борьбы немецкой полиции приходятся менять ещё и потому, что порою просто невозможно серьёзное сотрудничество с коллегами из других стран, обмен доверительной информацией с ними о ходе расследования. Главная беда Москвы, Киева, Тираны – коррумпированность власти, в том числе правоохранительных органов и органов юстиции.

Кстати говоря, для меня полной неожиданностью было то, что в числе самых опасных для Германии "национальных" преступных группировок эксперты из БКА называли литовцев.

- В аналитической брошюре Федерального ведомства криминальной полиции литовцы удостоились сомнительной чести попасть в перечень самых многочисленных национальных групп, которые проходят по уголовным делам организованных преступных группировок. Ни американцы, ни англичане, ни голландцы, ни народы Латинской Америки, ни народы Африки (за исключением нигерийцев) в этом списке отдельно не представлены (за малостью совершаемых преступлений), а вот литовцы – есть. Лидируют здесь, естественно, немцы (просто потому, что их в Германии намного больше живёт – больше семидесяти миллионов, а всех иностранцев вместе взятых – семь, восемь миллионов).

- Среди не-немцев, или, правильнее было бы сказать, среди не-граждан Германии больше всего преступлений совершают турки. Тут объяснение - тоже статистического характера: турки – самое многочисленное национальное меньшинство в Германии. Турецкая община намного больше многочисленна, чем другие национальные общины. Есть в этом списке итальянцы, югославы (это, как правило, албанцы из Косово), есть, впрочем, и албанские албанцы, есть поляки, россияне (о них я уже говорил), есть – отдельной строкой – и литовцы. Литовцы составляют больше двух процентов всех подозреваемых по делам, касающимся организованной преступности. Это на самом деле очень много, если учесть, о какой небольшой стране идёт речь, и то, сколько граждан Литвы живёт, приезжает, бывает в ФРГ.

Причём, очень тревожит БКА и характер преступлений, на которых "специализируется" литовская мафия. Именно она специализируется больше всего на заказных убийствах. Подряжают киллеров, которые приезжают буквально на два дня в Германию, делают свою "работу" и тут же уезжают обратно. Пока криминалисты обследуют место преступления, пока эксперты проанализируют отпечатки пальцев, вещественные доказательства, показания свидетелей – киллеров и след простыл. И стоят литовские киллеры гораздо меньше, чем, например, итальянские: 8-10 тысяч долларов за убийство, не больше.

Ещё одна специализация литовской (как, впрочем, и польской мафии) – гастрольные квартирные кражи и ограбления магазинов, которые тоже совершаются этакими стремительными наскоками, блитц-ограбления. Резидент преступной группировки, живущий в Германии, собирает информацию о намеченном "объекте" (скажем, о ювелирном магазине), заказывает гостиницу или снимает квартиру для приезжей "бригады", добывает машины. Их, как правило, две: одна – какой-нибудь широко распространённой марки, малозаметная ("фольксваген гольф", например), другая – джип или что-то в этом роде, покрепче и помощнее. Ночью гастролёры из Польши или Литвы на двух этих автомобилях приезжают к ювелирному магазину.

Джип используют как таран, на полном ходу врезаясь в витрину, в решётку, её закрывающую, корёжа даже массивные металлические жалюзи. Грохот – жуткий, срабатывает сигнализация, соседи тут же звонят в полицию. Но гастролёры за две минуты (в буквальном смысле – за две минуты!) очищают витрину и прежде, чем успевает приехать полиция, скрываются на второй машине с добычей. Где-нибудь в укромном месте сдают добычу резиденту и уже на следующий день их в Германии нет. Всё организовано, как военная операция. Даже если полиции удаётся перехватить гастролёров и взять их с поличным (что случается нередко, иначе бы не было таких впечатляющих цифр в криминальной статистике), даже если это удаётся, мафия очень быстро рекрутирует новых "солдат", новых исполнителей, новых киллеров. Структуры же удаётся разрушить редко.

- Естественно. И самый эффективный способ борьбы – ударить по карману. То есть вычислить финансовые потоки организованных преступных группировок и прервать их. Что тоже нелегко. Но после 11 сентября к тому, чтобы лишить преступников источников финансирования, стали относиться серьёзнее: наконец-то, после террористической атаки на Соединённые Штаты, которая финансировалась бен Ладеном и его подручными, поняли, как это важно. Сейчас Германия вместе с другими индустриальными мировыми лидерами впервые решила применить санкции к островному государству Науру в Тихом океане. Это крошечное государство, в котором живёт всего 12 тысяч человек, оффшорная зона, в которой формально зарегистрировано 450 кредитных институтов, и русская мафия отмыла здесь, как считают эксперты, около семидесяти миллиардов долларов.

Но всё же, как рассказали специалисты из Федерального ведомства криминальной полиции, не эти оффшорные зоны – главное зло, когда речь идёт об отмывании денег. Финансовые потоки прослеживаются, и, например, если говорить о Баварии (мы встречались с представителем контрразведки из Баварии, который занимается организованной преступностью), так вот: если говорить о Баварии, то больше трети всех этих финансовых потоков начинаются в странах бывшего СССР. Обращаю внимание: речь идёт не просто о бегстве капиталов, а о бегстве капиталов, нажитых преступным путём. Почему же эти денежные потоки не прерывают, если и следы нащупаны, и преступники известны?

Такой вопрос я задавал и экспертам из БКА, и сотруднику баварской контрразведки. И, знаете, какой был ответ? Мы не можем ни осудить этих людей, ни конфисковать их капиталы и имущество, чтобы вернуть деньги в Россию, потому что не можем доказать, что эти деньги нажиты преступным путём. Чтобы это доказать, нужны соответствующие документы из России: решения суда, показания свидетелей, протоколы допросов, финансовые документы. Но практически ни на один немецкий запрос подобного рода российские органы юстиции, правоохранительные органы России не отвечают.

Встречавшийся с нами один из руководителей отдела Федерального ведомства криминальной полиции по борьбе с организованной преступностью Рихард Мёрбель сказал: "Мы четыре раза беседовали по этому поводу с Рушайло, когда тот ещё был министром внутренних дел России. Объясняли ему, умоляли его: отвечайте на запросы, присылайте документы, чтобы мы могли доказать незаконный характер этих денег, конфисковать их, осудить тех, кто эти российские деньги нелегально вывозит из страны и отмывает... Рушайло отвечал: всё, с завтрашнего дня начинаем отвечать на запросы. И ничего не менялось! И не изменилось!"

- Тем, что этот нелегальный вывоз денег из России, их отмывание за рубежом покрывается российскими властями. Покрывается на очень высоком уровне и в достаточно широких масштабах. Российским политикам, которые играют здесь роль "крыши", выгодно, чтобы деньги, добытые преступным путём, вывозились из страны. Выгодно, потому что они получают от этого соответствующие отчисления. А сколько в Думе, в местных парламентах, горсоветах сидит явных уголовников?

И все про это знают, и ничего не делают. Такое объяснение. Других объяснений нет. Как выразился один из ведущих сотрудников Федерального ведомства криминальной полиции, в России организованной борьбы с организованной преступностью нет. С мафией в России борются отдельные энтузиасты из МВД, прокуратуры, РУОПов, РУБОПов (или как там они ещё называются)... И за редким исключением, преступления, совершаемые бригадами, группировками и так далее, остаются безнаказанными. Вы посмотрите, сколько в одном Петербурге за последние два-три года было заказных убийств. Убивали предпринимателей, политиков, банкиров. И хоть одно убийство раскрыли?

- Раскрываемость убийств в Германии – практически стопроцентная. Хотя заказных убийств, слава Богу, очень мало. Но бывают – "импортированные", так сказать. Вот в Баварии один российский вор в законе убил другого. Лично убил, потому что уровень был высокий. Потерял, между прочим, парик, когда скрылся с места преступления. Там нашли волос подозреваемого, сделали анализ ДНК, и этот генетический отпечаток пальцев стал одним из доказательств на суде. Не единственным, конечно, но одним из неоспоримых доказательств. И этот вор в законе сейчас сидит в немецкой тюрьме. Я привёл этот пример, чтобы показать, как серьёзно немцы относятся к подобного рода расследованиям.

Занимались этим делом, между прочим, не только полицейские следователи, но и контрразведчики. Контрразведка Германии (её официальное название – Ведомство по охране конституции) занимается не только контршпионажем, борьбой с терроризмом, политическими экстремистами, но и борьбой с организованной преступностью. "Занимается" – значит, собирает информацию, анализирует, даёт рекомендации. Потому что в Германии разведка и контрразведка не имеют права производить следственные действия: производить обыски, арестовывать, допрашивать и так далее. Всё это – прерогативы полиции и органов юстиции. Такой запрет понятен: секретные службы не должны быть всесильными, становится государством в государстве, как это было с гестапо и с КГБ. Так что контрразведка в данном случае помогала полицейским следователям.