Что стало с бывшим немецким колхозом-миллионером?
Из Павлодара мы отправляемся в бывший колхоз-миллионер «30 лет Казахстана». Когда-то он славился на весь Казахстан. Лечиться в колхозную больницу приезжали работники обкома партии, чиновники высокого ранга. Больница гремела не только своими врачами Кохом, Эйзенгрейном, которые, кстати, сегодня живут в Германии. Здесь была единственная в Павлодарской области барокамера! Кроме хорошо налаженного хозяйства, в колхозе был единственный по всей области зоопарк, куда на экскурсию приезжали городские школьники. Все это было. Сегодня, проезжая по улицам центральной усадьбы Константиновке, я видел полуразвалившиеся дома, заброшенные многоэтажки, больницу с выбитыми оконными стеклами. Некогда ухоженные улицы зарастают бурьяном. Мы подъехали к зданию бывшего правления колхоза, сегодня акимату. В закуренном кабинете мы застали Георгия Владимировича Пилунса. Четыре года он является акимом Равнопольского сельского Совета. Аким – это председатель сельсовета. Должности председателя колхоза нет, как и самого хозяйства. Что стало с известным на весь бывший СССР колхозом-миллионером? Аким Пилунс поясняет:
- Колхозов у нас нет с 1998 года. Их расформировали и остались только сельские округа, а при них есть крестьянские хозяйства, которые занимаются животноводством, полеводством.
- Но эта форма лучше чем колхозы?
- Правительство считает, что лучше, но я с этим не согласен.
- Вы сюда приехали, когда уже колхоза не было?
- Нет, в 1997 году колхоз еще был, а в 1998 его уже не стало.
- Население обновилось?
- Да. В основном приехали из Киргизии. Старые жители уезжают в Германию, в Россию.
- Вы знаете, что у этого села давнишняя история, что здесь был председатель Геринг, что он был депутатом Верховного Совета.)
- Знаю. Его портрет до сих пор висит.
- Изменилась жизнь местного населения?
- По сравнению со временем Геринга, конечно да.
- А в чем причина этих перемен, только в реформах?
- Только в реформе. Из-за нее люди стали уезжать.
- А какова ваша роль, Аким?
- Защита прав человека на селе.
- Сколько немцев еще живет в вашем селе?
- Из 2000 населения где-то 360 немцев.
Итак, в бывшем немецком хозяйстве осталось около 360 немцев. Из них кореннных жителей можно пересчитать по пальцам. О том, как изменилась жизнь в Константиновке, которой более ста лет, говорит секретарь сельсовета Сагима Капаровна.
- Раньше у всех была работа, двор, подворья. Жизнь была лучше. Даже можно было позавидовать. Многие, кто приезжал поражались, что люди живут такой жизнью. В домах было центральное отопление, вода. Школы, больницы, библиотеки, детские садики – все это было.
- А сегодня этого нет?
- Детских садов уже нет.
- А куда же дети ходят?
- Каждый в своем доме.
- В связи с тем, что колхоз распался?
- Колхоз распался – люди без работы.
«Борец за права человека», Аким Пилунс, считает, что жизнь стала хуже не потому, что немцы уезжают в Германию или в Россию, а потому, что произошло реформирование колхозов. Господин Пилунc убежден в том, что во всех сегодняшних бедах виноват Горбачев и падение Берлинской стены. Дескать, не было бы перестройки, немцы до сих пор благоустраивали бы казахстанские степи.
- Все-таки это связано с тем, что люди уезжают?
- Нет, с тем, что произошло реформирование колхозов.
- Из-за того, что уезжают хорошие специалисты, дело ведь тоже страдает? Если бы люди оставались, не уезжали бы ни в Германию, ни в Россию, то жизнь была бы другой.
- Конечно другой. Все началось с горбачевской перестройки. Не было бы воссоединение двух Германий, не было бы свободного выезда туда, все бы оставалось на месте. А развал пошел везде и всюду. Начиная с верхушки и до нас, до низов.
- Все беды начались с началом перестройки?
- Все беды вышли оттуда.
- Здесь раньше была звероферма, отчего ее сейчас нет?
- Специалисты разъехались, а когда пошло реформирование, всех зверей распродали.
- А что это были за звери?
- Нутрия, песец, норка, лиса.
- И теперь нигде это производство нигде в округе не продолжается?
- Нет, в Павлодарской области этого вообще нет.
- А что же стало с проданными животными?
- Как что? Забили. Мясо в пищу – шкуры на шубы и шапки. На этом все и закончилось.
Аким Пилунс принципиально против выезда немцев на историческую родину. С отъездом немцев, как вы слушали, пришло в упадок и звероводство: животных пришлось забить на мясо, которое съедено, а из шкур сшиты шапки и шубы. Сагима Капаровна, главный специалист акимама уже на улице, с опаской оглядываясь по сторонам, была более откровенной, чем в кабинете у шефа. Сагима еще помнит коренных жителей Константиновки:
- Вы уже давно живете в этом селе, скажите насколько изменилась здесь жизнь?
- Очень изменилась.
- Сколько человек жило раньше здесь?
- Пять с половиной тысяч человек.
- И сколько сегодня.
- Сейчас две тысячи.
- То есть три тысячи человек уже уехало.
- В основном в Германию.
- Вы по национальности казашка, но всегда жили среди немцев, какие у вас остались о них воспоминания?
- Самые добрые. Я жила при Геринге, и я была очень довольна им как председателем. О нем можно сказать очень много хорошего. При нем жизнь была куда лучше чем сейчас.
- Я видел здесь стоят полуразобранные многоэтажные дома, в которых были принадлежащие колхозу благоустроенные квартиры. Сейчас от них остались одни стены, куда все подевалось?
- Сохранить было очень трудно. Надо платить сторожам за охрану. Государство денег не давало.
- То есть раньше дома принадлежали колхозу, а потом никому?
- Да, и стали разбираться на строй материалы народом. На что-то жить надо.
Вот и разбирают люди по кирпичику, продают и живут.- Но это же были хорошие, благоустроенные квартиры! И потом, когда немцы оттуда выехали, почему другие не въехали? Ведь квартиры нужны?
- Я не могу ничего сказать. Насосы колхозные тоже растащили. А когда перестали работать насосы, не стало воды. И люди стали потихоньку освобождать эти квартиры.
- Что эти насосы никак нельзя было сберечь?
- Тоже нужна была охрана.
- А что нужно сделать, чтобы изменить эту ситуацию?
- Сейчас надежда только на подсобное хозяйство.
Жители бывшего колхоза-миллионера сегодня выживают за счет подсобных хозяйств. А кто может – уезжает в Германию или в Россию. Семья Унру тоже сидит на чемоданах. Пенсионерам Саре и Давиду не просто расставаться с родиной:
- Вы уезжаете всей семьей в Германию. Не жалко отсюда уезжать?
- Жалко. Потому что мы здесь и голод и холод прожили, и детство, и юность, и старость.
- А почему вы тогда уезжаете?
- Потому что дети теперь там, две дочки и сын.
- Скажите, а раньше при Геринге, здесь другая было жизнь?
- Ну другая была.
- Почему стало хуже?
- Так не только здесь стало хуже. Везде, везде, везде стало хуже. «Эльман» - был тоже очень красивый и богатый колхоз. Теперь его тоже нет. Ломают дома, рушат все... не знаю... какие тут дома были! Ой-ёй-ёй! Все разрушилось. Все разъехались. Ничего не осталось. Вы проехали по поселку
?- Я видел развалины, люди собирают кирпичи. Это все, что осталось от тех, кто уехал?
- Да.
- Вот у вас большой, красивый дом. Вы его смогли продать?
- Да. За бесценок отдали. Это все тут же уходит на питание.
- Раньше в вашем селе на улицах говорили по-немецки, в магазинах. А сегодня – говорят?
- А кому говорить? Можно по пальцам пересчитать сколько немцев осталось.
- Из ваших шестерых детей сколько живет в Германии?
- Трое. А двое едут с нами. Один решил остаться.
- А он почему не хочет ехать в Германию?
- Не знаю. У него детей нет. Без детей думает, что проживет. Может быть когда уедем – будут скучать, потому что мы привыкли все время вместе. Мы рядом живем.
- Ваш муж неразговорчивый.
- Он у меня стеснительный.
- Вас зовут Давид? Вы в этом селе давно живете?
- С 1960 года.
- Жизнь тут изменилась?
- Намного хуже, намного. Людей дурят. Как хочешь – так и живи. Как Геринг умер – все умерло. Сейчас все поселки ломают. Такие дома были! Квартиры были! Все сломали. Все. Все голое. Старожилов вообще осталось семей пять или шесть. Остальные все приезжие.
У крепко сложенного сына Сары и Давида Коган свой взгляд на то, что происходит в бывшем колхозе-миллионере.
- Вы, можно сказать, одним из последних покидаете некогда знаменитый колхоз. Почему вы так долго ждали?
- Ждал лучшей жизни. Я здесь родился. Здесь вырос. Хотел здесь остаться. Но лучшего не предвидится, вот и решил со всеми ухать. Не надо далеко ходить – рядом колхозы тоже распались – Галицк, Ольгино. Но вся техника, все оборудование осталось при них – люди могут работать, ездить на этой технике, пуская и называется это теперь крестьянское хозяйство. А у нас сразу быстро распродали. Старались чужим продать. В основном в Россию.
- Потому что здесь было что брать?
- Здесь было техники, которой хватило бы для обработки нескольких тысяч гектар земли. А нам сейчас техники не хватает. С каждого рейса нашему Акиму отстегивают деньги – и он помалкивает. Если бы Аким был путевый, здесь бы эти руины не стояли. А ему все равно. Ему деньги дали, остальное – пусть оно провалится.
- То есть он закрывает глаза на то, что растаскиваются остатки колхоза и домов?
- Да.
- А кирпич уходит на стройматериалы.
- Да. В основном он идет в город. Там строят особняки. В Павлодаре. Сколько раз мы с Акимом ругались на собрании. А он говорит, что если я начал дом разбирать, то разберу под чистую, как будто его тут и не было.
- Почему он так делает?
- Чтоб не было мусора. У нас войны нет, а в Чечне, наверное, нет таких руин, как у нас тут по колхозам.
Сын считает, что для воров и прочих нечистоплотных дельцов бывший колхоз-миллионер стал лакомым кусочком. Они за счет колхозного имущества изрядно улучшили свое состояние. Пока дельцы растаскивали колхозное имущество, в селе росло число бедных, появились даже попрошайки. Сара рассказывает:
- Работы нет – вот люди и попрошайничают. Некоторые не хотят.
- Я никогда не думал, что в этой деревне будут нищие.
- О и сколько! Много и сильно пьют.
Сказать о том, что не осталось в бывшем колхозе людей с хозяйственной жилкой нельзя. Есть такое меньшинство и здесь. О том, как они пытаются спасти отдельные производственные участки производства бывшего колхоза-миллионера мы расскажем вам в следующем выпуске передачи «Мосты».