Российский Центризбирком охраняется не хуже Кремля

Выполняя очередное задание в рамках освещения хода избирательной кампании в России, вспоминаю, что коллеги очень просили меня, пользуясь случаем, сфотографировать для иллюстрирования онлайн-материалов здание Центризбиркома. ЦИК особого назначения Расправившись с первоочередными делами, направляюсь в Большой Черкасский переулок, где и находится здание российского ЦИКа. Поскольку вот-вот стемнеет, центризбиркомовскую штаб-квартиру начинаю фотографировать еще на подходе. А так как последний раз я был там четыре года назад и не очень точно помню, как выглядит дом, где живет ЦИК, ориентируюсь на вывешенный на здании российский флаг. Но успеваю сделать только два снимка.

Словно из-под земли передо мной появляется человек в военной форме, вежливо интересующийся, а что это я такое фотографирую. Тут меня доходит, что снимал я, наверное, не ЦИК, а какой-то жутко засекреченный объект, которыми центр Москвы напичкан как коробок спичками. "Да я, собственно говоря, Центризбирком хотел сфотографировать". "А вы его и сфотографировали", - "успокаивает" меня военный, сообщая, что объект находится под охраной ФСО и фотографировать его без специального разрешения запрещено. Столь же вежливо мы с ним просматриваем оба сделанных снимка, после чего сотрудник Федеральной службы охраны просит меня их удалить и желает приятного вечера. Хорошо еще, что аппарат цифровой, и не было необходимости засвечивать пленку. Любопытно, что по дороге я щелкнул и случайно попавшееся по пути здание Конституционного суда. Охранник это фото тоже видел, но стереть не просил - очевидно, этот объект к категории особо охраняемых в Москве не относится. Профессиональное любопытство Вопросом о том, что же это такое делается в здании Центризбиркома, что его даже фотографировать нельзя, можно было бы повествование и закончить. Но... Deutsche Welle отправила запрос в ЦИК с просьбой разрешить фотосъемку здания. Письмо ушло вечером, а уже рано утром в редакции в Бонне раздался звонок: пожалуйста, приходите, фотографируйте на здоровье - и само здание, и табличку. На следующий день снова отправляюсь по знакомому адресу. Едва я подошел с большим фотоаппаратом и очевидными намерениями прямо к главному входу ЦИКа, два охранника из числа сотрудников ФСО заметно напряглись. По их виду было понятно, что они готовы дать, если надо, отпор любому диверсанту. "Здравствуйте, я журналист Deutsche Welle. Вам обо мне не говорили?" - "Нет". - "Хорошо, тогда позвольте мне здесь побыть, пока не придет сотрудник пресс-службы? Я с ним созванивался". - "Стойте". - "А где можно?" - "Вот здесь", - охранник указал на место недалеко от себя, хоть и через забор. Он был явно рад почувствовать свою значимость. Минут через пять вышел сотрудник пресс-службы. Он, как оказалось, напрямую не мог дать распоряжение охраннику, чтобы тот позволил мне снимать. Хотя оба человека были хорошо знакомы, понадобились еще переговоры по рации с начальником охраны. Когда разрешение на несколько снимков здания ЦИК было получено, выяснилось, что охрана не должна попасть в кадр. Когда я закончил снимать, сотрудник пресс-службы еще не успел докурить сигарету. "Очень хорошо, - сказал он. - Всегда рады помочь. Обращайтесь". Что в итоге у меня получилось, он проверять не стал, хотя охранник этим обстоятельством был явно расстроен. Он провожал фотоаппарат взглядом до тех пор, пока над ним не сошлась молния кофра. Я же сожалел только о том, что не смог сделать снимки холла здания ЦИК, выложенного гранитом и мрамором, просторного атриума с фонтанчиками и стеклянного пола у лифта, который, вероятно, должен символизировать прозрачность системы выборов в России. Егор Виноградов