Я в Германии живу и хочу остаться
Ну, типа, когда на рынке продают «Гуччи», а на самом деле эти духи или часы, или что ещё там фирма «Гуччи» выпускает, куда как круче чем «Гуччи», потому что они нелегально сделаны в Турции или в пригороде Шанхая. Но давайте сначала о мигрантах. Причём сегодня - только об одной группе. Это беженцы, которые приехали в Германию, спасаясь от гражданских войн и преследования в своих странах. Многие из них и сами планировали вернуться домой, когда там кончатся перестрелки и передряги. Но годы шли, многие беженцы прижились в Германии, и домой больше не хотят. Они начали добиваться политического убежища в Германии, но получили отказ. И вот теперь живут на птичьих правах: каждые три месяца надо отмечаться в отделе по регистрации иностранцев, и дрожать, что временное разрешение на жительство не продлят. У них нет прав, их в Германии, говоря официальным языком, «терпят». Они, если можно так сказать, «легальные нелегалы». Всего таких иностранцев в Германии - 190.000. Но всё это - сухие словеса и цифры. Давайте познакомимся с живыми людьми, которые стоят за ними:
Паймана Гейдар чувствует себя в Германии чужой. Холодные города, холодные люди, холодные звёзды:
«Я себя чувствую в Германии, скажем так, чужой, хотя я давно здесь живу. Меня не хотят признавать, у меня нет таких прав, как у немцев. Значит, я чужая. Нет, у меня нет чувства, что я дома. Я никому здесь не нужна».
Паймана родилась в Кабуле. Но ей было всего десять лет, когда родители бежали из Афганистана в Германию. Сегодня ей 22. Дома с родителями Паймана ещё говорит на дари, но по-немецки ей говорить проще. В Германии она закончила гимназию. А в Афганистане так ни разу и не побывала. Во-первых, никогда не было денег. Во-вторых, стоит ей выехать за пределы Германии, и назад её не пустят. Семья уже 12 лет добивается политического убежища в Германии, однако после падения режима талибов в Афганистане немецкие власти считают, что беженцы вполне могли бы и вернуться на родину. Вот и висит над семьёй Гейдар постоянная угроза принудительной высылки. Им запрещено покидать округ Нойруппин в федеральной земле Бранденбург. Сделано это для того, чтобы беженцы не могли зарегистрироваться под другим именем где-то ещё в Германии или другой европейской стране, и не получали социальное пособие дважды. Паймана Гейдар воспринимает это правило как нарушение её элементарных человеческих прав. Она через суд добилась разрешения переселиться в Берлин. Она через суд добилась разрешения на работу. Паймана не хочет жить на социальное пособие. Она хочет работать и учиться дальше, чтобы стать врачом. Только после этого она согласна задуматься о возможности возвращения в далёкий Афганистан:
«Я, вообще-то, твёрдо решила, что не вернусь в эту страну с пустыми руками. Такие, как я - без профессии, без денег - там никому не нужны. В Афганистане нужны врачи, нужны инженеры. Пусть Германия даст мне возможность стать врачом - вот это и будет самая лучшая помощь в восстановлении Афганистана».
Но захочет ли Паймана Гейдар, получив диплом врача, возвращаться в Афганистан? Сможет ли эта молодая европейская женщина прижиться в патриархальном обществе в стране, которую она знает только по рассказам родителей и по телерепортажам? Впрочем, врачи и в Германии нужны.
Теперь из Берлина давайте перенесёмся в Кёльн. Здесь живёт семья Селими: родители и трое детей. Они - беженцы из Косово, этнические «рома» - так в Германии принято политкорректно называть цыган. Глава семьи, Джафер Селими уже и не помнит, сколько раз ему приходилось подавать прошение о продлении вида на жительство в Германии. Каждый раз разрешение продляют - то на три месяца, то на полгода. Выслать их на родину власти не могут - сам господин Селими и его 13-летний сын проходят у психотерапевта курс лечения от депрессии. Возвращаться в Сербию Джафер Селими не хочет:
«Если бы у меня на родине была стабильная политическая ситуация, если бы я там мог свободно жить, я бы вернулся. У меня там швейная фабрика была, у меня дом был, всё, что надо для жизни. А теперь жизни нет. Для цыган нет жизни в Косово».
Дорис Кёльш работает в центре помощи жертвам пыток при католическом благотворительном фонде «Каритас». Семью Селими она опекает уже 6 лет:
«Это как раз люди, которые ни в чём не замешаны. Они не нарушали никаких законов. У них семья, у них квартира. Дети ходят в школу. Они научились говорить по-немецки. То, что как раз их держат в подвешенном состоянии, то что им не дают постоянный вид на жительство, это, по-моему просто бесчеловечно».
Всего таких мигрантов в Германии - 190.000. 40.000 - из бывшей Югославии, около 12.000 - из Турции, ещё 12.000 - вообще непонятно откуда, потому что у этих людей нет документов. Все эти беженцы живут в Германии на птичьих правах. По закону они должны вернуться на родину, но по гуманитарным соображениям власти не прибегают к принудительной высылке. Годами тянутся судебные разбирательства, годами люди живут в неизвестности. И вот теперь немецкие политики решили покончить с этой неопределённостью. Компромисс выгладит так: предоставить право на постоянное жительство в Германии всем беженцам, , которые находятся в стране дольше 8 лет. Это для одиноких, а для семей с детьми срок сокращен до 6 лет - дети должны учиться. Но тут же вводятся и ограничения. Заместитель лидера фракции христианских демократов в Бундестаге Вольфганг Босбах формулирует их так:
«Я не думаю, что даже половина сможет воспользоваться новыми правилами, ведь дело не только в сроках пребывания в Германии. Постоянного вида на жительство не получат те, кто прибегал к подлогам и лжесвидетельствам, чтобы остаться здесь. Не смогут остаться в Германии преступники и правонарушители. Пусть отправляются домой. Мы ведь не собираемся вводить новые правила под заголовком: «Оставайся здесь навсегда, кто хочет».
Список ограничений можно продолжить. Чтобы получить постоянный вид на жительство, беженцы должны сдать экзамен по немецкому языку. Но основной камень преткновения - это требование, чтобы они могли сами содержать себя и свои семьи. А как его выполнить? До сих пор разрешения на работу им выдавались лишь в виде исключения, да и то, если на соответствующее место работы не находилось претендентов, зарегистрированных на бирже труда. Теперь вот федеральное министерство внутренних дел предлагает выдать всем вид на жительство и на работу сроком на два года. И если трудоспособные беженцы за это время работы не найдут, тогда уж рассматривать вопрос о высылке. Но социальные пособия беженцам выплачиваются из бюджетов федеральных земель. Поэтому министр внутренних дел Баварии Гюнтер Бекштейн возражает:
«Решающий вопрос для меня и моих коллег из ХДС/ХСС стоит так: мы не допустим, чтобы тысячи или даже десятки тысяч мигрантов стали социальными иждивенцами. Поэтому нельзя выдавать постоянный вид на жительство мигранту до тех пор, пока нет абсолютной уверенности в том, что у него есть шанс найти работу и своим трудом зарабатывать на жизнь».
А вот как конкретно воплотить в жизнь эти благие намерения - об этом и спорят в эти дни министры внутренних дел федеральных земель на своей очередной конференции. Как только будет конкретные решения, мы сообщим о них в нашей «Хронике дня». А теперь совсем другая тема: контрафактная продукция:
Жуткое зрелище предстало на днях жителям Гамбурга: прямо в порту у причала таможенники установили огромный шредер - это такая машина для измельчения любых предметов, вроде гигантской мясорубки. Кстати, своей такой не нашлось, пришлось завезти из Голландии. А предметы, которые подверглись измельчению - это новенькие кроссовки прямо в упаковках, сумки и даже часы. Миллион пар кроссовок, 70.000 часов - сердце кровью обливается. А таможенники торжествуют: это один из самых больших уловов, которые им удалось сделать в этом году. Вся эта продукция - контрафакт. Например, на кроссовках написано «Найки» или «Адидас», возможно, они даже по качеству не уступают оригиналу, но на самом деле это подделка. С августа в Гамбурге было задержано 117 контейнеров с контрафактной продукцией. Что же было внутри, какие подделки сейчас пользуются наибольшим спросом? Сотрудник таможенной службы гамбургского порта Оливер Крист перечисляет:
«В первую тройку сейчас входят «Луи Виттон», «Гуччи», «Найки». «Адидас» на четвёртом месте. Много плейеров, скопированных с «Филипса», вот только патент у «Филипса» производители не покупали».
Причём Гамбург был только перевалочной базой, если верить сопроводительным документам, контейнеры с контрафактной продукцией предназначались для покупателей в странах Восточной Европы, в том числе и в России. Но и в Евросоюзе дела обстоят не лучшим образом. Если верить оценкам, от 8 до 10 процентов фирменных товаров, поступающих в продажу в Европе - подделки. Президент Немецкого союза защиты фирменных товаров Франц-Петер Фальке говорит, что подделывается абсолютно всё:
«Начиная с фармацевтических товаров, лекарств и до запасных частей к автомобилям и даже самолётам. Контрафактная продукция - это же не только предметы роскоши известных модельеров, это дошло даже до продуктов питания. Нет ни одного фирменного товара, который бы кто-нибудь не пытался подделать».
Бизнес-план у производителей контрафактной продукции простой. Если сумка «Луи Виттон» стоит в фирменном магазине около 2000 евро, значит, на чёрном рынке или через Интернет её можно продать за 200 евро. А скупить оптом у производителей где-нибудь в юго-восточной Азии за 5 евро. При такой-то марже торговля контрафактом давно приобрела организованный характер. Руководитель защиты торговой марки фирмы «Найки» в Германии Стивен Холдинг разводит руками:
«Подделка фирменных товаров - это потрясающе выгодный бизнес, причём наказания предусмотрены смехотворные. Это гораздо выгоднее, чем торговля живым товаром, наркотиками или оружием. Всё это дело прекрасно организовано. Надо вводить более строгие наказания, а всё, что делается до сих пор - это так, шлепок по мягкому месту».
А шредер в гамбургском порту все пережёвывает новенькие кроссовки и выплёвывает мелкую труху. Смотреть на это больно, особенно если подумать, что у нас в магазинах цены на фирменные кроссовки уже подскочили до 200 евро. А мне как раз кроссовки нужны. Может, фирмам-производителям просто снизить цены на свои товары, тогда и соблазн выпускать подделки будет меньше? Вот с таким мудрым пожеланием я и прощаюсь с Вами.