Последствия терактов 11 сентября в странах арабского мира, в Африке и государствах Южной Азии
Итак, арабский мир. Это понятие объединяет весьма различные государства, но ряд схожих черт, несомненно, есть. Лидеры практически всех государств сразу после терактов выразили свою солидарность с Америкой и готовность участвовать в борьбе с международным террором. При этом известно, что население части этих стран вовсе не испытывает к Америке добрых чувств. Объяснить это противоречие я попросил обозревателя «Немецкой волны» Петера Филиппа. Можно ли считать, что официальное осуждение терактов 11 сентября является и мнением населения в арабских странах?
«Совсем необязательно. Во многих арабских странах позиция правительства и настроения населения сильно различаются. Конечно, простые граждане на улицах далеко не всегда на стороне Усамы бен Ладена и не обязательно рады терактам против Америки, как мы это могли бы заключить год назад на основании телевизионных репортажей. Отмечу, что некоторые кадры, которые мы видели тогда, были сняты еще раньше и не относились к событиям в Нью-Йорке и Вашингтоне. Но нельзя не признать, что часть населения многих арабских стран испытывает чувство удовлетворения от того, что Америке был нанесен удар. Дело в том, что в определенных слоях общества - прежде всего, это касается беднейших слоев – сильно подозрение, что Америка обманывает их. Им кажется, что на них наживаются, что их эксплуатируют. Хотя напрямую американцы ничего подобного не делают. В большинстве случаев эксплуатацией и обманом занимаются непосредственно власти конкретной страны. Но очень часто такой режим находится в партнерских отношениях с Америкой – и ненависть за собственное угнетение часто переносится со своего правительства на американское».
Можно ли из ваших слов сделать вывод, что 11 сентября еще больше усилило противоречия между правящей элитой и простым населением в арабских странах?
«В определенной степени теракты действительно увеличили эти противоречия. Правительства, с одной стороны, заявили о поддержке антитеррористической коалиции, а, с другой, решили всё-таки не связываться с недовольным населением и не пошли на противостояние – может быть, вооруженное – с радикальными силами у себя в стране. Примером такой политики может стать Саудовская Аравия. Официально Эр-Рияд осудил терроризм - но ничего не сделал против существующих на его территории экстремистских группировок. Официально было заявлено о поддержке международной коалиции – а на деле саудовцы не разрешили США использовать для силовой акции военные базы на территории Саудовской Аравии».
Какое значение имеет Израиль и вообще израильско-палестинский конфликт в отношениях Запада с арабским миром?
«Что касается отношения населения арабских стран к США, то израильско-палестинский конфликт играет здесь огромную роль. Он видится арабам доказательством того, что США враждебно относятся к арабам, так как активно поддерживают Израиль. Но американская поддержка Израиля – вовсе не новое явление, между США и Израилем давно существуют тесные связи, которые вовсе не означают враждебность Вашингтона к исламу. Но в арабском мире думают иначе. Иногда приходится слышать совсем уж фантастические предположения – например, что теракты 11 сентября были устроены израильскими спецслужбами для того, чтобы еще больше привлечь американцев на сторону Израиля».
Несколько раньше вы упомянули Саудовскую Аравию. Она долгое время считалась и пока в целом считается союзником Америки в регионе. Но в последние месяцы в Америке всё чаще задают вопрос: так ли это? Недавно даже было произнесено слово «враг». Насколько такой поворот в отношениях кажется вам обоснованным?
«Слово «враг», может быть, чересчур резко. Это была своего рода провокация, когда в военном докладе экспертов перед крупными чинами Пентагона Саудовская Аравия была охарактеризована как «враг». Затем этот тезис был подхвачен и развит рядом американских политиков. Они указывают на то, что саудовцы почти до самого конца поддерживали талибов, что саудовцы хотя и лишили бен Ладена гражданства, но практически ничего не сделали для борьбы с радикальными исламскими группировками. Более того, они поддерживали и поддерживают эти группировки по всему миру. Так что в Америке, конечно, задают вопрос, в чем был смысл «выращивать» режим, который спонсирует террористов. Ну а что касается нефти, то некоторые американские политики уже говорят сейчас, что поддерживать Саудовскую Аравию только из-за нефти нам больше не нужно: «когда мы освободим Ирак, мы будем иметь доступ к иракским запасам нефти – вторым по величине в мире – так что обойдемся без саудовцев».
Теракты 11 сентября и последовавшая затем операция по борьбе с международным терроризмом оказали влияние и на страны Африки. За минувший год западный мир стал значительно серьезнее относится к настроениям живущих на континенте мусульман. Напомним о переброске на северо-восток континента, в Джибути, международных военных соединений. Эта страна расположена рядом с Сомали, где, по мнению экспертов, у бен Ладена немало сторонников. Впрочем, нельзя не упомянуть и о произошедших в некоторых африканских государствах переменах, которые имеют к терактами 11 сентября весьма своеобразное отношение. Таких последствий терактов поначалу мало кто ожидал. Вот точка зрения обозревателя «Немецкой волны» Хельмута Хайнцельмайера:
Кадры страшных терактов в Нью-Йорке и Вашингтоне вызвали искреннее сочувствие и солидарность практически во всех странах африканского континента. Правительства большинства из них тут же поспешили заявить о своей поддержке усилий по борьбе с международным терроризмом. Однако в ряде стран эта борьба была понята весьма своеобразно: в качестве террористов неожиданно начали фигурировать... местные оппозиционеры и журналисты. Говорит сотрудник гамбургского университета, специалист по странам Африки Корд Якобайт:
«Я думаю, что это явление можно считать глобальным феноменом. Практически во всех странах, не отличающихся прочным демократическим укладом общественной жизни, правительства поддаются соблазну и начинают представлять себя миру эдакими борцами с международным терроризмом. Они заявляют, что и в их стране были и есть террористы, против которых надо «принять меры». Только на деле этими «террористами» оказываются обычные оппозиционеры, которые борются с правительством вполне легальными методами. В Африке – например, в Зимбабве - это стремление использовать борьбу с терроризмом в иных целях просто более очевидно, чем где бы то ни было».
Впрочем, инструментализируя борьбу с терроризмом в своих целях, правительства стремятся не только устранить оппонентов на внутриполитической арене. Заявляя о своей приверженности борьбе с международным терроризмом, власти той или иной страны нередко надеются на финансовую благосклонность западных держав – прежде всего, США. Причем, эта финансовая благосклонность «в идеале» не должна быть связана с выполнением определенных условий – например, проведением демократических выборов, соблюдением прав человека и т.д. Говорит Корд Якобайт:
«Если проанализировать распределение финансовой помощи, которую Запад оказывал африканским государствам на протяжении последних десятилетий, то можно заметить своего рода конъюнктуру, изменения спроса и предложения. Они проявлялись в велеречивых заявлениях африканских политиков, которые говорили то, что хотели слышать на Западе. Вначале это был рьяный антикоммунизм, затем заверения в усилении борьбы с коррупцией или развитии многопартийной демократии. А теперь лидеры некоторых стран Африки, уловив изменение конъюнктуры, принялись причислять себя к борцам с международным терроризмом».
Впрочем, нельзя не видеть и оборотную сторону медали. Как отмечают наблюдатели, в попытке победить международный терроризм США готовы брать себе в союзники любого – в том числе и те режимы, которые еще совсем недавно подвергались резкой критике Вашингтона. В конце концов, и само оживление интереса американцев к Африке в минувший год имеет вполне конкретную причину. Так, внимание Америки сегодня направлено, прежде всего, на страны Восточной Африки, где проживает значительное число мусульман. Ведь не исключено, что на территории таких стран, как Сомали, Танзания, Судан исламские экстремисты имеют немало сторонников. Не стоит забывать и о сравнительной географической близости Восточной Африки к богатым нефтью арабским странам – т.е. региону, имеющему для американцев стратегическое значение.
Однако в завершение повторим слова гамбурского эксперта: инструментализацию борьбы с международным терроризмом неверно было бы усматривать только в случае со странами Африки. Просто здесь она видна наиболее явно.
Это было личное мнение обозревателя «Немецкой волны» Хельмута Хайнцельмайера – может быть кому-то не понравившаяся, но, несомненно, любопытная точка зрения на ход дел в мировой политике. А сейчас предлагаю переместиться в другой регион, на который теракты 11 сентября оказали сильнейшее воздействие - Азию. Китай и Японию оставим сейчас в стороне и обратимся к государствам Юго-Восточной и Южной Азии, где широко распространен ислам. Например, в одном из государств региона – Индонезии – проживает больше мусульман, чем в любой другой стране мира. Какое влияние оказало 11 на эти государства? Говорит международный обозреватель издательского дома «Коммерсантъ» Сергей Строкань:
«Хотя и страны все-таки несколько не похожи друг на друга, я думаю, что можно выделить две или три тенденции. Прежде всего, это усиление радикальных исламских течений, которые присутствуют в странах Южной и Юго-восточной Азии. Мы можем говорить о степени влияния, степени радикализма, но, тем не менее, тенденция на лицо. С другой стороны, по мере того, как усиливаются радикальные течения, усиливается и борьба с ними. Усиливается борьба с террористами. Потому что любое действие рождает противодействие. В течение этого года мы наблюдали конкретные подвижки в целом ряде стран именно на поприще борьбы с терроризмом».
Давайте поговорим о конкретных странах. В регионе очень часто называют Пакистан как страну, которая в Южной Азии подверглась особому влиянию после событий 11 сентября. Согласны ли Вы с этой точкой зрения?
«Да, я с этим абсолютно согласен, что Пакистан – это та страна, которая претерпела самые драматичные изменения в течение этого периода. Прежде всего, драматичным было решение президента Пакистана Первеза Мушаррафа, который отказался от поддержки талибов. До последнего момента Мушарраф тянул, рассчитывал на то, что ему как-то удастся усидеть на двух стульях, но, тем не менее, он сделал свой выбор и включился в антитеррористическую коалицию. Но этим дело не ограничилось. В начале этого года Мушарраф, опять же под воздействием давления Америки, заявил об исторических преобразованиях внутри самого Пакистана. И эта программа преобразования, если она действительно будет реализована, означает, что Пакистан стремится стать светским исламским государством. То есть, Мушарраф объявил о пакистанской перестройке».
Сергей, Вы сейчас говорили о внутренних пакистанских проблемах, но очевидно, что в отношении Пакистана исламская проблематика имеет влияние еще на одну сферу, на сферу внешней политики.
«Разумеется. И здесь события, последовавшие после 11 сентября, сыграли роль катализатора для старого конфликта между Индией и Пакистаном. Боевики группировки «Аль-Каида», которые находились на территории Афганистана, под ударами антитеррористической коалиции были вынуждены уйти на территорию соседнего Пакистана. И этот процесс Мушарраф просто не мог контролировать. И уже из Пакистана эти боевики стали совершать подрывные действия против Индии, пополнив ряды борцов против индийского присутствия в штате Джамму-Кашмир. Таким образом, произошел своего рода экспорт терроризма из Афганистана в Пакистан, а из Пакистана в Индию. И именно в последние месяцы предельно обострилась проблема трансграничного терроризма в отношениях Индии с Пакистаном, что едва не привело к новой войне между двумя ядерными державами Южной Азии».
Давайте теперь обратимся к стране, в которой живет больше мусульман, чем в любой другой стране мира. Это – Индонезия. Какое влияние теракты 11 сентября оказали на эту страну?
«Отличие индонезийской ситуации заключается в том, что там исламская оппозиция легализована. Вместе с тем в Индонезии есть и исламские радикалы, которые действуют неполитическими методами. Здесь, прежде всего, нужно говорить о ситуации в провинции Ачех, которая стал вотчиной радикальных исламистов. Там живет несколько миллионов фанатиков, которые добиваются создания независимого исламского государства. В этом их общность с кашмирскими сепаратистами, которые тоже хотят отделиться и создать независимое государство. И вот если бы им удалось добиться отделения Ачеха, то это бы вызвало эффект домино по всей Индонезии, тогда бы одна за другой могли бы совершить попытку отделения и другие провинции».