Новогодний выпуск: по страницам журнала Европа и европейцы
По традиции, журнал Европа и Европейцы провожает старый и встречает новый год, вспоминая о некоторых событиях, которые произошли за последние 12 месяцев и, разумеется, нашли отражения в наших передачах. Речь не идет о крупных политических событиях, вроде ультиматума Ираку, приема в НАТО новых членов или выборов в Германии. Но назвать наши сюжеты несерьезными - тоже язык как-то не поворачивается. Судите сами: в нынешние непростые для мировой экономики времена потуже затягивать пояса, умерять свой аппетит и внимательнее считать денежки приходится самым разным учреждениям, организациям, предприятиям, фирмам, государствам и религиозным конфессиям. В минувшем году жесткий режим экономии решила ввести и католическая церковь. Святому престолу пришлось это сделать потому, что расходы Папы Римского и его клира на три с половиной миллиона евро превысили доходы католической церкви.
В течение нескольких последних лет Святой Престол медленно, но неуклонно наращивал своё богатство. И вдруг – резкий провал. Провал – несмотря на увеличение сумм, которые перевели в Рим фонды католической церкви и принадлежащие ей предприятия и фирмы (выпускающие, в частности, церковную утварь, свечи, книги, но также, например, вино). Правда, пожертвований верующие делают заметно меньше, чем раньше. Но кардинал Сержио Себастьяни, финансовый шеф папской канцелярии, говорит, что дефицит бюджета в три с половиной миллиона евро вызван, в первую очередь, не этим, а резким падением курсов на мировых биржах.
Хотя рискованными спекуляциями Святой Престол, по словам кардинала, не занимается, но общий кризис финансовых рынков болезненно отразился и на его доходах.
Впрочем, Папа Римский является не только главой римско-католической церкви, но и главой карликового государства Ватикан. А вот как раз его бюджет – профицитный. После подведения финансовых итогов прошлого года государство Ватикан оказалось в плюсе. И в немалом. Речь идёт о четырнадцати миллионах евро. Эта сумма с лихвой могла бы компенсировать потери Святого Престола. Проблема в том, что оба папских бюджета совершенно независимы друг друга. Проще говоря, в одной приходно-расходной книге идёт речь о затратах на поездки Папы по разным странам, о зарплате руководителей римской курии и её административных сотрудников (общим числом около двух с половиной тысяч), о финансировании официального органа, газеты «Оссерваторе романо» и передач «Радио Ватикан». Бухгалтерия же государства Ватикан ведётся отдельно. Его доходы складываются, в частности, из денег, вырученных от продажи билетов в музеи и почтовых марок, из доходов ватиканской бензоколонки и небольшого собственного супермаркета, а расходы – из затрат на электричество, охрану, садовников, дворников и так далее.
Около двадцати лет назад римско-католическая церковь уже переживала подобный тяжёлый финансовый кризис. Тогда достаточно было продать одно из старинных зданий в Риме (не церковь, а офисный комплекс) – и дыра в бюджете была залатана. Что делать сегодня? Многие крупные концерны (особенно здесь активна «Кока–кола») уже давно пытаются уговорить курию включить в программы «Радио Ватикан» рекламу их продукции. Однако кардинал Себастьяни в интервью немецкому журналу «Шпигель» снова категорически отверг подобные выгодные предложения. Даже несмотря на то, что, по его признанию, «Радио Ватикан» с его передачами на шестидесяти языках и газета «Оссерваторе романо», выходящая на итальянском, английском, немецком, испанском, португальском, французском и польском языках, обходятся Святому Престолу в копеечку. Без коммерческой рекламы газета и радио Ватикана «съедают» каждый год более двадцати миллионов долларов дотаций. Так дальше продолжаться не может, и в римской курии сейчас подумывают о том, чтобы сократить число языков, на которых выходит «Оссерваторе романо», и снизить затраты на радиопрограммы. Между прочим, зарплаты самих руководителей курии снижаться не будут. Впрочем, зарабатывают они, по словам министра финансов Святого Престола, немного. Кардинал получает от двух до двух с половиной тысяч евро в месяц. Есть, разумеется, и дополнительные выплаты, но о них в интервью «Шпигелю» Сержио Себастьяни ничего не сказал.
Грустная история. Наверное слишком грустная для праздника. А что касается года уходящего, то одним из главных его юбилеев стал золотой юбилей английской королевы – 50-летие ее правления. Но мне сегодня хочется рассказать не о самой королеве, а о ее гвардии. Кто из вас не видел, хотя бы и по телевизору британских королевских гвардейцев, красиво марширующих перед Букингемским дворцом в высоких медвежьих шапках, или восседающих на холеных лошадях в блестящих кирасах.
Британская гвардейская дивизия состоит сегодня из двух конных и пяти пехотных полков. Кавалерия – это Лейб-гвардейский конный полк (его форма – красные мундиры, а зимой еще и красные накидки) и Конногвардейский королевский полк – в синих мундирах и в синих накидках. Пехотные полки гвардии Её величества – Колдстримский, Гренадерский, Шотландский, Ирландский и Валлийский. Все гвардейцы-пехотинцы носят высокие медвежьи шапки и красные мундиры. То есть отличить друг от друга солдат того или иного полка непросто – разве что по расположению пуговиц на мундире и цвету кокарды на шапке.
Знаменитые шапки гвардейцев сделаны из меха североамериканского медведя-гризли. У офицеров шапки более высокие и более блестящие. Дело в том, что их делают из меха самца, а шапки рядовых и унтер-офицеров – из меха самки гризли (он не столь эффектно выглядит).
Но и шапки рядовых гвардейцев, которые, так сказать, передаются «по наследству» (от демобилизующихся солдат – молодым), служат чуть ли не сто лет, так что члены общества охраны животных могут быть спокойны за поголовье медведей. Тем не менее, по требованию защитников природы британское Министерство обороны уже не один год экспериментирует, пытаясь «внедрить» шапки из синтетического меха. Но эксперименты эти пока так и не увенчались успехом. Искусственный мех после дождя либо свисает неопрятными лохмотьями, либо, наоборот, - встаёт дыбом, так что гвардейцы выглядят в таких шапках как панки.
Против введения шапок из искусственного меха выступает и Канада – член Британского содружества. Поголовье медведей-гризли в этой стране исчисляется сотнями тысяч. Их слишком много, и канадское правительство выдает лицензии на отстрел 25 тысяч медведей в год. Охотятся на них, в основном, канадские индейцы, которые потом и выделывают медвежьи шкуры. То есть переход на синтетику может лишить их хорошего заработка.
В отличие от пехотинцев, охраняющих днём и ночью Букингемский дворец, другие резиденции семьи Её Величества, а также, например, хранилище королевских регалий в Тауэре, конные гвардейцы несут караульную службу только в дневное время и только у своих казарм на лондонской улице Уайтхолл. Единственное оружие – сабля. Меняют их каждый час: лошадь больше часа неподвижно стоять не может. А вот пешие гвардейцы вооружены автоматами с примкнутыми штыками. Ночью, кстати, караульные снимают свои медвежьи шапки и красные парадные мундиры и одевают обычную защитную униформу.
В Великобритании нет обязательной воинской повинности, и все военнослужащие, в том числе гвардейцы, – контрактники. В первый год службы рядовой гвардеец получает 750 фунтов в месяц (около тысячи долларов). Это не так много, даже если учесть, что живут солдаты на всём готовом. Тем не менее, чтобы попасть в гвардию, нужно пройти, повторяю, чрезвычайно жесткий отбор. Между прочим, в гвардейские полки часто принимают представителей национальных меньшинств – выходцев из Индии, Пакистана, Африки, что часто удивляет приезжающих в Лондон туристов. А в полковые оркестры (у каждого гвардейского полка есть свой собственный) берут сейчас и женщин.
Обычные смены караула, которые большого внимания к себе не привлекают, не следует путать со знаменитой церемонией у Букингемского дворца, которая проходит каждый день в летние месяцы и через день – в зимние. Церемония эта – не обязательная, ее могут и отменить (скажем, из-за дождя). В ней принимают участие обычно два караульных подразделения и два оркестра из четырех разных гвардейских полков, и продолжается она более часа.
Солдаты маршируют сквозь толпы туристов. Офицеры полка, сдающего посты у дворца, «декламируют» выдержки из устава караульной службы и перечень обязанностей своим сменщикам. Те повторяют это, обращаясь к своим солдатам. Затем, чеканя шаг, разводят их по постам. Гвардейские оркестры, стоящие в стороне, время от времени играют различные мелодии, в наше время – даже музыку «Битлз». Надо сказать, что небольшому плацу перед фасадом Букингемского дворца сильно достается от гвардейских башмаков, Подсчитано, что в среднем за неделю гвардейцы «намаршировывают» по нему 1600 километров. Поэтому каждые несколько лет покрытие плаца приходится полностью менять.
Другая знаменитая церемония (куда более впечатляющая), в которой принимают участие и конные, и пешие королевские гвардейцы, проходит недалеко от Букингемского дворца в присутствии Её Величества раз в год в середине июня – в день, который «назначен» днём рождения британских монархов (при этом неважно, когда они на самом деле родились). Этот парад называется Trooping the Colour – «торжественный развод караула с выносом знамени». Каждый год честь нести знамя предоставляется другому гвардейскому полку. В минувшем году это делали гренадёры. Парад длится несколько часов и в нем принимают участие сотни гвардейцев. Порою он проходит в страшную жару, и тогда солдаты, бывает, падают в обморок прямо в строю: из-за солнечного удара.
Но это, разумеется, не самое трудное, что приходится выносить британским гвардейцам за время их службы. Они – не опереточные, а самые настоящие солдаты. Гвардейцев часто посылают в «горячие точки». Они участвовали в войне за Суэцкий канал и в операции против Саддама Хуссейна в районе Персидского залива, воевали на Фолклендах, они несут службу в Северной Ирландии. И нередко погибают.
Но и в мирное время служба у королевских гвардейцев – не мёд. На посту нужно стоять, не обращая никакого внимания на туристов. А медвежья шапка весит около трёх килограммов. А высокий воротник мундира, сшитого из толстого сукна, больно упирается в подбородок. А парадный строевой шаг, выработанный ещё в незапамятные времена, особенно труден: вытянутый мысок ноги как бы зависает перед тем, как солдат чеканно ставит ногу на мостовую. Правда, живут гвардейцы (как, впрочем, и все британские военнослужащие) весьма комфортно: по двое в комнате, с телевизорами, музыкальными центрами. Они обладают и особой привилегией, которой нет у представителей других воинских частей: раз в год Её Величество Елизавета Вторая и её муж принц Филипп устраивают специальный приём для гвардии, на который каждый гвардеец может привести с собой одного члена семьи. Молодые солдаты берут на эти приёмы либо своих матерей, либо своих невест. И с каждой из них (подчёркиваю: с каждой!) королева ведёт персональную беседу.
И завершит сегодняшнюю передачу летний репортаж. Вообще-то конечно не слишком подходит, поэтому я и выбрал тему, которая является летней разве что хронологически. Знаете ли Вы, где проводит свой отпуск Генеральный секретарь НАТО Джордж Робертсон? Никогда не догадаетесь. Всем «лазурным берегам» генсек альянса предпочитает мрачный шотландский остров под названием Эйлай.
Над островом Эйлай нависли тяжёлые свинцовые тучи. В лицо бьёт колючий нордвест, и тёмные волны Атлантики с грохотом разбиваются о бетонный причал. Здесь, в посёлке Порт–Эллен, который расположен на южном побережье одного из многочисленных маленьких островов Гебридского архипелага, родился в 1946 году лорд Джордж Эйлай Мак–Нил Робертсон, нынешний генеральный секретарь НАТО. И почти каждый год он приезжает сюда отдыхать – хотя бы на несколько дней. Правда, летний домик (как–то язык не поворачивается назвать его дачей) Робертсон приобрёл не в Порт–Эллен, а в Боуморе. Там его легче охранять. Впрочем, особой работы у телохранителей Робертсона на острове не бывает. Он совершенно спокойно гуляет по холмам, поросшим скудным кустарником, и по улицам Боумора. Владелица пасеки Айрин Миллер рассказала репортёру одной из немецких газет, как разгружала свой пикапчик и вдруг к ней подошёл Джордж Робертсон. Он помог ей перетаскать банки с мёдом в дом. «А эти бугаи – его телохранители – даже с места не сдвинулись! – возмущалась Айрин. – Стояли и смотрели. Никакого толку от них!»
Телохранители Джорджа Робертсона для неё – чужаки. А вот генсек НАТО – свой. На острове не любят чужаков. Здесь все всех знают. Немудрено: на острове живёт всего три тысячи человек. Здесь один–единственный полицейский участок: крошечный офис, одна камера (в которой чаще сидят перепившие буяны, чем настоящие правонарушители или преступники). А рядом, через коридор, – квартира полицейского. В этой квартире, в которой тогда жил сержант Робертсон со своей женой Мораг, и родился нынешний глава Североатлантического Союза. Между прочим, его дед тоже был полицейским. И младший брат Найджел продолжил эту семейную традицию. А вот Джордж, которому королева Виктория пожаловала три года назад титул баронета и дворянство, пошёл в своё время по профсоюзной линии. Он сделал карьеру в мощном профсоюзе шотландских производителей виски. На острове Эйлай несколько винокурен, выпускающих драгоценный напиток. Здесь его перегоняют и потом в течение десятилетий выдерживают в специальных бочках прежде, чем разлить и пустить в продажу. Джим Мак–Ивэн, совладелец одной из винокурен и в прошлом – однокашник Робертсона, с удовольствием вспоминает, как тридцать лет назад будущему генсеку НАТО весьма элегантно удалось погасить серьёзный конфликт на одном из перегонных заводов. Здесь у рабочих вдруг начали пропадать дорогие куртки–пуховики, которые предоставляла им фирма (в подвалах, где выдерживается виски, очень холодно). Хозяева отказались компенсировать пропажу «спецодежды», обвинив рабочих в том, что те продают куртки «на сторону». Оскорблённые рабочие пригрозили забастовкой. В конце концов, вмешался Джордж Робертсон – тогда профсоюзный функционер среднего звена. Он предложил следующий компромисс: винокурня выдаёт новые пуховики взамен утерянных (или действительно украденных, кто знает?), но снабжает их надписью–слоганом: «Нежный, как поцелуй» (имелась ввиду пуховая подкладка). И куртки, как по мановению волшебной палочки, перестали пропадать.
Не уверен, что этот анекдотичный эпизод может на самом деле иллюстрировать дипломатические таланты Джорджа Робертсона. Но вокруг него уже складываются определённые апокрифы, и в местном краеведческом музее фотография генерального секретаря НАТО занимает, разумеется, самое почётное место. Что же касается самого Робертсона, то он очень любит свою суровую «малую родину». Иначе не приезжал бы сюда отдыхать.