Свобода прессы в Центральной Азии - цензура и самоцензура

В Узбекистане существует широкая законодательная база, регулирующая деятельность прессы и работу журналистов. По большей части это акты, подготовленные на основе международных законов, но прошедшие затем через руки республиканских парламентариев. Результат такого совместного законотворчества подвёл мониторинг, проведённый Международным центром переподготовки журналистов в Ташкенте при содействии швейцарского «Проекта поддержки СМИ». Юрий Черногаев с подробностями:

Представители прессы ознакомились с результатами мониторинга и оказалось, что за 3 месяца только в столице страны журналисты 52 раза сталкивались с прямыми проявлениями цензуры, 20 раз им было отказано в получении информации, ведутся 4 судебных процесса против журналистов и дважды на журналистов оказывалось прямое давление. И это только данные, которые сообщили респонденты, а мониторинг охватил едва ли десятую часть работников прессы в Ташкенте.

Вот как охарактеризовал сложившуюся ситуацию заместитель директора международной организации «Интерньюс» Карим Бахриев:

В прежнее время, когда существовала предварительная цензура, доступ к информации был более или менее возможен. После того, как предварительной цензуры не стало, у журналистов появилась возможность что-то печатать. Теперь трудным стал доступ к информации. Все мониторинги показывают, что 70 процентов нарушений прав журналистов происходит в области доступа к информации. Во всех законах, включая конституцию, говорится о праве гражданина искать, получать и распространять информацию, но когда приходишь в какое-либо учреждение, её не дают. Бывает, ссылаются на то, что человек не получил аккредитацию или требуют журналистское удостоверение. Независимым журналистам отказывают в предоставлении информации. Демократия подразумевает не только прогрессивные законы, но и их неукоснительное исполнение. К сожалению, наши несовершенные законы еще и не действуют.

Летом прошлого года в Узбекистане отменили цензуру. Сегодня можно сказать, что она превратилась из контроля за публикациями в контроль над предоставляемой информацией. Зачастую чиновники объясняют своё нежелание давать информацию личным страхом нарваться на неприятности. Вот мнение по этому поводу заместителя генерального директора Агентства по печати и информации Миракмаля Миралимова:

В Узбекистане принят закон о принципах и гарантиях доступа к информации. Да, действительно, там все хорошо расписано. Там есть законные рычаги воздействия на тех, кто не хочет предоставлять информацию. Но меня другое удивляет. До сих пор я не слышал, чтобы наши журналисты на кого-то подали в суд за нарушение этого закона.

Из всех ведомственных пресс-служб самая «засекреченная» - пресс-служба МВД. Её телефон не знает даже оперативный дежурный министерства. Руководитель пресс-службы Азиз Эрназаров не раз клялся, что готов к сотрудничеству, но вот свежий факт, который даже в мониторинг ещё не попал: на прошлой неделе «Немецкая Волна» 4 дня безуспешно пыталась получить комментарий МВД по поводу одного громкого уголовного дела. Ещё факт. В понедельник коллеги из газеты «Ташкентская правда» рассказали, что неделю буквально охотятся за председателем недавно созданной Либерально-демократической партии Кабулджоном Ташматовым и его заместителями, но политики прячутся от журналистов. Сотрудник «Проекта поддержки СМИ» Надежда Степанова в результате проведенного мониторинга получила такие данные:

Мы отслеживаем все нарушения прав журналистов. Было зафиксировано 79 нарушений. Также нами выявлены министерства и ведомства наиболее закрытые для журналистов. Это МВД, Генеральная прокуратура и суды всех уровней. Многие журналисты рассказывали во время мониторинга, что они не задаются целью найти криминал или негативные явления. Они хотели поучить нормальную положительную информацию и даже в этом им было отказано. Мне кажется, что журналисты и чиновники должны изучать законодательство в области СМИ. У нас по закону гражданину должны предоставить информацию незамедлительно, если это устный запрос и в течение месяца при письменном запросе. Но чиновники в основном используют правило, касающееся письменного запроса. И журналисты, когда им отказывают в информации, поворачиваются и уходят. Они не говорят: "Господин чиновник, почему вы нарушаете закон?" То есть с одной стороны журналистам нужно отстаивать свои права, с другой - чиновникам соблюдать закон.

Закон об охране госсекретов гласит, что «засекречивание информации производится в соответствии с перечнем сведений, подлежащих засекречиванию». Иными словами закон отсылает журналистов к перечню, но вот сам то перечень тоже секретный! Как же журналистам выполнять правовые нормы, которые засекречены? И это желанная лазейка для чиновников, которые навешивают гриф конфиденциальности на любую информацию. Ситуация в Узбекистане ещё более печальная, чем в соседних странах. Надежда Степанова говорит:

В нашем проекте участвовали три государства - Таджикистан, Узбекистан и Киргизия. В Узбекистане в сфере доступа к информации положение наиболее сложное.

Но и в Казахстане, по мнению нашего корреспондента Анатолия Вайскопфа, положение не лучше:

Свободной казахстанскую прессу сегодня можно назвать с большой натяжкой. Даже не смотря на то, что в республике более 90 процентов всех электронных и печатных средств массовой информации являются официально независимыми, в действительности же они в подавляющем большинстве своем полностью контролируются либо властными структурами на местах, либо (если речь идет об общегосударственных телерадиокомпаниях или печатных изданиях) семейным кланом президента Назарбаева. И те, и другие в целом мало отличаются друг от друга своим содержанием. Порой складывается впечатление, что все материалы, публикуемые в газетах, или выходящие в эфир телерадиокомпаний пишутся в одной редакции где-нибудь в Астане. Дело в том, что у журналистов Казахстана существует самоцензура и несколько тем-табу, на которые, кстати, не просто не рекомендуется писать, нельзя даже думать о них. В противном случае никто не будет ручаться за безопасность авторов, а о каких-либо заработках на журналистском поприще придется надолго забыть. Тем не менее, периодически на казахстанском медийном рынке всё же появляются отдельные газеты или телевизионные каналы, нарушающие негласные табу и публикующие материалы о деле «Казахгейт», о коррупции в высших эшелонах власти, о взаимоотношениях президента Назарбаева со своим ближайшим окружением. И именно по отношению к ним власти Казахстана начинают применять репрессивные меры, используя все доступные методы: от административных до явно уголовных. Впрочем, возможно, уже очень скоро карающую функцию возьмет на себя новый, уже третий по счету с 1991 года «Закон о Средствах Массовой Информации». Согласно предложенному правительством проекту, чиновники получают практически неограниченные возможности для контроля над прессой. Например, для того, чтобы какая-либо телерадиокомпания вышла в эфир, ей потребуется получить 9 разрешений от различных организаций, кроме того, она будет обязана ежегодно проходить так называемую «сертификацию соответствия». Представители министерства информации объясняют это как «необходимость защиты национального информационного пространства». Однако с таким положением вещей абсолютно не согласны журналисты и общественные организации, которые предложили альтернативные проекты закона «О СМИ». Но как обычно, правительство не очень-то обратило внимание на предложенные варианты, отчаянно лоббируя в парламенте свой вариант законопроекта, и именно он, как считают казахстанские аналитики, будет принят в ближайшее время.