Германия должна брать на себя больше международной ответственности

- Германский бундестаг, прервав рождественские каникулы, принял решение направить в Афганистан почти полторы тысячи немецких солдат. Они войдут в состав миротворческих сил, но в чём задача этого международного контингента?

- Задача миротворческих сил определена однозначно: обеспечивать безопасность нового правительства, способствовать его деятельности и помогать процессу становления государственности в стране, где до сих пор остается неясным, насколько этнические и религиозные группы готовы к миру. Но у афганских политиков различного происхождения просто нет другой - мирной - альтернативы. Более 20 лет войны в Афганистане тому доказательство. Гражданскую войну за один день не прекратить. Поэтому с просьбой об участии в миротворческой операции лидеры этнических групп обратились именно к Германии. Недоверие к США очень велико, симпатия к Германии куда больше. Симпатия к Германии объясняется просто: Германия никогда не имела там своих колоний, у нее нет явных экономических интересов, поэтому на нее и возлагаются надежды на справедливое исполнение роли миротворца. Роль Германии в мире с 1989 – 1990 года изменилась. Мы должны брать на себя больше международной ответственности. Этого ждут от нас многие страны мира. Что не значит исполнения военных функций, скорее наоборот - гражданских, как страна, которая на собственном горьком опыте познала, что такое война.

- Как Вы оцениваете отношения Германии и других западных стран с Россией?

- Несомненно, сила и масштабы России делают ее важным партнером Европы и Германии. Кроме того, она является еще и членом международной антитеррористической коалиции. Я глубоко убежден, что это весьма положительно сказывается на развитии международных отношений. Но, тем не менее: союз, солидарность, коалиция – как бы мы это не называли, не может существовать без критики. Если Вы помните, приветствуя президента Путина в бундестаге, я особо подчеркнул проблему войны в Чечне, указав на нарушения прав человека. Ведь дружеские отношения не значат заискивание и лесть. Поэтому и в дальнейшем, развивая экономические, политические и культурные связи, мы будем продолжать диалог на тему соблюдения прав человека.

- Но канцлер Германии Герхард Шредер высказался по этому поводу несколько иначе?

- Для этого есть основания. На сегодняшний день мы располагаем доказательствами того, что на стороне Талибана в Афганистане воюют и чеченские сепаратисты. Поэтому абсолютно ясно, что утверждение Путина о том, что Чечня - это гнездо исламского терроризма, не является голословным пропагандистским заявлением. Мы должны, как минимум, принять к сведению тот факт, что борьба с терроризмом стала одной из причин войны в Чечне, а потому не стоит интерпретировать заявления Путина по этому поводу, как исключительно идеологию сохранения власти. Одновременно необходимо выбрать правильную линию ведения диалога с российскими политиками о том, как прекратить войну. Затягивание конфликта там не в интересах России и не в интересах Путина. Ведь основная цель – восстановление региона, создание гражданского общества совместными усилиями людей различных вероисповеданий, т.е. попытка не допустить образования исламистского государства в регионе, точно так же, как мы пытаемся предупредить возникновение параллельных исламистских субкультур в Германии.

- Сейчас в России много говорят о возможности присоединения России к НАТО.

- Здесь я, скорее, осторожен. Трудно сказать, насколько положительным может быть эффект от присоединения огромной России к НАТО. Останется ли после этого Северо-Атлантический альянс исправно функционирующим органом, и будет ли его существование вообще иметь хоть какой-то смысл? Если все "северные страны" будут составлять один военно-политический альянс, то это уже будет совершенно другое по своей сути объединение. Я скорее за то, чтобы политика безопасности основывалась на ряде специальных договоров между НАТО и Россией. Но для этого нет необходимости сразу же объединяться в один военный блок. В любом случае, на данный момент я не вижу, какой положительный эффект такое объединение могло бы иметь. Европа сейчас заинтересована в содействии конструктивному диалогу между США и Россией в связи с предстоящей отменой договоров по ПРО и в связи с новой оборонной политикой США. Нельзя допустить, чтобы эта политика приобрела агрессивный характер по отношению к России, или Китаю, так как, в таком случае, два крупных государства будут вынуждены принять контрмеры. Но в этом вопросе Германия только маленькая часть Европы и уж далеко не военная супердержава, решающее слово не за нами.

- Терроризм далеко не побеждён, а потому не утихают разговоры о том, что борьба с ним будет продолжена на других территориях. Для отправки туда немецких солдат нужно будет новое решение Бундестага. Реально ли это?

- Антитеррористическая коалиция - конструкция очень шаткая. Никто не знает, как долго она будет существовать. Это во многом зависит от политики США. Если американцы начнут бомбить Ирак, то можно быть уверенным в том, что вскоре она распадется. Если ее существование имеет смысл, то и политика здесь должна строится соответствующим образом. Но страны, составляющие коалицию, действуют далеко не согласованно. Россия здесь участвует гораздо более активно, чем, например, тот же Китай. Это объясняется, прежде всего, географически. Но надо принять во внимание политическую волю Китая, выразившего свою поддержку борьбе с международным терроризмом. Ведь если раньше США поддерживали одну сторону, то Россия и Китай автоматически поддерживали другую, и это неизбежно вело к политическим конфликтам. Конечно же, США – единственная мировая держава, которая при принятии решений может позволить себе не прислушиваться к мнению других стран, но в данном случае это не так. Простой пример: миротворческий контингент, в который войдут почти полторы тысячи немцев, о чём было принято решение на заседании Бундестага в субботу, этот контингент не будет подчиняться командованию сил, ведущих в Афганистане анти-террористическую операцию, т.е. США не будут отдавать приказы подразделениям ООН в Афганистане.

- Решение о таком "разделении властей" стало результатом сложных переговоров между Германией, Великобританией, Францией и США.

- И немецкое правительство, что я приветствую, настояло на том, чтобы миротворческие силы не подчинялись общему американскому военному руководству. Англичане, в конце концов, так же согласились с таким раскладом сил.