Немцы из Германии приезжают в Розовку на встречу с прошлым
В двух прошлых выпусках передачи «Мосты» мы побывали с вами в Розовке, встречались с председателем производственного кооператива Виктором Руди. Я со своими коллегами из немецкой редакции, весь день ходили по хозяйству, посетили первый экспериментальный семейный детский дом, которому хозяйство выделило дом и подворье. Знакомились с производством – были в сыроварне, в молочном комплексе, видели, как в именные упаковки разливается молоко для горожан, гладили новорожденных телят, говорили с розовчанами – новыми жителями и теми, немногими, старожилами, которые не забывают о старых временах. Есть в Розовке просторный немецкий культурный центр, который был организован с помощью Германии, есть детский сад, Дом культуры. И есть средняя школа, у которой, как и у села, давнишняя история. Начало ей положили 16 ребят, которых в 1927 году обучал Даниил Петрович Гильдебрант в чулане Германа Шнайдера. Здесь, в чулане, школьный класс просуществовал до 1941 года. Потом школа была переведена в дом Карла Штрауха. Здесь же, в 1946-47 годах открылась первая семилетка с первым выпуском в 1948-49 учебных годах. В пятидесятом году силами колхоза имени Кирова было построено первое школьное здание, в котором дети занимались до 1962 года. А уже в сентябре 1963 года розовские дети переступили порог новой двухэтажной школы, которая стоит до сих пор. Розовская средняя школы гордится своими выпускниками. Многие из них сегодня добились больших профессиональных успехов – работают юристами, хирургами, учителями, журналистами, инженерами, стали предпринимателями. Одно только «но», практически 95 процентов выпускников школы сегодня живут и работают в Германии. В школе осталось только три учителя из старого состава – преподаватель немецкого языка Нина Федоровна Рябуха, учитель физкультуры и спортивный тренер Александр Саак и Ванда Николаевна Оленбургер, - нынешний директор школы. В кабинете директора школы я и говорил с Вандой Николаевной.
- Ванда Николаевна, как давно вы живете в Розовке?
- С 1963 года. Когда я приехала, мне было 19 лет. И вот сейчас я уже работаю здесь 38 лет.
- Вы жили в то время, когда Розовка была таким вот немецким селом, где на улицах и в магазине говорили по-немецки. Сегодня слышна в Розовке немецкая речь?
- Нет. К сожалению, немецкая речь слышна только на уроках немецкого языка. У меня ностальгия по тому времени. То время мне очень нравилось, когда здесь жили немцы единой, дружной, большой семьей.
- Из старых жителей села сколь еще осталось?
- Примерно семей шесть. Среди второй волны людей, которые сюда приехали, есть тоже много немцев. Но они не все знают язык. Там, откуда они приехали, проживало много национальностей. Я вот, например, себя ощущаю немкой, потому что большую часть жизни я прожила среди немцев. Я знаю традиции, я их храню, мы отмечаем немецкие праздники, кухня у нас дома немецкая.
- Часто приезжают бывшие розовцы из Германии?
- В первые годы очень часто. Сейчас все реже и реже. Но приезжают и обязательно заходят в школу. Есть учителя, которые преподают немецкий язык, как родной? Да, у нас в школе 89 немцев. 53 семьи мешанные. Для них у нас проходят уроки немецкого, как родного языка, количество часов увеличено. Обычно в пятом- шестом классе на иностранный язык отводится два часа, а здесь пять-шесть часов. У нас проблема с кадрами. Наши лучшие кадры – учителя немецкого языка, которые вели его как родной, уехали. Наши учебные заведения не готовят таких специалистов.
- Тот, кто окончил институт иностранных языков, не пойдет работать в школу, потому что мало платят.
- Это тоже проблема. Вообще в школу, в сельскую школу, плохо идут учителя. Зарплата у нас низкая. Сейчас можно заработать большие деньги – это людей привлекает, поэтому они неохотно идет в школу.
- Бывший колхоз-миллионер «30 лет Казахстана» распался на крестьянские подворья, а Розовка сумела сохранить свое хозяйство. Помогает ли кооператив Кирова как-то школе.
- Конечно. Когда мы жили раньше, мы ощущали эту помощь во всем. Так это и продолжается. Это, наверное, благодаря тому, что все-таки наш коренной житель остался руководить хозяйством. У него душа болит за все это, поэтому он сумел его сохранить. Я думаю, что ему когда-нибудь памятник поставят. Это Руди Виктор Кондратьевич.
- Как школа пытается сохранить свою историю?
- У нас есть музей. Все по крупицам мы собираем. Все у нас там – в альбомах, в папках, на стендах. Это наша история. Мы будем продолжать эту работу покуда живы. Чтобы те люди, которые живут нынче в Германии, приехали, имели возможность посмотреть, окунуться в то время, когда они здесь жили, когда их руками все это создавалось.
- А те, кто приезжают, интересуются историей села?
- Как не интересоваться, без прошлого нет настоящего. Мы проводим экскурсии, на которые приглашаем и родителей и детей. Организуем там выставки.
- Это музей истории села или школы?
- Это музей памяти, в котором есть раздел, посвященный трудармейцам. Собран богатый материал об этих людях. Их уже нет в живых, а память о них сохранена у нас на стендах.
- А вы себя чувствуете в Розовке дома? Так изменилось население. Вы говорите, что у вас тоска по прошлому. А ощущение того, что вы у себя дома, на своей родине, оно осталось?
- Конечно того ощущения, что я дома, у меня нет. Мы живем одним днем. Раньше было спокойно на душе. А сейчас чувствуется какая-то тревога.
- Тревога, потому что вы боитесь, что все изменится?
- Пока Виктор Кондратьевич здесь, вроде бы спокойно, а что будет дальше... мы боимся того, что наше село станет таким, как Константиновка.
- То есть с уходом Виктора Кондратьевича может все измениться, многое зависит от руководителя, который ведет дело.
- Да, наверное, все это чувствуют.
- И даже те люди, которые приезжают из других регионов?
- За тех я не могу сказать. Они приезжают на что-то надеются. Человек всегда надеется на лучшее. Но те люди, которые здесь давно живут, конечно, они обеспокоены. Одно то, что у нас, старых жителей, тоска прежним временам, о чем-то говорит.
- Когда люди уезжают, им удается продать свои дома, или они продают их на слом?
- Нет, ни одного разрушенного дома здесь пока не было. Правда цены низкие.
- О ком из уехавших вы чаще всего вспоминаете?
- Это коллеги по работе. Я с большой благодарностью всегда думаю, вспоминаю о Фриде Евгеньевне, которая отдала столько сил этой школе, Рита Петровна, Елизавета Яковлевна, Софья Карловна, Лара Оттовна – все наши учителя вложили душу в эту школу, оставили о себе добрую память. Я обязана все это сохранить.
- Вы поддерживаете с коллегами связь?
- Хоть редко, но переписываемся. Кому-то там нравится больше, кто-то скучает. Но вообще все скучают.
- У вас же тоже есть возможность уехать в Германию?
- Да, у нас есть вызов. Мой муж побывал там, что-то ему не очень нравится. Я еще не была, собираюсь только летом поехать гости к родственникам.
- А почему мужу не понравилось?
- Он крестьянин, привык работать на земле. Содержать свой двор. Быть фермером. А там этого нет. А он себя не мыслит вне этой работы.
С учительницей немецкого языка Ниной Рябухой я встретился в школьном музее, который она пополняет новыми экспонатами и бережно хранит старые.
- Вы, давным-давно живете в Розовке, с какого времени?
- В этом селе родился мой отец – ему уже 79 лет. Это мое родное село, не только мое, но и моего отца. Из учителей, родившихся здесь в Розовке, осталась я одна. Коллектив уже сменился несколько раз. Трудно, наверное, назвать всех поименно, кто здесь уже работал.
- А у вас есть ностальгия по прошлой Розовке, в которой вы жили раньше?
- Это больной вопрос. Наверное, да, потому что все знакомые, все родственники уехали, никого здесь нет. Все новое. Человек остается один, все обновляется, годы идут – все это чувствуется.
- Вам хотелось бы вернуться в то время, когда вы жили с односельчанами?
- Я даже замечаю, что хоть я и говорю на литературном языке, у меня сохранились в памяти многие слова, которые я слышала. И я теперь сомневаюсь, на каком диалекте это слово было. Было это слово людей, приехавших с Волги, или, может быть, с Крыма или с Кавказа или местных немцев. Например, простое слово курица – Huhn или Henne, а я знаю, что бабушка мне говорила Geh füttern Kinkel und Hinkel. А иногда простое слово не можешь вспомнить, потому что не слышишь немецкой речи. Теперь язык общения в Розовке – русский. В Розовку всё больше приезжает семей казахов. Они, конечно, говорят на казахском, в школе преподается казахский язык. У нас, как вы видите надписи в музее и в школе на государственном языке.
- Ваши односельчане уже практически все выехали в Германию. Той Розовки, какой она была раньше, более не существует. А вы, почему остались?
- Я здесь осталась одна. Даже дочь моя живет в городе. Я просто не могу остаться на попечении чужих людей. И то я до сих пор не знаю, буду ли я в Германии. Хотелось бы жить в Розовке, даже если я одна, даже если дочь уедет, хотя мы не хотим оставлять друг друга. На сталось трое – я, дочь и внук.
- Вас можно назвать хранителем памяти Розовки.
- Сколько я здесь буду жить и смогу работать, я буду заниматься этой музейной работой. Сердце здесь – в Розовке.
И все же, по-немецки в Розовке говорят. В период летних отпусков, например, когда бывшие жители приезжают из Германии на встречу с прошлым. Кто знает, может быть, кто-нибудь из бывших рововчан в следующий раз приедет не в отпуск, а по работе, например, преподавать немецкий язык тем немцам, которые в силу тех или иных причин начали забывать родной язык. Потребность в его сохранении, я в этом убедился, у нынешних розовчан очень большая. А на сегодня у меня все. В следующем выпуске "Мостов" я представлю вам молодого германского ученого, социолога Карстена Рёслера, который по поручению министерства внутренних дел Германии, проводил исследование в Павлодарской и Омской областях на предмет, доходит ли, и нужна ли вообще помощь этническим немцам из Германии?