«Оч-ч-чень интересная ситуация»
Вообще-то, любая рыночная экономика заинтересована в приливе свежих капиталов. Но инвесторы инвесторам рознь. Есть, например, весьма агрессивные, которые совсем не церемоняться с приглянувшимися им объектами: покупают, расчленяют, распродают и уходят. Таких инвесторов называют саранчой. Есть крайне авантюристские и непрозрачные частные хэдж-фонды, которые порой рискуют ввергнуть в пучину банкротства крупные банки, ссудившие им деньги под обещание выгодно их вложить. Такие фонды были даже одной из тем переговоров на недавнем саммите «Большой восьмерки» в немецком Хайлигендамме. А есть еще и государственные инвестиционные фонды. Вот именно они и стали в последнее время новым призраком.
Зарубежные государственные инвестиционные фонды – сравнительно новое явление. Такие страны, как Китай, Россия, ближневосточные экспортеры нефти за счет высоких цен на сырье и быстро растущий экспорт аккумулировали колоссальные денежно-валютные резервы. В сумме это порядка двух с половиной тысяч миллиардов долларов, то есть два с половиной триллиона. Через восемь лет, к две тысячи пятнадцатому году, их может стать уже двеннадцать триллионов, что соответствует годовому валовому производству такой страны, как США. Больше всего резервов накопили китайцы – почти половину из упомянутых двух с половиной триллионов. На втором месте Россия, у неё, считают эксперты, свободных и ищущих вложений средств порядка трёхсот шестидесяти миллиардов. На третьем месте Тайван, потом – Южная Корея, Индия, Сингапур и Гон-Конг.
Но именно Китай беспокоит аналитиков больше всего. Его валютные запасы росли в этом году самыми быстрыми темпами – на один миллион долларов ... каждую минуту. Все эти несметные деньги ищут применения, выгодного вложения. До сих пор Китай и другие страны вкладывали свободные средства в иностранные ценные бумаги – надежно, но не ососбенно прибыльно. Вот и отправляются теперь чиновники – руководители созданных недавно государственных инвестиционных фондов – по городам и весям на шоппинг в поисках более выгодных вложений.
За три миллиарда долларов китайцы прикупили десять процентов американской инвестиционой компании Блэкстоун, которой в свою очередь принадлежат изрядная доля немецкого Телекома и пакеты акций некоторых крупных американских фирм. Государственный инвестиционный фонд Дубая недавно приобрел три процента акций европейского аэрокосмического концерна ЕАДС впридачу к уже имевшимся двум процентам ценных бумаг Дойче Банк. Кувейт – уже давно крупнейший акционер Даймлер-Крайслера. Иран – один из совладельцев концерна ТиссенКрупп. Те три китайских миллиарда долларов были далеко не последними. И что будет, если Китай или другие государственные инвесторы решат вложить, допустим, триста миллиардов в акции Сименса, ЕОНа, тех же Даймлера и Дойче Банк? Телеком в руках китайцев? Энергетика Германии под контролем Кремля или околокремлевского Газпрома? Дойче Банк и Мерседес к услугам арабских шейхов?
Немецких политиков такая перспектива совсем не радует. «Если мы считаем, что немецкому государству нечего делать в экономике, то это относиться и к другим государствам», считает экономический эксперт ХДС Лауренс Майер. Премьер-министр Гессена Роланд Кох предостерег от распродажи Германии и не без тревоги заметил: «Россия еще сумеет показать Германии, что такое управлямый государством капиталист, действующий по указке Кремля». Впрочем, Газпром – это отдельная история, не имеющая прямого отношения к государственным инвестиционным фондам той же России, Китая или стран Ближнего Востока. «Если одна фирма покупает другую, это хорошо и правильно, пояснил Кох. Но нельзя же, чтобы приватизированные нами предприятия вдруг оказывались собственностью иностранного правительства.» Так Кох и другие себе глобализацию совсем не представляли. В общем, надо что-то делать. Задумалась и канцлер Ангела Меркель. Она размышляет над принятием контрмер для защиты отечественной экономики от зарубежной государственной саранчи. На пресс-конференции несколько дней назад она говорила об этой проблеме так:
«Как нам собственно относиться к инвестиционным фондам, которые находятся в собственности другого государства? Это феномен, которого раньше не было в таком масштабе. Когда речь идет о частном фонде, можно быть уверенным в том, что его мотив – приращивание капиталов. Если же речь идет о государственном инвестиционном фонде, то уже нельзя автоматически исходить из того, что извлечение прибыли – это единственная его задача. И будучи ответственным политиком, необходимо по меньшей мере задаться вопросом, имеем ли мы дело с новым качеством инвестиций, можно ли и надо ли на это реагировать.»
Чтобы внести полную ясность, Ангела Меркель добавила:
«Разница между частным капиталом и капиталом, которым управляет государство, не обязательно, но может заключаться в том, что увеличение прибыли не является единственным движущим мотивом государственного капитала, у него может быть еще и цель оказать политическое влияние.»
Несмотря на такую угрозу, канцлер ФРГ тем не менее не собирается, по её собственным словам, вводить некие запреты, но необходимо
«выработать некие механизмы, которые бы учитывали такие соображения в процедуре допуска иностранных инвесторов на немецкий рынок.»
Опасения немецких политиков разделяет директор института германской экономики Михаэль Хютер:
«Соображения федерального правительства обоснованны, поскольку здесь не идет речь о рыночных игроках, принимающих коммерческие решения об участии в бизнесе другого предприятия. Это – государственные деньги, закачанные в инвестиционные фонды, и вкладываются они, возможно, с совершенно иными стратегическими и политическими целями. Это не рынок и не рыночные структуры, а действия государства. Поэтому контрмеры оправданы.»
В некоторых странах они уже принимаются. В США, например, существует комитет по надзору за зарубежными прямыми инвестициями, в который входят представители Белого Дома, Госдепа и министерства обороны. Задача комитета – следить не за соблюдением правил конкуренции, а вопросы национальной безопасности. Так, недавно в США были пресечены попытка Дубая купить на американском восточном побережье шесть коммерческих портов и китайский план приобретения калифорнийской нефтяной компании ЮНОКАЛ. Аналогичные механизмы защиты есть и во Франции. Как отметила Ангела Меркель,
«Мы можем констатировать, что даже в странах, которые ну никак нельзя упрекнуть в пренебрежении рыночными механизмами, выдвигаются весьма высокие требования к зарубежным инвесторам. Достаточно вспомнить практику, применяемую в Соединенных Штатах Америки.»
Некоторые меры принимаются и в Германии. Так, немецкий минфин отразил атаку «Системы» Евтушенкова на Телеком, и правительство дало указание министру финансов проверить возможность применения разрешительного порядка, существующего в отношении зарубежных инвестиций в предприятия ВПК, на более широкий круг концернов. По закону, правительство ФРГ может не допустить зарубежные капвложения в оборонные фирмы, если инвестиции превышают четверть уставного капитала предприятия. Такие же правила могли бы действовать и в отношении, скажем, почты, энергетических концернов, телекоммуникаций, банковской системы. Одновременно, предлагается усилить нажим на активно инвестирующие в последнее время пороговые государства с тем, чтобы и они в свою очередь открыли свои рынки для немецких инвесторов. Привлечь к отпору зарубежных государственных инвесторов Берлин намерен и своих партнеров по ЕС. Ангела Меркель:
«Думаю, что эти вопросы следует обсудить в рамках Евросоюза, я уже договорилась об этом с французским президентом, потому что не считаю правильным, если каждая страна будет сама по себе искать ответ на такие вопросы, ведь есть же ЕС с единым внутренним рынком.»
Сигнал из Берлина в Брюсселе приняли. В ЕС тоже задумались над тем, как оградить европейские высокотехнологичные и инфраструктурные концерны от скупки иностранными государствами. Комиссар ЕС по вопросам внутреннего рынка Чарли МакГриви собирается уже к осени предложить программу действий. Комментируя невиданные прежде и резко возросшие в последние недели вложения зарубежных государственных инвестиционных фондов, которые, возможно, преследуют не только цель приумножить прибыль, он осторожно заметил: «Оч-чень интересная возникает ситуация»
Новости «Русского Берлина».
В Берлине прошел уже второй по счету интеграционный саммит. Канцлер Ангела Меркель встретилась с представителями крупных эмигрантских организаций и просто с известными жителями Германии иностранного происхождения. Русскоговорящих участников было на встрече немного. Один из них - священник русской православной церкви отец Даниил.
«Мы составили очень большой... предложения для пенсионеров» (аудиофайл)
В Германии проживает 15 миллионов выходцев из других стран. Это пятая часть всего населения. Но роль мигрантов в политической и общественной жизни страны пока, к сожалению, непропорционально мала. Не отличаются высокой активностью и наши земляки. Впрочем, на взгляд отца Даниила, ситуация меняется к лучшему.
«Сейчас и в партии... русскоязычные политики» (аудиофайл)
Отец Даниил, как наверное и положено священнику, оптимист.
«Мне очень приятно... против ассимиляции» (аудиофайл)
Не все мигранты разделяют столь радужный взгляд на вещи. Представители нескольких турецких организаций бойкотировали интеграционный саммит, считая дискриминационными некоторые положения нового закона об иностранцах...
В ратуше берлинского района Шёнеберг закрылась передвижная выставка «Народ в пути». Фотографии и документы находились в фойе ратуши шесть недель. Они рассказывали о нелегкой судьбе немцев, приехавших в царскую Россию, получивших автономию после 1917 года, а затем подвергшийхся при Сталине репрессиям. Немалая часть выставки посвящена возвращению немцев на историческую родину, в Германию.
«Я думаю, что вот такие выставки... не обуза для государства» (аудиофайл)
рассказывает председатель землячества немцев из России земель Берлин и Бранденбург Александр Рупп. Землячество посвятило закрытию выставки вечер, на котором выступил федеральный уполномоченный по делам переселенцев Кристоф Бергнер. Состоялся концерт фольклорных групп. В кулуарах шла оживленная дискуссия.
«Выставка это выставка... что он немец был» (аудиофайл)
Выставка, повествующая о судьбах российских немцев, отправилась дальше, колесить по немецким городам и селам. В каждом из них сейчас живут немцы из бывшего СССР. Всего их в Германии более двух миллионов..