Небоскребы Франкфурта на Майне

Начнем с писем-откликов на нашу программу. Владимир Салов из Новошахтинска Ростовской области откликается на следующие передачи:

Уважаемый Владимир, Ваши пожелания и замечания мы постараемся учесть при подготовке наших будущих передач.

Игорь Роговский из Одессы откликается на освещение радиостанцией антитеррористической операции в Афганистане:

Олегу Зубакову из Липецка нравятся передачи «Религия и церковь», «Человек и природа»:

Сергей Ивлев из Новосибирска задает следующий вопрос:

Да, Вы правы, Сергей, главные небоскребы находятся во Франкфурте на Майне. В шестидесятых годах прошлого века 95-метровый шпиль Имперского собора был выше всех построек Франкфурта. Сегодня небоскребы Франкфурта – символ могущества финансовой столицы Германии. В начале семидесятых годов самые известные архитекторы, такие как Норман Фостер, Ричард Мейер, Эрнст Мэй приняли участие в проектировании и возведении небоскребов Франкфурта. Сегодня здание коммерческого банка считается самым высоким офисным зданием. Его высота достигает 299 метров, несмотря на то, что этажей в нем всего 56. А вот у ярмарочного здания (Messeturm) – 70 этажей, а высота его 257 метров. За ним идет Maintower – 240 метров и 54 этажа. Самый маленький небоскреб принадлежит Plaza Büro Center. Его высота 162 метра, а этажей в нем – 47.

Нет, это не совсем правильно, Константин. Если считать памятник, который стоит в центре города у ратуши – осел, собака, кот и петух, то можно сказать, что родина памятника – Бремен. Герои сказки братьев Гримм действительно называются бременскими музыкантами, но только потому, что целью их путешествия был Бремен, хотя по сказке они так туда и не добрались. Сегодня Бремен – это современный портовый город и один из крупнейших центров международной торговли. Сам город Бремен был основан в 787 году императором Карлом Великим, а в 1186 году Фридрих Барбаросса объявил Бремен вольным городом. В 1871 году Бремен вошел в состав Германской империи на правах вольного ганзейского города.

Из Хабаровска нам написала супружеская чета художников, просившая не называть их фамилии.

Когда мы получили это письмо, в редакцию как раз пришло приглашение на выставку художницы, выросшей в Сибири и приехавшей в Германию из Казахстана. Выставка должна была состояться при одной из кёльнских церквей. На этой выставке художницы Сильвии Ваннер побывала Элизабет Вибе.

«Выставка картин Сильвии Ваннер поразила меня, в первую очередь, домашней атмосферой. На столах горят свечи, стоят русские самовары и корзинки с домашним печеньем. Две взрослые дочери художницы угощают гостей горячим чаем и кофе. За окном по зимнему пасмурно, а от картин Сильвии Ваннер исходит тепло и летнее буйство красок. Алым пламенем горят на фоне зелёной листвы гладиолусы. Как ясное солнышко светится в вазе жёлтый подсолнух. На натюрмортах - фрукты, которые долго зрели на солнце, наливались соком и совершенствовали форму, цвет - чтобы человек увидел их и залюбовался ими.

Сильвия Ваннер приехала в Германию с семьёй в 90-ом году. Как и другим немецким семьям им назначили пособие, предоставили временное жильё. Потом родителям начислили пенсию, и они сняли квартиру. Дочери начали учиться в университете.

Я спросила Сильвию Ваннер, когда она начала заниматься живописью.

«Живописью я заинтересовалась ещё в раннем детстве. У нас в столовой в детдоме висела картина. Изображала она «Письмо султану» Репина. Меня поразило, какими мазками была изображена эта картина. Потому что вблизи ничего не было видно понятного, а отойдёшь - всё становится на свои места. Постепенно я стала интересоваться живописью, потом в кружок записалась, шрифты прошла все, буквы. Я стремилась сама рисовать. Собственно я пока была в детдоме, я оформляла в школе и в детдоме все стенгазеты, лозунги, плакаты ко всем праздникам. И перерисовкой только занималась. Только, когда уже будучи замужем, в 25 лет, я случайно нашла адрес факультета рисунка и живописи Московского народного заочного университета искусств. И я послала свои рисунки туда, меня приняли, но обучение велось платное. Приходилось много тратить денег. Но муж у меня очень снисходительно относился к моему увлечению и я училась с большой охотой. Посылала рисунки, мне в ответ консультации, и так я два года училась. Мне книги присылали, по книгам училась, консультации мне давали и большой сдвиг был».

У Вас бывали выставки раньше в Советском Союзе, в России?

«Нет. Выставок у меня как таковых не было. Но мои лучшие произведения – маслом и акварелью – остались при этом университете, где я училась. Как показательные. Так они мне объявили. И они мне их назад не выслали. Лучшие все работы остались там. Как показательные. Но – если это можно назвать выставкой».

А где-нибудь ещё, например, дома у вас висели Ваши работы? Или в клубе, там где вы жили?

«В клубе нет. А дома, конечно, мои работы всегда висят. Дело в том, что я не закончила учебу в университете, заболела очень тяжко, и лет пятнадцать была в тяжёлом состоянии на первой группе инвалидности. И я рисовала, но это были ужасные работы. Они у меня даже сейчас есть, дети не дают порвать их. В Германию приехала, когда мне было пятьдесят лет, и попала сразу в больницу, три месяца пролечилась, лекарства мне подобрали соответственно и я стала чувствовать себя хорошо, и очень оживилась этими красками. Фрукты, цветы, всё, что я тут видела... Я начала работать, тем более что материал здесь очень легко достать, – и краски, и кисти, и полотна, какие нужно. Всё, что требуется для хорошей живописи, здесь всё можно купить. И я окунулась с головой в работу. Собственно говоря, это моё хобби. Я не профессионал».

Я вижу, что Ваши работы полны гармонии. Они излучают свет. Это связано с Вашим самочувствием здесь, в Германии?

«Да, здесь я чувствую себя очень хорошо. Наплыв чувств я передаю в красках. Я беру краски в основном, не смешивая, а чистые краски кладу. Но если даже я иногда допускаю смешение двух, трёх тонов, то я их опять-таки сразу кладу на полотно. На палитре я их не замешиваю эти три, четыре краски, как некоторые делают, что выходит тусклый грязный тон. Меня это не устраивает».

Теперь к Вашей биографии. Вы не владеете или плохо владеете немецким, но Вы немецкого происхождения. Как получилось, что немецкий не родной язык?

«До шести лет я говорила только по-немецки. Бабушка с нами и мама говорили только по-немецки. Но потом я попала в детский дом, мама не могла нас воспитывать, кормить нечем было, и она нас сдала в приют. Я оказалась в русской среде. Даже моё имя Сильвия воспринималось как инородное. «Это собачье имя» - говорили мне. «Ты светлая и будешь Светой». А переступить порог мне сейчас очень трудно. Я настолько была убеждена, что всё немецкое – это плохое, меня так старались убедить, что теперь я никак не могу переключиться и заговорить по-немецки. Говорю только по-русски».

Сильвию Ваннер окружили посетители выставки. Посыпались вопросы – на немецком, на русском языке. Выходцам из бывшего Советского Союза Сильвия Ваннер отвечала, а местным немцам растерянно улыбалась. К счастью её выручил руководитель местного объединения художников. Сильвия Ваннер – член его объединения и он считает себя ответственным за неё».

Остаётся добавить, что на выставке была продана одна картина. Однако коммерческий успех для Сильвии Ваннер большой роли не играет. Для молодых художников, не имеющих других источников существования, важен, разумеется, и коммерческий успех.

Прежде, чем прозвучит ваша музыкальная заявка – еще одно письмо. Евгений Ковивчак из Кривого Рога ищет друзей по переписке из числа любителей дальнего радиоприема. Итак, адрес Евгения Ковивчака:

ул. Владимирская 167, г. Кривой Рог – 23, индекс – 50023, Украина.

Марина Аксенова из Новосибирска передает привет своим однокурсникам по алма-атинскому университету и желает всем счастливого нового года. Для однокурсников Марины поет Лайза Миннели.