Об экологической реабилитации загрязненных территорий

У спецпредприятия „Полесье“, один из руководителей которого Александр Бурхат поставил этот риторический вопрос, не хватает сил наводить порядок. Во-первых, это единственное предприятие в Гомельской области, имеющее разрешение на работы по снижению уровня радиационного загрязнения объектов. А во-вторых, его единственный заказчик – бюджет - ежегодно направляет предприятию, чья роль в возрождении пострадавших земель должна - по идее - быть главенствующей, лишь 0,4 процента всех средств, предназначенных для ликвидации последствий аварии. Поэтому, по словам ведущего специалиста предприятия Людмилы Чередниченко, приходится выбирать:

«Приоритетное направление отдано дошкольным и школьным учреждениям, больницам, то есть местам большого скопления людей в реабилитируемой зоне. А затем уже снос, захоронение строений в зоне отселения с целью предотвращения распространения загрязненных материалов».

По словам Александра Бурхата, он не помнит ни одного случая, чтобы жители настаивали на дезактивации своих домов. Наоборот, их всегда приходилось уговаривать:

«Это воспринималось в первое время отрицательно, потому что если тебя дезактивируют, у тебя все хорошо, ты теряешь право на компенсацию. Люди отказывались от дезактивации подворий, дайте, только дайте денег.»

Александр Бурхат отмечает, что дезактивация – тоже не панацея от радиации, но на данный момент эффективнее защиту еще не придумали:

«Человек находится в своем доме 60 процентов жизненного времени. Мы дезактивируем дом – значит, мы снижаем дозовую нагрузку, вредность, которую получает человек. Но никто не заменит посевные площади, там, где растет сад. Это невозможно дезактивировать, это просто нереально.»

Именно поэтому относительно благополучными по гамма-фону считаются райцентры. Но, как считает начальник ветковского отдела Адмиистрации зоны отселения и отчуждения Эдуард Ковалев, людям это толком не объяснили:

«Да, народ говорит: почему кругом грязно, а в Ветке чисто? А кто подумал о том, какие средства в Ветку вложены? Ветка чистая стала, потому что здесь проведен большой комплекс мероприятий по дезактивации. Все закатано в асфальт, а это очень мощно снимает уровень. Там пошла зона, там выше 15. Там дезактивации никто не делал. Там как упало все, так там и лежит все.»

Но и в самой зоне отселения, как говорит Ковалев, идет естественный процесс очищения, поэтому:

«Поставлена задача каждый клочок территории, подвергшийся радиоактивному загрязнению, изучать, отвоевывать и использовать в сельхозобороте. И на сегодняшний день соответствующими органами уточнены уровни загрязнения. И стало ясно, что уровни ниже.

Эта вновь определенная радиационная обстановка и изданные новые карты – это не прихоть начальников, это реальная обстановка жизни отселенных территорий. Но сегодня сельское хозяйство нереально на этих территориях, потому что сегодня затраты по его восстановлению нескоро окупятся. Они окупятся лесом, которые там выращивается».

Действительно, сейчас в ветковской зоне отселения работает только специальное лесничество. Бывшие колхозные поля засаживаются лесом. Исследования показывают, что выращенная в зоне древесина не содержит радионуклидов. Если люди занимаются реабилитацией пострадавших территорий, не будучи полностью уверенными в своей правоте, то животные наоборот. Ведомые инстинктом, они пока успешнее «в наведении порядка на земле». Говорит Эдуард Ковалев:

«Бобры исправляют ошибки человека, которые он делал при проведении мелиорации. Бобры плотину поставили и направили воду в те русла ручьев и малых речек, как она когда-то текла. То есть здесь восстановился природный баланс.»